«Человеки уже уловлены»: что Александринский театр и БДТ говорят о судьбах России
Те же ключи и те же замки
Идею поставить спектакль об императоре Александре III Фокину, по данным источника Forbes Life в театре, подал глава Газпрома, председатель попечительского совета Александринки Алексей Миллер (он же поддержал его финансово — бюджет спектакля, по предварительным подсчетам театра, оказался более 20 млн рублей). Фокин выбрал ключевой момент в истории правления Александра III — год восшествия императора на престол, когда в результате двух взрывов бомб с шестой попытки «Народной волей» был убит его отец император Александр II.
Пьесу по заказу Александринки в конце 2021 года написал Борис Акунин, а при подготовке постановки Фокина консультировал историк театра Александр Чепуров. Он подробно исследовал связи, соединяющие двух императоров и, собственно, Александринский театр. Перед спектаклем Чепуров проводит экскурсии-пояснения.
Александринский театр по проекту Карла Росси выстроил в 1832 году Николай I (отец Александра II и дед Александра III). Он назвал его в честь своей супруги — императрицы Александры Федоровны. Сын Николая Александр II Александринку недолюбливал, предпочитая ей Мариинский, — театр, им построенный в 1860 году и названный в честь жены, — императрицы Марии Александровны. К жене император был холоден, но Мариинку по разным причинам любил. Так, его младший брат, соавтор реформ, великий князь Константин Николаевич именно в Мариинке нашел свою любовь — балерину Анну Кузнецову. А Александр II свою многолетнюю фаворитку, морганатическую супругу Екатерину Долгорукову, встретил в Летнем саду. Жены и возлюбленные мужчин из императорской семьи — важная часть сюжета в спектакле «Один восемь восемь один».
Александринский театр полюбил следующий император — Александр III, часто приезжавший смотреть пьесы Островского как обычный зритель (для разных типов царских визитов в театре были обустроены различные императорские ложи — частная, семейная и свитская, она же императорская, возвышающаяся над партером напротив сцены, в ней государь располагался со свитой). В театре, в императорской гостиной, по-прежнему стоит мебель, которую Александра Федоровна привезла из Петергофа, в дверях — все те же, подлинные, замки; открывают их все те же ключи. А схема охраны высочайших особ в императорских театрах, разработанная в Александринке в 1881 году, действует до сих пор.
Строго выверенная геометрия
Сводить спектакль к исторической реконструкции, подробно инсценируя момент перехода власти от одного императора к другому, Валерий Фокин очевидно не планировал. Продолжая тему, заявленную в спектакле «Рождение Сталина» в 2019 году, режиссер исследует природу власти, момент инициации, подмены человека вождем, лидером, императором. Как всякая операция, будь то медицинская или драматургическая, она требует чистоты эксперимента.
Режиссер-концептуалист торопится, его героев некогда жалеть, им некогда сопереживать — за три часа спектакля он должен успеть обрисовать всю общественную диспозицию, в которой оказалась Россия в марте 1881 года. Потому нежности пунктирно коротки, а герои гротескно однородны.
Вот Китти (домашнее прозвище морганатической супруги Александра II Екатерины, ее играет актриса Анна Блинова) в карете жалуется министру внутренних дел Лорис-Меликову (Петр Семак), что сердце ее разрывается, когда она думает о судьбе своих бедных малюток, рожденных вне брака, и что она согласна пойти на что угодно, лишь бы их защитить — хоть императрицей стать, хоть ввести конституцию и парламент. Лишь бы она, как черепаха в своем панцире, была в безопасности. Ее родительское беспокойство вполне понятно.
При всей кокетливой жестокости Китти, которая так трогательно переживает за своего Сэнди (Иван Волков) и его старческую бессонницу, от их близости, разыгранной проникновенно, детально и нежно на огромном черном круге сцены, зрителю ни жарко, ни холодно.
Вот наследник престола, будущий император Александр III с домашним прозвищем Бульдожка (Иван Трус) утешает свою нервическую жену Минни, Марию Федоровну (Василиса Алексеева), которая, безбожно коверкая русский язык, жалуется, что в Гатчине недостаточно охраны. Для нее Александр играет на трубе, ее он вырывает из объятий медведя (Степан Балакшин), материализовавшегося из пушкинского сна Татьяны, для нее включает в голосе теплые нотки обаяния в стиле молодого Никиты Михалкова. Но это все только на мгновение — почудится, повеет и рассеется, как клубы газа над пространством сцены. Кстати, реплику Анны Кузнецовой «Опять газ отключили!» зал встречает болезненно-шумно.
Вселенная «Один восемь восемь один» держится на строго выверенной геометрии. Площадка сцены (художник Алексей Трегубов), занявшая весь партер (исторический интерьер театра, видевшего не раз обоих императоров, безусловно, идеальная декорация для этого действа), огромна. По сути это цирковой раус, куда, как на манеж, на арену Колизея, на сцену античного театра или на предметный столик микроскопа, Фокин вызывает участников своего исследования. Подчиняясь геометрии пространства, они идут, едут (в спектакле задействована мини-лошадь, которая везет мини-карету), шутят по мере сил (коверный клоун — Дарья Клименко), много говорят о России и даже вызывают медиума Блавацкую. В итоге погибают под софитами на этом же круге.
Траектория круга — вот, пожалуй, главная находка этого спектакля, которая превращает его из ходульной постановки по пьесе Бориса Акунина, где интимно-семейные сцены из императорской жизни чередуются с выступлениями чиновников, в античную трагедию. Неразомкнутый круг — нерешенный вопрос: что нужно России и ее народу? Широкое общественное представительство в органах власти, действующий парламент и конституция или сильная монаршая воля? Как известно, Александр II колебался и, пока склонялся в сторону конституционных реформ, был убит. Его сын Александр III, прозванный и Бульдогом, и Бегемотом за богатырское телосложение, вероятно, так опасался проявлений слабости, что отказался от реформ, задуманных отцом, и погиб от последствий травмы, полученной при взрыве поезда.
И поезд, и Россия, и ее столицы (Санкт-Петербург с Зимним, Адмиралтейством, парадными дворцами и скромными домиками обычных людей и Москва с Кремлем, церквями и домами) — все под рукой, а то и у ног императора Александра III. Студиец Дмитрия Крымова художник Алексей Трегубов использует любимый прием своего мастера с архитектурными макетами — когда миры в буквальном смысле оказываются в руках своих героев.
Император сидит в одиночестве на троне в безбрежном пространстве вверенной ему географии и, как герой русской сказки, не знает, куда ему повернуть. Послушавшись учителя своего детства Победоносцева, выбирает абсолютную монархию и прижимает к груди игрушечный Кремль, где горят огоньки на колокольне Ивана Великого. А на вопрос, чего хочет на самом деле, отвечает: «Жить с женой и детьми, ничего не боясь, играть на трубе и ловить рыбу». Но обер-прокурор Синода не дает императору сорваться с крючка: «Они тоже хотели только ловить рыбу», — намекает Победоносцев на апостолов. «А Христос пришел и сказал им: «Приидите вслед мне, и сотворю вас быти ловцами человеков». И апостолы пошли. Притом что у них был выбор. У вас же выбора нет. Человеки уже уловлены. Сто миллионов душ». Искать сил на служение императору Победоносцев советует в себе, в своей природе.
Сцена ночной рыбалки самая яркая в спектакле: вдруг в круге сцены посередине открывается канал с водой, где плавают листья кувшинок, по берегам цветет рогоз, а в воде — рыбы. Пушкинский медведь светит императору фонарем, а тот багром убивает огромного трепещущего карпа под звуки песни «Прогулки по воде» группы Nautilus Pompilius. Музыку к спектаклю написал Вячеслав Бутусов.
«Борьба с сотрудниками тьмы»
Режиссер Андрей Могучий в БДТ тоже рассуждает о судьбах России и русского народа, но в обратной перспективе. В основе пьесы «Материнское сердце» одноименный рассказ Василия Шукшина. Опираясь на экзистенциальную историю об Авдотье (Нина Усатова), чей сын Витька (Григорий Чабан) по пьяни накануне свадьбы искалечил милиционера, и теперь ему грозит тюрьма, Могучий, подобно Гоголю, провозит свою героиню по стране в поисках ответов на главные русские вопросы. Если у Чичикова была тройка — у Авдотьи мотоцикл «Урал» с прицепом. Этот «Урал» художник Александр Шишкин помещает в центр сценической композиции как полноценного участника действа.
В первой сцене Авдотья — спасительница сына, будто Богородица, парит в пространстве на мотоцикле под низким насыщенно-лазоревым небом, что расходится над ее головой окулюсом-нимбом.
Авдотью в ее приключениях сопровождает рассказчик (Андрей Феськов), который то рассуждает от лица немца о тайнах русской души, то читает маньеристские абсурдистские стихи Козьмы Пруткова, то становится бесом, то превращается в Чичикова, снижая степень трагизма шукшинского декамерона.
Спектакль безжалостно, наотмашь, четыре с лишним часа бьет зрителей правдой о народной жизни. Путь Авдотьи соткан из семи других шукшинских рассказов с разными оттенками горя и горестей, но с неизменной тоской и безысходностью. В пандан геометрии Фокинского спектакля круги российского ада у Могучего «нарезаны» в бытовом разрешении — свадьба, похороны, больница, пьяный попутчик, отделение милиции. Из всех этих кругов Авдотья, вооруженная сумкой с пирожками и детским байковым одеялом, выходит неизменной нравственной победительницей, спасительницей заблудших душ.
Продолжая традиции литературного абсурдизма, сценарист Светлана Щагина дописывает к Шукшину, Гоголю и Пруткову мистическую сцену в мавзолее Ленина в Москве с цитатами из текстов Рерихов. Так Владимир Ильич (Юлия Денега), окруженный буддийскими монахами, под звуки гонга бойко встает из своего стеклянного саркофага, поит Авдотью чаем, лепит из ее бублика чернильницу, обсуждает с ней судьбу сына Витьки. Авдотья молит Ленина заступиться, говорит, что сын парень хороший, «только маленько заполошный». Ленин отвечает ей, что жертва Витьки не напрасна. Что в смутное время, когда сердца окаменели, а умы помрачились, нужна «борьба с сотрудниками тьмы». И Витька, приложивший милиционера по лбу пряжкой флотского ремня, по сути, этого милиционера пробудил к жизни. А оттого такой Витька Ленину самому нужен.
Подобно Победоносцеву у Фокина, Ленин у Могучего советует жить по сердцу, прислушиваясь к себе. И верит в силу духа русского народа. «Пережили смутные времена, переживем и эту страду, — утешает Авдотью Ленин. — А твой Витька в новой жизни родится смелым сильным человеком». На этой фразе Ленин ложится в гроб, а Авдотья накрывает его детским одеяльцем: «Худо тебе лежать-то на виду».