Екатерина Медичи: чему с детства училась «кровавая» французская королева
Новая Флорентийская республика праздновала 24 июня день своего покровителя святого Иоанна Крестителя.
Впервые за пятнадцать лет на празднествах отсутствовала семья Медичи. Макиавелли умер за три дня до события, и он не воскрес. Несомненно, он пребывал в аду, где, если его ночное видение было правдивым, наслаждался обществом поэтов, художников, музыкантов и философов, не говоря о красивых женщинах. Он испытывал сострадание к тем несчастным беспризорным душам, которыми являются блаженные в раю. Все его друзья, собравшиеся у предсмертного ложа, которым он рассказывал о своем сне — Филиппо Строцци, Франческо дель Неро, Франческо Веттори, — в той или иной мере были причастны к изгнанию из Флоренции отпрысков Медичи, незаконнорожденных Алессандро и Ипполито, а также кардиналов, правивших от имени папы.
В тот момент единственной законнорожденной Медичи во Флоренции была Екатерина, восьмилетняя сирота, потерявшая обоих родителей весной 1519 года. Ее мать, благородная Мадлен де ла Тур д’Овернь, скончалась от родильной горячки сразу после ее появления на свет. Отец, Лоренцо Медичи Младший, герцог Урбинский, умер от «французской болезни», то есть от сифилиса. Франция была частью ее генетического кода — и в горе, и в радости.
Ее вырастила тетка по отцовской линии, Клариче Медичи, старшая сестра Лоренцо: как и ее собственная мать Альфонсина Орсини, Клариче была женщиной твердой, она смогла вытерпеть неверного мужа, неблагодарную мать и двух скупых пап, лишивших ее законного наследства. Хотя завещание Альфонсины было составлено в пользу новорожденной Екатерины, Клариче, несмотря на свой взрывной характер, забрала малышку к себе.
Постоянные семейные ссоры и неуверенность в будущем достаточно рано убедили Екатерину в том, что надо прислушиваться к голосу разума, а не сердца. Ее судьба зависела от судьбы дяди — папы римского, положение которого в то время было не многим лучше ее собственного. Причиной тому был в том числе новоприобретенный дядя Екатерины, Филиппо Строцци, вероломный муж Клариче. Несмотря на то что он щедро финансировал двух понтификов из рода Медичи — Льва X и Климента VII, он умудрился мгновенно перестроиться, явив себя в качестве непорочного республиканца, и даже заключить дьявольский пакт с заклятым врагом папы, кардиналом Помпео Колонной, пообещав ему изгнать род Медичи из Флоренции. С помощью своего товарища Франческо дель Неро он перекрыл доступ денежным потокам, поступавшим в Синьорию, и вынудил приобретенных родственников сначала укрыться на их вилле в Поджо-а-Кайано, а затем отправиться в добровольное изгнание из-за опасений за собственную жизнь. Поначалу казалось, что его действия приносят успешные плоды, тем более что папа стал жертвой событий, связанных с разграблением Рима, и никак не мог отреагировать на происходящее.
Филиппо Строцци был частью флорентийской элиты, он общался с главными вдохновителями бунта против режима (которые почти все происходили из хороших семей) и отличался экстравагантными и разнообразными вкусами. Хорошо знавший его очевидец событий того времени рассказывал об убеждении Филиппо в том, что благородный человек мог запятнать свою репутацию грязными и предосудительными поступками, как и любой другой человек.
Поэтому по ночам он глумился над проститутками и сутенерами, посещал игорные дома ради игры в карты и кости, не гнушаясь жульничества ради большей забавы. Проиграв, он, так же как и другие отвратительные посетители подобных мест, богохульствовал и позволял себе непристойные жесты и выражения. Однако, чтобы не быть узнанным, он прятал лицо, изменял голос и переодевался. Филиппо был безбожником и не скрывал этого.
Неслучайно одним из его товарищей по кутежам был сам Макиавелли, который предпочитал лично проникать в суть вещей. Вместе они, должно быть, походили на Морганта и Маргутта (персонажи поэмы Луиджи Пульчи Морганте. — Прим. ред.), двух весельчаков, натворивших всяких бед. Но жизнь Филиппо Строцци, похоже, была вдохновлена больше новеллами Боккаччо и диалогами Аретино, а не поэмой Пульчи. Из-за своих тайных посещений монастырей и опасных связей с куртизанками он часто оказывался в скандальных ситуациях. Это поведение не раз приводило в ярость Клариче, которая, однако, со временем научилась закрывать глаза на невоздержанность мужа. С такой же безграничной всеядностью Филиппо Строцци вел и дела, он проводил рискованные финансовые операции и одалживал изрядные суммы папам, что позволило ему стать одним из богатейших людей Европы.
Маленькая Екатерина наблюдала за этой странной парой и перенимала определенную модель брака, что впоследствии поможет ей выносить многие унижения. Кроме того, Филиппо был прирожденным соблазнителем, и он обращался с ней как с маленькой принцессой (эта принцесса на самом деле обладала изрядной французской рентой, которой в то время управлял ее дядя по материнской линии, скупой герцог Олбани). Всегда улыбающийся и веселый Филиппо Строцци был любезным и обходительным, проницательным и остроумным, его язык был столь же острым, как и шпага, когда возникала такая необходимость. И он был щедр со своими детьми, двоюродными братьями Екатерины и друзьями ее детства, которым он ни в чем никогда не отказывал. Для себя же этот pater familias (лат. «отец семейства)» не искал никаких особых роскошеств: он не щеголял дорогими нарядами, и за ним никогда не следовали слуги. На самом деле политика была Филиппо безразлична, если те, кто находились у власти, ему не мешали.
Несмотря на свой безграничный эгоизм, Филиппо Строцци был убежден в том, что оказал своему городу огромную услугу, освободив его без излишнего кровопролития от тирании Медичи.
Проблемы начались, когда он не смог заполучить ключи от крепости Пизы, формально являвшейся частью флорентийского государства. Эта неудача стала для него серьезным ударом: в силу его непостоянства многие перестали верить в искренность его революционных убеждений.