Беззаботное детство и немного идеологии: для чего в СССР создавали пионерские лагеря
Ностальгирующие по советской жизни представители старшего поколения вспоминают о пионерских лагерях с благодарностью и приводят их в качестве примера, как власть заботилась о населении: организовывала досуг, помогала детям находить общие интересы, а родителям — хотя бы в каникулы отдыхать от совмещения работы с воспитанием. Критики пионерского движения и СССР напоминают, что лагеря, как и любой другой государственный институт, способствовали размыванию индивидуальности и насаждению коммунистической идеологии.
«В 1930-е годы в целом сложился особый социальный институт — «пионерский лагерь», — пишет исследователь истории СССР Сергей Кара-Мурза. — Это учреждение для отдыха детей во время каникул. Расположены лагеря в живописных местах как в глубине страны, так и на морских побережьях. На время отдыха с детьми выезжали врачи, и в лагерях проводились медицинские обследования. Велась интенсивная культурная работа, в лагерь выезжали педагоги и художники. <...> В лагерях, особенно небольших, шел важные процесс социализации детей, их включения в орбиту предприятия, на котором работают родители, в отношении поколений этой «общины».
Однако буквально через несколько абзацев Кара-Мурза, не вдаваясь в подробности, отмечает, что «пионеризировать» детей государство стремилось не только из бескорыстного желания осчастливить и оздоровить подрастающее поколение. Функция пионерлагерей заключалась не только в том, чтобы улучшить жизнь граждан, но и в том, чтобы дисциплинировать их с ранних лет, внушить покорность к системе и воспитать «правильное» мировоззрение. Чисто социальное предназначение этого института, как и почти любого другого в СССР, сочеталось с идеологическим.
«Почти с самого начала перестройки Горбачева пионерлагеря стали объектом сильной идеологической кампании как институт «тоталитарного общества», — пишет Кара-Мурза. — Роль пионерлагерей в воспроизводстве советского общества была понята антисоветскими идеологами правильно».
Чтобы разобраться, в чем заключалась «роль пионерлагерей в воспроизводстве советского общества», есть смысл обратиться к истории их появления и к тому, как они функционировали на протяжении всего периода существования Советского Союза.
«Ядро, которое обеспечивает коммунистическое влияние»
Пионерское движение в СССР сформировалось в первой половине 1920-х годов на основе существовавших в России до 1919 года скаутских отрядов. Формально задачи обеих организаций совпадали: в них воспитывали патриотизм и ответственность, учили детей сосуществовать друг с другом и воссоздавали взрослое общество в миниатюре. И пионеры, и скауты носили галстуки, только одни — красные, другие — зеленые. Оба движения стремились реализовать идею воспитания через игры, соревнования, отрядную систему, походы, общие задания, посиделки у костра. Даже призыв и ответ («Будь готов!» — «Всегда готов!») пионеры унаследовали от скаутов. Последних на 1917 год в России насчитывалось около 50 000. Некоторые ветви движения начали сотрудничать с большевиками. С тех пор в рамках их концепции все большее значение приобретала коммунистическая идеология.
Идея создания пионерских отрядов принадлежала бывшему деятелю скаутского движения Иннокентию Жукову. По иронии, несмотря на формальное противостояние западной идеологии потребления и капиталистическому империализму, название новой детской организации ее основатели взяли именно из английского: словом «пионер» в этом языке обозначались разведчики, саперы или первопроходцы.
Идея движения, которую в 1921 году сформулировала революционерка и супруга Ленина Надежда Крупская, состояла в том, чтобы создать нечто «скаутское по форме, но коммунистическое по содержанию». Решение о создании пионерских отрядов по всей стране приняли на II Всероссийской конференции комсомола в мае 1922-го, а в октябре того же года постановили объединить все пионерские отряды в единую детскую коммунистическую организацию.
«Принимая во внимание настоятельную необходимость самоорганизации пролетарских детей, Всероссийская конференция поручает ЦК разработать вопрос о детском движении и применении в нем реорганизованной системы «скаутинг», — говорилось в официальном постановлении.
Предназначение организации заключалось в том, чтобы сплотить детей и интегрировать в новое общество путем приобщения к идеологии и воспитания в соответствии с принципами коммунизма. В заявлениях на вступление в пионерский отряд в середине 1920-х встречались такие формулировки: «Хочу перевоспитаться в политическом духе, быть юным ленинцем, исполнять все пионерские правила, законы и обычаи». Автор одной из первых книг об истории пионерского движения «Комсомол и пионеры», опубликованной в 1926 году, Влад Гессен констатировал, что «пионеры в школе — ядро, которое обеспечивает коммунистическое влияние».
В мае 1924-го в пионерском движении участвовали 200 000 детей, а уже в январе следующего года — больше миллиона. По мнению некоторых исследователей, уникальность этого процесса заключалась в том, что государственная организация постепенно вытесняла родителей как основного воспитателя. Пионерия представала более выгодной альтернативой семьи. Ее участники, устремленные в будущее и сплоченные передовыми взглядами, предположительно освобождались от господствовавших в прошлом монархических и религиозных установок. Так оформилась основная, хоть и не проговоренная напрямую, функция и задача движения: подтолкнуть детей к переоценке ценностей, внушить им, что они — первопроходцы, которым предстоит строить новый мир, отринув предрассудки старого. К предрассудкам относилось все, что не вписывалось в идеологию коммунизма.
«Антирелигиозное воспитание не проводится отдельно, как особый вопрос, а должно проходить красной нитью через все воспитание пионера, — говорилось в журнале «Вожатый». — Необходимо не только отвести ребенка от внешнего проявления культа, победить в нем остатки суеверия и предрассудков, но и подвести под его мировоззрение марксистскую основу, воспитать его так, чтобы идеалистический образ мышления был ему враждебен как противоречащий интересам пролетариата».
У пионеров появились свои атрибуты и церемониал: галстуки, значки, знамена, горны, барабаны, грамоты, а также устав и гимн. Партия рассчитывала, с одной стороны, привить участникам движения способность к самоорганизации и внутреннюю дисциплину, а с другой — поместить под государственный контроль. Невозможно было представить пионерскую организацию в отрыве от задач, возложенных на нее властью.
В качестве медиатора между детьми, которых режим объявил будущими передовиками коммунизма, и взрослыми, которые собирались контролировать и корректировать взгляды детей, выделилась фигура вожатого. Последний должен был выступать для пионеров скорее товарищем, чем руководителем, способствовать преодолению дистанции между государственным формализмом и «неокрепшими умами подрастающего поколения».
Пионеров привлекали к участию в митингах, демонстрациях, сборах средств, постановке концертов и представлений, а также к выявлению антикоммунистических и недостаточно лояльных власти элементов в обществе, включая собственное ближайшее окружение. В объединенном государственном архиве Челябинской области сохранилось упоминание о пионерке Тоне Чистяковой, которая «разоблачила своего отца в хищении социалистической собственности», «написала в колхозную газету о том, что отец работал на заводе и воровал белую жесть и белое железо».
Власти воспринимали участников движения не только как объекты пропаганды, но и как потенциальных пропагандистов среди взрослых. В архивных документах, где перечисляются задачи пионеров, говорилось о необходимости «обратить больше внимания на работу пионеров в семье, особенно в части взаимоотношений с родителями».
«Когда впервые повязывали галстук, очень волновалась, — вспоминала вступление в пионерскую организацию П. Дурманова. — Это был не только торжественный момент, но и ответственный. Ведь нам давали определенные поручения: участвовать в ликбезе, помогать пожилым людям полить огород, наколоть дров, сложить поленницу, собирать колоски, ухаживать на ферме за телятами и так далее. Мы коммунизм строили своими руками, свято в него верили. Верили в то, что при коммунизме жить будет лучше, легче, достойнее. Поэтому трудились не покладая рук».
Лагерь как место досуга и дисциплинарный институт
Советские лагеря — это и место побега, где дети могли несколько недель побыть вдали от повседневных забот среди ровесников, и государственный институт, очевидно предназначавшийся для становления детей как послушных членов общества. Политизированность пионерского движения при этом осознавалась детьми как нечто само собой разумеющееся, как неотъемлемая и даже почетная часть процесса.
«Когда стал пионером, чувствовал себя строителем государства, — рассказывал житель Кургана 1927 года рождения И. Комарский. — Вроде как теперь мы должны помогать старшим. Разъяснять, что наступает другое время». Официально идеологическая нагруженность не подвергалась критическому осмыслению ни среди представителей власти, ни среди самих пионеров. Поскольку коммунизм считался высшим благом, не было ничего плохого в том, чтобы направлять усилия на восхваление коммунизма и воспроизведение государственных дисциплинарных практик среди детей.
«Важный атрибут жизни в пионерском лагере — это перемещение отряда по лагерю строем, сопровождавшееся песнями или речовками, — пишет исследователь Алексей Кудряшев. — Строем ходили в столовую, на линейку, на экскурсии. В строю заметнее любые отличия, поэтому «строй» воспитывал у детей того времени привычку отождествлять себя с коллективом, единым организмом, где нельзя отличаться и выделяться. Хождение по лагерю строем сохранилось и в позднесоветском лагере. На все мероприятия дети собирались, строились и шли всем отрядом».
Исследовательница истории детства в Российской империи и Советском Союзе Катриона Келли отмечала, что в 1930-х «пропагандистский акцент с «ребенка-активиста» был перенесен на образ ребенка, благодарно пользующегося благодеяниями государства». Воспитательная система при Сталине все больше становилась заточена на обеспечение контроля за подрастающим поколением, но не через подавление и подчинение, а через приобщение к коммунистическим ценностям. Лагеря выступили одним из центральных элементов программы, в рамках которой дети интегрировались в сформированную властями социальную реальность. Индоктринация молодого поколения во многом осуществлялась за счет того, что пионерам внушалась идея превосходства Советского Союза над другими государствами.
«Ощущение атмосферы того времени, как она воспринималась детьми, можно почерпнуть из мемуаров Поля Тореза, сына французского коммунистического лидера Мориса Тореза, который три раза с 1950 по 1953 год посетил пионерский лагерь «Артек», — пишет Катриона Келли. — Тореза-младшего поразило, что СССР в беседах с детьми представляли как самую передовую страну в мире, их убеждали в том, что именно Россия была пионером в области большинства важных изобретений XX века, включая радио, телевидение и авиацию».
Рефлексия над предназначением пионерлагерей
Определенная трансформация в понимании пионерлагерей наметилась после смерти Сталина и относительного смягчения режима во второй половине 1950-х. В прессе начали публиковаться дискуссии о том, как организовывать жизнь детей и следует ли подчинять ее строгому, почти военизированному распорядку, как раньше.
«Зачем вести строем отряд в столовую? — рассуждал автор статьи «Давайте подумаем» в журнале «Вожатый» в 1959 году. — Настоящего строя все равно не получается, обычно идут в столовую, не выдерживая равнения, не в ногу. Пионеры привыкают к такому разболтанному строю и уже в походе, на марше, на параде, когда строй действительно необходим, когда он организует, украшает коллектив, ребята считают, что все необязательно выдерживать четкие, стройные ряды, шагать так, как положено».
Впрочем, даже несмотря на ощущение свободы по сравнению со сталинской эпохой, никто внутри системы по-прежнему не осмеливался сомневаться в целесообразности дисциплинарной рутины для «правильного» воспитания. Споры велись только о деталях, но не об основном предназначении пионерлагерей и движения в целом.
В 1960-х пионерлагеря продолжали воплощать двойственность идеалов советской молодежи: с одной стороны — романтика, самостоятельность и стремление к свободе, с другой — обязательное участие в идеологически выверенном официальном досуге, борьба закоснелой системы с любыми преобразованиями. Малейшее отступление от принятых порядков могло трактоваться как угроза власти и предательство режима.
В одной из статей того периода писатель и журналист, будущий главный редактор газеты «Комсомольская правда» Лев Корнешов резко осуждал устроенный в одной из пионерских дружин конкурс красоты среди девочек. «Все это не так уж и безобидно, — писал Корнешов. — Ибо лозунг, призыв, символ отражают всегда то, ради чего создана и существует организация. И попытка их подменить неминуемо влечет за собой и ревизию содержания. Мы не можем, не имеем права беззаботно относиться к любым проявлениям идейной расхлябанности и близорукости».
В последние десятилетия существования СССР дуализм в отношении пионерских лагерей сохранялся. Родители, вожатые и чиновники спорили, чего должно быть больше: отдыха и свободы или воспитания и дисциплины. Велись дискуссии и о том, насколько уместно лишать подростков возможности побыть наедине с собой, до предела заполняя их расписание коллективными мероприятиями.
Однако ключевая роль идеологии оставалась неоспоримой — вожатые вспоминали, как в середине 1970-х за нарушения распорядка объявляли выговоры, а мероприятия, не вписывавшиеся в официальный распорядок, безжалостно отменялись. Безобидные шалости становились поводом для порицания за приверженность «уродливой романтике». Если пионер хотя бы на несколько минут отбивался от отряда или оказывался вне пределов видимости вожатых, его могли объявить пропавшим, а когда он все-таки находился, строго отчитать и пристыдить.
Несмотря на очевидную идеологизированность пионерских лагерей и строгий контроль, под которым обычно находились подростки, большинство из них воспринимали пребывание там или с радостью, или как минимум без сопротивления. К дисциплинарным практикам дети относили как к неизбежной, хоть и неприятной плате за возможность побыть в новой обстановке вдали от родителей и приевшегося за школьный год быта. На протяжении большей части существования СССР ежегодно в пионерских лагерях отдыхали около 10 млн школьников.
Однако идеологическая нагруженность пионерской организации не оставила ей шансов на то, чтобы пережить Советский Союз в начале 1990-х. С отказом от проекта построения коммунизма отпала и потребность в едином пространстве воспитания молодежи. У родителей и детей появилась свобода в выборе способов и мест времяпрепровождения. По оценке Сергея Кара-Мурзы, с 1990 по 1997 год количество детских лагерей для отдыха на территории бывшего СССР сократилось с 5300 до 3100. Продолжавшие функционировать учреждения сохранили черты дисциплинарного — или, если следовать терминологии социолога Ирвинга Гофмана, тотального — института, но больше не оставалось мировоззренческих установок, насаждение которых раньше считалось основной функцией воспитательного процесса.
Даже в 1930-х многие дети присоединялись к пионерскому движению не из искреннего желания активно участвовать в социальных процессах и выполнять общественно значимую работу, а потому, что так было принято и отказ от вступления грозил статусом изгоя. Полвека спустя пионеры и вовсе часто относились к идеологическим установкам как к попыткам старшего поколения навязать им устаревшее видение реальности. То, что когда-то привлекало новизной, теперь раздражало формализмом и воспринималось как очередной способ контроля со стороны взрослых.
«Пионерия была придумана — точнее, скопирована со скаутского движения — по принципу некоего детского «ордена», в который входят только избранные, а «орден» создан ради какой-то благородной миссии, — объяснил суть пионерского проекта писатель Алексей Иванов. — Когда миссия выродилась, когда власть начала верховодить и превратила все в официоз, когда в «орден» стали принимать всех подряд, «орден» обнулился. Стал таким, как все общество. Общество в СССР относилось к порядкам в стране с издевкой, и пионерия повторила это отношение на детском уровне».
В 2022 году президент Владимир Путин поручил правительству и Совету Федерации к 2030 году реконструировать около 1500 стационарных детских лагерей и увеличить количество палаточных лагерей с 443 до 1000. Спикер верхней палаты парламента Валентина Матвиенко описала пребывание в лагере как «бесценный опыт для становления личности», а член Комитета Госдумы по туризму и развитию туристической инфраструктуры Алла Салаева в числе направлений, которым может быть посвящена «содержательная составляющая» смен, назвала «военно-патриотическое».
Подобная риторика согласуется с тенденцией последних лет на возрождение пионерии в том или ином виде: летом 2022 года Госдума приняла проект о создании общероссийского детского движения «Большая перемена», который к концу того же года трансформировался в «Движение первых». В апреле этого года президент России предложил переименовать «Движение первых» в пионеров, несмотря на то, что название новой организации выбирали на открытом голосовании. «По-старому, по-новому — как было, так и есть, и от этого никуда не деться, — сказал Путин по поводу наследия пионерского движения в молодежной политике российских властей. — И этот термин, это название, оно лишено, в отличие от комсомола, какой-то идеологической окраски».
В действительности, не делая официально центром своей деятельности идеологию, пионерия, как и любая государственная программа в Советском Союзе, функционировала как идеологизированное социальное пространство. Участникам внушалась необходимость следовать за коллективом, а любые сомнения в официальной риторике подвергались резкому осуждению. Было бы наивно считать, что в обществе, все аспекты которого подчинены государству, организованное государством детское движение останется независимым от провластной идеологии. «Личная и общественная жизнь участника тотального института протекает по единым правилам, — отмечает исследовательница Е.В. Абашкина. — Структура повседневности лагеря такова, что лагерь является фильтром, эффективно отсекающим неправильное поведение, тем самым проверяя лояльность по отношению к культурным образцам эпохи».