«Художник — такая же профессия, как и все остальные»: как работает ярмарка blazar

В этом году blazar представляет на одной площадке более 80 независимых художников, 20 галерей, а также творческие объединения и самоорганизации, работающие с авторами моложе 35 лет. Одно из новшеств этого года — спецпроект с образцами ольфакторного искусства: художница и парфюмер Анна Кабирова создала коллекцию снов видных культурных деятелей, переведенных в ароматические формулы. На стендах Sistema Gallery и проекта «Платформа Форма» выставлены неоновые скульптуры Марии Федоровой. В секции «Регион года» на ярмарке представлена Нижегородская область, где на отдельном стенде представлены пять авторов, работающих в стрит-арте. Кроме того, blazar — официальный спутник ярмарки Cosmoscow, которая в 11-й раз откроется в московском «Экспоцентре» 29 сентября.

— Каковы принципы и критерии отбора участников в этом году?

Анна Наумова: Меняется только состав экспертного совета (в этом году в него вошли коллекционер Сергей Лимонов и директор Музея Москвы Анна Трапкова. — Forbes Life), а сами принципы остаются теми же. После сбора заявок мы вместе с командой занимаемся первичным отбором. Затем заявки вместе с портфолио художников передаем членам экспертного совета, даем им время на изучение и вместе обсуждаем. Интереснее всего работать с заявками, которые вызывают у экспертов резко противоположные реакции. Главное — фокус на молодых авторов, которые пока еще не сотрудничают с коммерческими галереями, но уже активно себя проявили. Для нас основной критерий — наличие собственного стиля и темы. Это художники, уже перешагнувшие этап слепого копирования понравившихся им визуальных приемов. Второй важный маркер — качество исполнения работ.

— Как изменилась ярмарка с момента запуска в 2020 году?

Александра Лекомцева: Мы проводим всего четвертый выпуск. Об изменениях говорить рано, проект только недавно встал на ноги: ярмарку стали узнавать, выросло число посетителей и желающих принять участие. Если в первый год нам приходилось самим собирать художников и галеристов, то на этот раз осталось только выбирать из 1500 индивидуальных и почти 80 галерейных заявок. Теперь задача заключается в том, чтобы выросли продажи.

— Продажи — главный показатель успешности ярмарки?

АЛ: Костяк программы blazar составляют независимые художники. Если галереи платят за стенды и дальше занимаются продажами сами, то с художниками мы работаем несколько иначе. Они выбираются в результате открытого конкурса, а потом мы делим с ними пополам выручку от любой совершенной сделки. Мы продаем искусство и поэтому напрямую заинтересованы в том, чтобы продаж было как можно больше.

— То есть это основной источник заработка для blazar?

АЛ: Финансирование идет из нескольких источников: это спонсоры, билеты, искусство и аренда галерейных стендов. Первый выпуск не то что не окупился, мы даже «в ноль» не смогли уйти. Но резонанс был настолько сильным, что мы поняли: проект надо продолжать. На следующий год мы уже устанавливали цели, задачи, четкие KPI. Конкретные планы всегда ставятся исходя из итогов прошлого года. Сейчас мне кажется, что у нас есть все шансы вырасти примерно на 20% в плане продаж.

— Ценовой диапазон работ на ярмарке изменился?

АЛ: Мы как организаторы не сразу поняли, что его надо контролировать. Уже на второй год на blazar появились работы за 800 000 рублей или даже 1,5 млн, а рядом были за 10 000 рублей. Но мы в первую очередь ориентируемся на молодых художников и начинающих коллекционеров. Поэтому сейчас стараемся держать планку, чтобы цены не превышали 300 000 рублей. При этом средний чек у нас примерно 70 000 рублей. Но тут надо понимать, что коллекционеры, даже если они начинающие, это чаще всего люди с доходом выше среднего, у них есть недвижимость, где они это искусство планируют размещать. Более дорогие работы тоже покупают, но их просто меньше на ярмарке.

— Всегда ли на ярмарке самые яркие стенды, где все фотографируются, самые успешные в финансовом плане?

АЛ: Чаще всего стенд привлекает к себе внимание целостностью и оригинальностью оформления, когда он сам по себе —высказывание. Если галерея готова вкладываться в дизайн стенда, значит, и искусство, которое она продает, скорее всего, необычное. Но привлечь внимание — это одно, продать — иное дело. Есть люди, которые ярким вещам предпочитают спокойную живопись или графику.

— Как-то изменился портрет покупателя? Это коллекционеры со стажем или новички?

АЛ: У нас есть и те и другие. Разница в том, что опытных не надо зазывать. Они заранее знают, что именно им нужно, сколько работ, когда они планируют прийти. С начинающими сложнее работать, но это именно та аудитория, за счет которой ярмарка набирает вес, растет и развивается.

— Какой процент авторов выстреливает?

АЛ: На ярмарке выстреливает где-то 10% авторов.  Я часто сталкиваюсь с ситуацией, когда кто-то сильно беспокоится за судьбу того или иного художника, если его карьера никак не складывается. Тогда я обычно спрашиваю, переживает ли этот человек так же сильно за бухгалтера или юриста, которого не взяли на работу после собеседования. Художник — такая же профессия, как и все остальные. Тут тоже есть конкуренция, одному везет больше, другому меньше, как и везде.

— Как возникла идея объединять на одной площадке галереи и независимых художников?

АН: Ярмарка помогает авторам срезать углы на пути выстраивания художественной карьеры. Окончив университет, художник может подать заявку и выставиться на blazar. Участие в ярмарке само по себе привлекает к нему внимание галерей. Это своего рода смотрины. Для нас важно, чтобы возникало это общение, которое может перерасти в деловые отношения. Кроме того, участвуя в ярмарке, молодые художники начинают вести официальную предпринимательскую деятельность. Пустые слова о том, что одна ваша работа находится в частной коллекции, вторая в музее, а третья непонятно где, никого не впечатляют. Мы переводим художников в легальное поле.

— Галеристы часто говорят художникам, что не смотрят портфолио, которые им присылают, а сами ищут тех, кто им нравится. Можно ли как-то пробиться через эту стену?

АН: Для этого нужно четко понимать, насколько вы подходите друг другу. Если вы просто решили отправить портфолио в галерею «Триумф», потому что знаете о ее существовании, это имеет мало смысла. А если вы изучили пул художников, с которыми сотрудничает галерея, и понимаете, что вы вписываетесь в этот ряд, то шансы на успех возрастают.

— Почему blazar до сих пор существует как спутник Cosmoscow? Что вам это дает?

АЛ: Без поддержки Маргариты Пушкиной (директор-основатель Cosmoscow. — Forbes Life) мы бы вряд ли решились делать собственную ярмарку. Благодаря этому к нам уже в первый год пришли все топовые коллекционеры. На самом деле Cosmoscow нам уже дала все, что могла. Сегодня мы не переживаем за посещаемость. Более того, у нас нет амбиции выйти за рамки своего формата: мы по-прежнему хотим заниматься молодыми художниками. Две одинаковые ярмарки точно никому не нужны.

— Как вы оцениваете текущее состояние рынка современного искусства в России?

АЛ: Сложно оценивать рынок, когда нет открытых цифр. В этом отношении как раз две сентябрьские ярмарки — Cosmoscow и blazar — должны стать индикаторами того, как текущая ситуация повлияла на него. Казалось, что и в прошлом году уже все понятно, но и коллекционеры, и художники то уезжали, то возвращались. А настоящая реакция «докатилась» до нас именно сейчас: инфляция, рост цен. Так что конец этого года будет в этом отношении более показательным.

— Многие галеристы весь прошлый год говорили о том, что собираются сделать ставку на региональные внутренние проекты взамен исчезнувших международных. Получается ли?

АЛ: Так говорят те, кто до этого в международных ярмарках не участвовал. Не надо строить иллюзий. Российское современное искусство никогда не занимало топовых позиций на Западе. На Art Basel наших галерей в ближайшее время не будет. А во многих смотрах поменьше, в ярмарках-спутниках те, кто не ленится, могут участвовать и сейчас. В Сеуле или в Дубае, например, оказались все, кто этого действительно хотел. Но если говорить про регионы, то развивать местные проекты должны сами жители регионов, а не приезжие энтузиасты из Москвы или Санкт-Петербурга.