Никто из зарубежных правообладателей не снял балетные спектакли из репертуаров сразу после 24 февраля, но прошло больше года — и лицензии истекают гораздо быстрее, чем хотелось бы театрам. Данные о скорых потерях афиши Большого театра, например, выглядят так: «Пламя Парижа» Ратманского (июль 2023-го), «Четыре персонажа в поисках сюжета» нескольких иностранных авторов (сентябрь 2023-го), балет Ильи Демуцкого в постановке Юрия Посохова и Кирилла Серебренникова «Герой нашего времени» (декабрь 2023-го).
В марте 2024 года истекают права на «Орландо» Кристиана Шпука, в мае — на «Драгоценности» Баланчина, в ноябре — на «Жизель» в редакции Ратманского. Контракт на балет «Нуреев», созданный Посоховым — Серебренниковым, уже закончился. Остаются пока «Укрощение строптивой» Жан-Кристофа Майо и «Мастер и Маргарита» Эдварда Клюга, хотя и они скоро будут под вопросом.
Мариинский, чья новейшая либеральная история началась с триумфа балетов Джорджа Баланчина, покончит с единственными «Драгоценностями» в 2025 году. МАМТ пока еще может исполнять Autodance израильтянки Шарон Эяль и, что показательно, «Баядерку» в редакции Натальи Макаровой, знаменитой ленинградской прима-балерины, в свое время сбежавшей из СССР. Будут ли контракты продлены дальше, неизвестно.
84-летний хореограф Джон Ноймайер, поклонник российского искусства, знаток и владелец огромной коллекции артефактов «Русских сезонов» Дягилева, продлил Большому театру лицензию на свою «Анну Каренину» на три года. Продлил права на исполнение «Марко Спада» и 91-летний балетмейстер Пьер Лакотт, правда, с премьеры 2013 года она поизносилась, и ее капитально обновят к июню этого года.
Меж тем Мариинский театр будто поперек мейнстрима вывел в свет старинную «Дочь фараона». Ранний блокбастер Петипа в восточном стиле привлекает как чистый источник и образец большого формата, где соло, ансамбли, мимические сцены и наивные спецэффекты выстраиваются в настоящую балетную роскошь.
Амбициозную авторскую реконструкцию начал хореограф Алексей Ратманский, но до премьеры ее не довел. В итоге Мариинский привлек на выручку итальянского специалиста по старинным балетам Тони Канделоро, впервые получившего в руки громадную профессиональную труппу. Премьера получилась. Мариинский так истосковался по большим премьерам, что его волю к победе не смог бы испортить никакой дебютант.
Почему России нужны иностранные хореографы
Отставание в развитии хореографии началось в России не в 1960-е, как принято думать, а много раньше. В начале века Российская империя выплеснула в мир «Русские сезоны» Дягилева с их креативом, отторгнутым подуставшим императорским балетом, но затем в 1930-е годы уже СССР уничтожил у себя все живое — от поклонниц Дункан и биомеханики Мейерхольда до академистов с их «чистым искусством».
1960-е только подтвердили статус-кво: на первых зарубежных гастролях мир увидел тщательно изолированный от иновлияний и серьезный до наивности советский драмбалет. В СССР в ответ привезли яркое инакомыслие хореографии французского балетмейстера Мориса Бежара, смешавшего восточные традиции и академический танец, и бессюжетную неоклассику New Yort City Ballet Джорджа Баланчина, которые были кровно связаны с русской балетной школой. Но дальше дело застопорилось — оттепель закончилась.
В следующий раз контакт с миром по-настоящему возобновился в перестройку, и за эти 30 последних лет афиши российских театров пополнились лучшими достижениями мировой балетной мысли от Джорджа Баланчина и Уильяма Форсайта до Марко Гекке и Акрама Хана. Мировые звезды хореографии так охотно предоставляли лицензии на свои хиты великим российским балетным труппам, что вопрос подготовки собственных хореографов не был актуален.
«Чеховский фестиваль»,«Золотая маска», Dance open, «Дягилев. Постскриптум», Context Дианы Вишневой, DanceInversion, проекты «Короли танца» и «Отражения» создали нужную для нормального развития систему координат, ввели в театральный обиход прежде сепарированных от академической сцены радикалов, в том числе российского танца. Но за последние три сезона театры прошли испытание пандемией и крах планов в связи со «спецоперацией»*, и если последствия первой еще смогли локализовать, новые политические условия изменили ландшафт критически.
Оскудевает афиша «Золотой маски». Хотя фестиваль национальный, в номинациях всегда отмечались работающие в российских театрах иностранцы. Среди четырех балетных и пяти спектаклей современного танца в номинациях 2023 года зарубежных авторов нет, а в персональных номинантах разве что артист балета Марчелло Пелиццони в роли Дьяволино из Красноярского театра оперы и балета. Дополнительная программа тоже скромна, хотя оперная «Книга висячих садов» Арнольда Шенберга и вся передовая программа Theatrum, скрестившая театр и музей, прошла прекрасно.
Что теперь будут показывать
Петербургский фестиваль Danceopen, в постпандемию воскресивший советскую экзотику балета «Гаянэ», в этом апреле обещает сделать невероятное и показать танцевальные компании Франции, Венгрии, Бразилии, Кубы, Аргентины. «Дягилев. Постскриптум» предполагает привезти труппы Китая и Израиля, дополнив афишу Нижним Новгородом и Самарой, Context Дианы Вишневой и DanceInversion тоже рассчитывают остаться международными. «Чеховский фестиваль» уже подтвердил программу, и в ней будут спектакли разных жанров в том числе из Аргентины, Бразилии, Вьетнама, Индии, Китая, Кубы, Чили, ЮАР. Но гарантировать что-либо на 100% никто не берется.
В новых условиях театры вынуждены приглашать отечественных хореографов с именем, оставшихся в России и теперь занятых на много сезонов вперед: например, сразу две премьеры в этом сезоне у Юрия Посохова, который уже сделал «Щелкунчика» в МАМТ и летом представит «Пиковую даму» в Большом. Круглосуточно работает худрук «Урал-оперы» Вячеслав Самодуров, выпустивший «Танцеманию» в Большом, «Озорные частушки» в санкт-петербургском Театре Якобсона и одноактный балет в проекте LAD в «Урал-опере».
Держат уровень выходцы из Мариинского театра Антон Пимонов и Алексей Мирошниченко. Театр решил обходиться своими силами, поэтому в афише также постановки Александра Сергеева, недавно представившего «12» по поэме Блока, и Максима Петрова, собирающегося в конце сезона возглавить «Урал-оперу». Востребованными оказались также Владимир Варнава со множеством премьер и 26-летний худрук балета МАМТ Максим Севагин, сделавший одноактный балет «Блум».
Потенциально после премьеры в Астраханском ТОБ ждет другой сцены одноактный балет Le Pari о любви Шопена и Жорж Санд в хореографии экс-премьера Большого Дмитрия Гуданова. И можно догадываться, что сейчас будет очень востребована хореограф, художественный руководитель театра «Провинциальные танцы» Татьяна Баганова, уже выручавшая Большой театр экстренным «импортозамещением» и умеющая работать с большими труппами.
Как говорят источники, близкие к театрам, сегодня они вынуждены на личных контактах продлевать устные договоренности с зарубежными авторами, убирать имена с афиш, пытаясь обойти острые углы, и бороться с собственным страхом привлекать радикалов современной хореографии. А те могут и не вписаться в академические правила. На них быстрее влияет контекст: уже несколько лет российский contemporary dance буквально показывает со сцены, как трудно дышать.
Сам курс на «импортозамещение» уже выглядит как сложный путь. Большой театр вместо изящного спектакля Алексея Ратманского («Ромео и Джульетта» в его постановке шел с 2017 по 2022 год) восстановит других, очень серьезных «Ромео и Джульетту» хореографа Леонида Лавровского, который впечатлял Европу в середине прошлого века.
Мариинский, преуспевший с «Дочерью фараона», вероятно, должен готовиться к вопросам со стороны начинавшего проект Алексея Ратманского. Конечно, Ратманский все равно останется хореографом с мировым именем. Но если кампания по замалчиванию авторства продлится, то на афише «Лебединого озера» однажды могут написать: «Либретто и музыка народные».
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 53 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.