Возвращение «Свободной Ингрии»: за что оштрафовали признанного иноагентом Оксимирона
Как возникла «Свободная Ингрия»
Ингрия, или Ингерманландия, — это область на северо-западе России, в границах нынешней Ленинградской области, древнейшими жителями которой считаются представители финно-угорского народа водь. Название Ингерманландия официально закрепилось за ней после заключения Столбовского мирного договора 1617 года, по условиям которого область перешла под контроль шведов, и оставалась там до начала XVIII века.
Регионалистское движение «Свободная Ингрия», использующее фланг ингерманландских финнов и отстаивавшее идею выхода территории из состава России, появилось после распада СССР. Основу сообщества составили националисты и неоязычники. К последним относился и преподаватель марксизма-ленинизма в Ленинградском государственном университете Виктор Безверхий, с подачи которого идея получила распространение в интеллигентских кругах не только Петербурга, но и Выборга и Гатчины.
Параллельно начали деятельность «Движение за автономию Петербурга» и группа «Независимый Петербург». Их участники отстаивали право города на особый статус в составе России и критиковали регионалистов из «Свободной Ингрии» за невыполнимые цели. Дискуссии утихли в начале 2000-х, когда стало ясно, что у спорщиков нет никаких реальных возможностей бороться ни за автономию Северной столицы, ни за независимость ингерманландских территорий.
«Людей немного, — описал устройство «Свободной Ингрии» один из регионалистов. — Они делятся на определенные тусовки по интересам. Ими движет внутренний снобизм по отношению к соседям, соратникам и одноклассникам — обычная для Петербурга история. Людей больше интересует их самость, нежели развитие и распространение идеи».
27 мая 2016 года Следственный комитет в Санкт-Петербурге обвинил в возбуждении ненависти и вражды, унижении человеческого достоинства администратора группы «Свободная Ингрия» во «ВКонтакте» Артема Чеботарева. Жесткое задержание 36-летнего мужчины вызвало общественный резонанс, а из его квартиры при обыске изъяли изображения с нацистской символикой и флаги Ингерманландии. Поводом для уголовного дела послужил интернет-комментарий, в котором Чеботарев предположительно нелицеприятно высказался о жителях Москвы, хотя конкретное содержание написанного так и не раскрыли.
Летом 2017-го по решению Генпрокуратуры России был заблокирован доступ к сайту «Свободная Ингрия». По словам координатора движения Дмитрия Витушкина, из-за «призывов к массовым беспорядкам, осуществлению экстремистской деятельности и участию в массовых мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка». При этом Витушкин отметил, что если бы организация задалась целью вывести людей на митинг под флагами Ингрии, то собрать, вероятно, получилось бы около 50 человек.
5 ноября 2017 года сотрудники центра по борьбе с экстремизмом ГУ МВД по Петербургу и Ленобласти обыскали автомобиль, в котором находились участники «Свободной Ингрии» Михаил Войтенков и Ильяс Миникаев, а также активистка Диана Ретинская. В машине следователи обнаружили револьвер, гранаты и коктейли Молотова. Пассажиров задержали, но через два дня выпустили под подписку о невыезде. В «Свободной Ингрии» заявили, что оружие в автомобиль подбросили в рамках спланированной провокации.
Почему этим движением недовольны сами ингерманландцы
Регионалисты вызывают серьезное недовольство этнических ингерманландцев, которые мирными способами поддерживают и осмысляют память о прошлом своих предков. Местные жители сильно переживают из-за того, что в глазах общественности эпатажными и эксцентричными идеологами сепаратизма считают именно их, хотя в действительности они не имеют никакого отношения к деятельности «Свободной Ингрии».
«Мы только вздохнули свободно в 1990-е годы, только люди стали к нам нормально относиться, как на нас опять поставили клеймо, назвав сепаратистами, — пожаловалась журналистам одна из наиболее активных участниц сообщества ингерманландских финнов Сусанна Парккинен. — Потому что какие-то сумасшедшие люди бегают с нашим флагом и агитируют за независимость Ингерманландии, при этом перетягивая одеяло на себя и говоря, что это они настоящие ингерманландцы.
Мне лично приходилось слышать обвинения в ингерманландском сепаратизме. С лекторской трибуны дважды сказали: «Существует проблема ингерманландского сепаратизма» — и все дружно поворачивали головы в наши стороны. Я потом подходила к лектору, спрашивала: «А почему вы нас обвиняете? Вы ведь знаете, что это не мы, не этнические ингерманландцы». Но в нас опять пытаются видеть врагов».
Еще больше Парккинен возмущает, что в сообществах «Свободной Ингрии» периодически ссылаются на нее и других активистов, хотя тех, кто критикует сепаратистские идеи и просит не отождествлять себя с ингерманландскими финнами, блокируют. Сами регионалисты не отрицают, что их движение основывается не на этнической принадлежности и включает в себя представителей разных народов, объединенных по территориальному признаку.
«У нас есть люди разных национальностей, мы объединяемся по принципу региона, — объяснил координатор «Свободной Ингрии» Дмитрий Витушкин. — То есть выступаем как регионалисты, как патриоты нашего края. А таковым может быть человек хоть славянского происхождения, хоть финно-угорского».
Историк Михаил Питателев так объясняет разницу между этническими ингерманландцами и действующими под тем же названием регионалистами: первые «отстаивают интересы реально существующего малого народа», а вторые скорее погружены в мечты о «виртуальном государстве».
Была ли Ингрия когда-нибудь свободной?
Оказавшимся в начале XVII века в составе Швеции ингерманландским финнам, уже в начале XVIII века пришлось заново адаптироваться, когда в период Северной войны войска Петра I отвоевали Ингерманландию. Многострадальная территория на правах губернии вошла в состав Российской империи. В последующие годы строительство в устье Невы Санкт-Петербурга привело к притоку русских поселенцев, но в быту местных жителей не произошло радикальных изменений. В Санкт-Петербурге не возражали против сохранения ингерманландцами культурной самостоятельности и не склоняли их к принудительной ассимиляции, а те в ответ лояльно относились к действующей власти.
Однако к концу XIX века в Ингерманландии обозначился активный процесс оформления национального сознания. Открывались школы с преподаванием на родных языках, сильным влиянием пользовалась протестантская церковь. Этнографы собирали сказания и изучали культурные паттерны, которые варьировались из-за смешанного населения: на переходившей из рук в руки территории проживали ингерманландцы, русские, води, ижоре, немцы, эстонцы, латыши. Растущее национальное самосознание вызвало беспокойство властей, и в начале XX века из столицы поступило указание ограничить образовательные программы, в которых раньше упор делался на истории и культурных особенностях населявших губернию народов, а не на их принадлежности к Российской империи.
События 1917 года и Гражданская война ознаменовали очередные перемены в жизни ингерманландцев. Введение в 1918 году программы военного коммунизма усугубило положение местных зажиточных крестьян, которые в глазах функционеров Советского государства представали классовыми врагами простого народа. Юношей мобилизовали в армию, а из хозяйств изымали продовольствие на нужды государства. Те, кто не желал служить коммунистическому режиму, присоединялись к Белой армии или бежали к границам независимой Финляндии.
24 ноября 1918 года беглецы выступили с просьбой включить Ингерманландию в состав финского государства. В качестве альтернативы рассматривались варианты с присоединением только Северной Ингрии или с дальнейшим пребыванием в составе Советского государства на правах автономии для финноязычных регионов. Настроенные против большевиков ингерманландцы надеялись на поддержку финских властей в том, что касалось материального обеспечения и вооружения.
В первой половине 1919 года за уклонение от мобилизации в Красную армию арестовали более 200 человек, что привело к новой волне эмиграции. Несколько тысяч жителей Северной Ингрии бежали через границу с Финляндией и составили основу антибольшевистского движения. Финны согласились обучить и вооружить повстанцев. Другая группа ингерманландцев осталась по советскую сторону границы и удерживала под своим контролем деревню Кирьясало. За несколько недель туда же подтянулись другие местные жители, которые разочаровались в Белом движении.
На заседании повстанцев 9 июля в поселке Рауту (нынешнее Сосново) было принято решение об отделении от Советского государства и формировании самопровозглашенной Республики Северная Ингрия. Сепаратисты сформировали правительство и государственные органы. Обязанности парламента выполнял Временный комитет, флаг и герб подчеркивали серьезность намерений граждан нового государства. Тогда же власти запустили гражданские и правовые институты, без которых было бы невозможно всерьез говорить о самостоятельности: суды, госпиталь, прессу. Обучавшийся живописи в Петербурге финский лейтенант Франс Камара даже разработал дизайн почтовых марок.
Вооруженные силы Северной Ингрии составил позже переформированный в полк батальон под командованием дворянина и офицера русско-финского происхождения Георгия Эльвенгрена — или Юрьё Эльфенгрена. Он также выполнял обязанности председателя Временного комитета, то есть главы государства.
В ночь на 27 июля ингерманландцы под руководством Эльфенгрена с молчаливого одобрения финнов вошли на советскую территорию и заняли деревню Лемболово в 60 километрах под Петроградом. Другая группа сепаратистов взяла под контроль Верхние и Нижние Никулясы. На захваченных территориях представители Северной Ингрии разгоняли местные советы и расстреливали большевиков. Впрочем, долго удерживать советские поселения не получилось: уже 2 августа красноармейцы отбили их, а 9 августа даже захватили Кирьясало, но уже на следующей день отступили, опасаясь вмешательства Финляндии.
В октябре 1919-го маленькая армия Северной Ингрии под командованием Эльфенгрена начала новое наступление. Противники большевиков планировали занять несколько населенных пунктов, поднять свое знамя на Понтусовой горе над поселком Токсово — приостановить экспансию и перейти к мирной жизни. На этот раз им удалось дойти до железнодорожной станции Грузино, однако там повстанцев остановили местные ополченцы и финны, выступавшие на стороне красных.
Как и в прошлый раз, закрепить первоначальный успех ингерманландцам не удалось из-за пассивности их покровителей в Финляндии. Не желая вступать в открытое противостояние с Советской Россией, местные парламентарии отказались отправлять дополнительные отряды для поддержки Эльфенгрена, и тому пришлось отступить к Кирьясало. Идею очередного похода в конце 1919 года финны не поддержали. Вместо этого ингерманландцы постарались перейти к мирной жизни на территории, которую удалось обезопасить от большевиков. Северная Ингрия фактически перешла под управление Финляндии. Сокращенные вооруженные силы полностью сосредоточились на охране границ.
Конец относительно идиллическому существованию ингерманландцев наступил с заключением Тартуского мирного договора в октябре 1920 года. По нему Финляндия признавала Кирьясало как территорию Советской России, а без поддержки крупного соседа сепаратисты не могли рассчитывать на сохранение независимости. Служащим вооруженных сил Северной Ингрии приказали перейти на территорию Финляндии, где батальон распустили. Оставшиеся военные поступили на службу в разные части финской армии. В декабре 1920-го государство, больше года сохранявшее независимость, прекратило свое существование.
Несмотря на сложные отношения его жителей с советским правительством, большевики предоставили ингерманландцам культурную автономию и до середины 1930-х не преследовали коренные народы. Населению разрешалось обучаться, выпускать газеты и организовывать радиовещание на финском языке.
Однако с ужесточением режима накануне начала Большого террора отношение к жителям Ингрии изменилось: теперь государство воспринимало их как потенциальных предателей коммунистического строя. Начались массовые депортации «антисоветских элементов» в разные регионы СССР — от Сибири до Казахстана. Любые учреждения, напоминавшие о национальном самосознании, ликвидировали, а финский язык оказался под запретом.
По разным данным, в период сталинских репрессий в результате преследований со стороны государства погибли от 35 000 до 65 000 ингерманландцев. История независимой Северной Ингрии на несколько десятилетий перешла в категорию легенд, о которых не принято вспоминать, а на пограничной территории между Финляндией и СССР к началу войны 1939 года практически не осталось мирного населения.
В 1988 году ингерманландские финны основали сообщество «Инкерин Лиитто» (в переводе с финского «Ингерманландский Союз»), специализирующееся на сохранении исторического наследия. Активисты организовывают выставки и церковные праздники, но не стремятся к отделению в составе Северной Ингрии, как их предки в 1919 году.
«Свободная Ингрия», с одной стороны, остается локальным движением, реальные масштабы которого явно не соответствуют приобретенному культовому статусу, а с другой — выступает наглядным примером того, насколько причудливо прошлое может преломляться и напоминать о себе в настоящем. От коктейля «Свободная Ингрия» в петербургском баре «Хроники» до трека Оксимирона с упоминанием знаменитого лозунга — Ингерманландия по-прежнему занимает значимую и противоречивую часть российского социокультурного пространства даже спустя более чем 100 лет после бесславного окончания похода за независимостью Северо-Ингерманландского полка под руководством Юрьё Эльфенгрена.