Носороги, черепахи и сушеная собака: в музее AZ проходит выставка Дмитрия Плавинского
Выставка Дмитрия Плавинского, открывшаяся в Музее AZ в честь 85-летия художника, умершего 10 лет назад, не похожа на традиционную выставку, приуроченную к громкой дате. В камерном пространстве музея на 2-й Тверской-Ямской уместились и офорты, и картины, созданные в сложных техниках, и фотографии из архива семьи художника. А еще здесь показывают фильмы и анимацию, посвященные работам Дмитрия Плавинского.
Под игривым названием «Носороги на черепашьих бегах в Москве» куратор выставки Полина Лобачевская развернула историю о сотворении миров художника и о столкновении культур в этих мирах, разместив в одном логическом ряду мастеров Возрождения и нонконформиста Плавинского. Выбирая название, Лобачевская отталкивалась от «мифологической» истории, когда-то рассказанной Анатолием Зверевым, — о том, как однажды на закате в полуподвальную мастерскую на Арбате к Плавинскому в окно буквально влетела черепаха.
Символы культур на выставке дешифровали в серии изображений черепах — от офорта до живописи и ассамбляжа. Офорты представили в трех измерениях — подлинники под стеклом. Многократно увеличенные копии — над ними на стенах. И фильм, в котором режиссер и художник Серафим Инфанте предпринял попытку взглянуть на работу глазами самого автора, перемещающего, переворачивающего бумажный лист, рассматривающего оттиск под разными углами и с разных сторон. В таком неожиданном подходе к работам Плавинского, художника многозначного, сложно символичного, определявшего свое творчество как структурный символизм, открылась жизнеутверждающая сила его искусства.
Координатор выставки, искусствовед Елизавета Плавинская рассказала Forbes Life о нескольких работах, представленных в экспозиции.
Дмитрий Плавинский. «Отпечаток памяти», 2010. Собрание Музея AZ
Отправная точка выставки. Работа последнего периода творчества, отпечаток всей жизни. Живопись, а по сути — ассамбляж, так как в картине не использовались краски, а только объекты и пески. Эти новые для него материалы художник покупал в Нью-Йорке, в трехэтажном магазине Pearl. В начале 1990-х, когда Плавинский оказался в этом магазине, это выглядело как праздник. До этого в Москве в 1991 году он писал остатками советских красок, которые как-то добыл его друг, художник Лев Снигирь и прислал из Казахстана.
Через работы Плавинского мы выходим на обобщение о том, что такое культура. «Красота» вообще-то запретное слово для искусствоведов в контексте современного искусства. Но Илья Кабаков, рассуждая о Плавинском, сравнивает его со старыми мастерами и легализует определение «красота» по отношению к его творчеству.
Дмитрий Плавинский. «Заброшенная церковь». 1975. Собрание Марии Плавинской
Считается, что толчком к созданию этой работы послужила заброшенная церковь, обнаруженная художником в районе железнодорожной станции Семхоз неподалеку от Сергиева Посада. Тогда он начал объединять свои впечатления от поездок в Псков, Новогород, по деревням и весям. Если у Пиранези в его ведутах, посвященных погибшим цивилизациям, непременно присутствуют изображения акведуков и темниц, то у Плавинского — заброшенные церкви, лес и травы.
Мы видим тщательно проработанные изображения деревьев, птиц, собаки. Силуэт собаки, отпечаток собаки — как назвала его Ольга Богомолова в Музее AZ. Высохшие останки пса много лет висели у Плавинского в мастерской вместе с головой гигантской щуки и чучелом совы, напоминая ему мумии фараонов — образ, знакомый каждому московском ребенку, которого с детства водили в Пушкинский музей. Но у Плавинского эта мумия-собака весело бежит, отсылая не к смерти, а к торжеству жизни. Хотя и смерть с косой здесь присутствует. Ничего не поделаешь, смерть тоже часть жизни. Но в центре этого сюжета — разрушенная, но не разграбленная церковь, где у окна «Христосик сидит», как говорил сам художник, и евангелие лежит на аналое. Эта работа, полная энергии жизни, передает порыв вдохновения Плавинского, попытку преодоления пределов официального искусства, стремление вести рассказ на своем художественном языке.
Увеличивая работу во много раз в 2022 году, Полина Лобачевская показывает силу и красоту этого произведения, призывает насладиться всеми деталями, подробностями офорта. А благодаря фильму Серафима Инфанте — еще и взглянуть на работу с точки зрения художника.
Дмитрий Плавинский. «Носорог», 1995. Собрание Музея AZ
Как Дюрер когда-то был потрясен жизненной мощью, силой носорога, так Плавинский, запихнув ему в пузо земной шар, восхищается жизненной силой, витальностью мира. Офорты Дюрера и Рембрандта художник изучал в гравюрном кабинете ГМИИ им. Пушкина.
Дмитрий Плавинский. «Китайский пейзаж», 1969. Собрание Музея AZ
Расположенный с обратной стороны «Носорога», напротив «Разрушенной церкви», «Китайский пейзаж» соединяет японскую, китайскую и русскую культуры. Это ведута на тему даосского и синтоистского созерцания красоты мира. Среди трав порхают большие мотыльки — при всей своей гармонии картина полна движения. Если XXI век и стер границы между техниками искусства, то Плавинский уже в XX веке преодолел разделение на живопись и графику. Подобно Дюреру и другим старым мастерам, художник ставит свою подпись на объекте в картине — на паутинке на кусочке бересты.
Дмитрий Плавинский. «Космическая черепаха», 1995. Собрание Музея AZ
После аукциона Sotheby’s 1987 года, на котором была продана работа Плавинского «Музыкальная вертикаль», художник получил гонорар $20 000 (деньги по тем временам огромные, задавшие совершенно иной уровень цен на произведения). Так начался его счастливый нью-йоркский период. Произведения уходили в частные коллекции и разлетались по всему свету. Cегодня, спустя 30 лет, коллекции переформируются, работы появляются на рынке, и зрители получают возможность их увидеть. Одна из таких работ — «Космическая черепаха».
Дмитрий Плавинский дружил с физиками, его выставки проходили в залах Курчатовского института и в Институте ядерных исследований в Дубне. Он был из поколения людей, переживших мощнейший эмоциональный всплеск и от полета Гагарина, и от американского экспрессионизма на выставке в Сокольниках в 1956 году, и от молодого мирового искусства на фестивале молодежи и студентов 1957 года. В образе этой черепахи с ее космическим лучом, который так удачно продлил на выставке художник по свету Николай Воробьев, воплощены и знания о строении Солнечной системы, и теория фракталов, и открытия физиков и астрономов, и художественные традиции XX века, и радость их «преодоления». Подобно щиткам на панцире самой черепахи, весь зал второго этажа музея заполнили изображения черепах, пульсирующие и мерцающие.