Счастье по-советски: как эксперимент времен СССР влияет на нас сегодня
Существует распространенное мнение, что у каждого человека свое представление о счастье. Но это не так, утверждают ученые. Дело в том, что наши представления о счастье должны быть близки кому-то еще, иначе не существовало бы самого слова «счастье» во всех языках мира.
Как показывают исследования, в каждом обществе существуют определенные, общепринятые представления о счастье для его членов. Они складываются в определенной исторической реальности и закрепляются в массовой культуре, нормах, ценностях и языке. Эти представления о счастье отражаются в национальных «философиях» счастья: от датского хюгге до японского икигай.
Какова наша национальная идея счастья и как ее определило советское прошлое с его идеологией построения коммунизма и наступления эры всеобщего счастья?
Для большинства родившихся и выросших в Советском Союзе тема счастья вызывает скепсис. Для них счастье — слишком абстрактное понятие, не поддающееся измерению, а значит, управлению и контролю, поэтому оно находится на периферии жизненных целей. В их советском детстве слово «счастье» звучало нечасто. Зато им часто говорили, что надо много трудиться и учиться. Чтобы понять, почему это было так, нужно разобраться, как вообще обстояли дела с счастьем в СССР.
Счастье: сделано в СССР
По мнению российских исследователей, в советское время «…никого не интересовало, хорошо человеку или плохо на самом деле. Категория личного счастья сверху не просматривалась да и не интересовала власть. Счастье приобрело другой масштаб: «всеобщее счастье». Под «всеобщим» понималось счастье всех трудящихся, мирового пролетариата, советских людей».
Как следует из ранних исследований проекта World Values Survey, все бывшие коммунистические страны были несчастнее, чем Алжир, но «апогея страдания достигли в бывшем Советском Союзе». Так, «в момент расцвета коммунистического режима россияне были одними из самых несчастных людей на Земле».
Советская статистика печальных достижений говорит, что Страна Советов была в числе мировых лидеров по количеству заключенных, самоубийств, изнасилований и абортов, разводов и потребления алкоголя на душу населения.
Изучая феномен советского счастья, российские исследователи пришли к выводу, что он сформировался еще в сталинскую эпоху. В чем же заключалось это счастье? Лучше всего про это написал Аркадий Гайдар в своем рассказе «Чук и Гек», на котором выросло не одно поколение строителей коммунизма: «Что такое счастье — это каждый понимал по-своему. Но все вместе люди знали и понимали, что надо честно жить, много трудиться, крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовется Советской страной».
Другими словами, счастье уже состояло в том, «что человек является советским гражданином и живет в Советской стране (своего рода счастье по паспорту). Это условие дает ему возможность дополнительного приобщения к счастью: бороться за светлое будущее, умереть за свою Родину или более приземленный, но полезный во всех отношениях вариант: трудиться, не жалея сил, на благо своей страны».
Призывы к счастью вовсе не предполагали, что счастье может быть обретено здесь и сейчас. Оно неизменно локализовалось в будущем. И неслучайно постоянными определениями для самого будущего стали слова «светлое» или «счастливое». Другими словами, советское счастье является типичным примером так называемого отложенного счастья. Собственно, в этом и заключалась коммунистическая идея: когда-нибудь наступит всеобщее счастье, а сейчас нужно отдавать все свои силы для того, чтобы это светлое будущее наступило. Предполагалось, что потомки тех людей, которые живут сейчас, будут жить в совершенном обществе, где царят изобилие и братская любовь. В коммунистическом раю наступит именно всеобщее счастье, а это значит, что прежние варианты (по случаю и по заслугам) просто перестанут существовать. Да и счастье будет совсем другим, «настоящим», какого не было до советской эпохи.
Несмотря на то что пятилетки выполнялись в три года, построение светлого будущего отодвигалось и отодвигалось. Эстафетная палочка передавалась новым поколениям строителей коммунизма. Об их воспитании нужно сказать отдельно.
«В то время быть просто хорошим ребенку было недостаточно», — отмечает социальный психолог, профессор Колумбийского университета Светлана Комиссарук. «Надо было все время быть на высоте, не допускать малейших отклонений от нормы. За эти отклонения от нормы, даже самые элементарные — промочил ноги, потерял шапку, — родители ругали, били, ставили в угол. Все это воспринималось обществом как должное, и эмоции детей в расчет обычно никто не брал. Время трудное, родителям тяжело, а тут еще ты».
«Проявление любви от остальных надо было заслужить отличным поведением. Праздники и подарки нужно было заработать послушанием и прилежанием. Просто так ничего не дается. Чувство долга и холодная самоотверженность того поколения не оставляли у них никаких ресурсов для проявления любви и эмоциональной заботы. На войне как на войне. Покой нам только снится…» — добавляет Комиссарук.
В страхе разочаровать родителей и желании получить их редкую похвалу у многих формировался синдром отличника, когда его носители оказывались не в состоянии адекватно оценивать себя и свои действия, а их самооценка во многом зависела от внешней оценки.
Распад СССР и конец советского счастья
Построением счастливого будущего Советский Союз занимался в течение 70 лет. С развалом СССР, 8 декабря 1991 года, «вся конструкция неминуемого счастья» для будущих поколений, поддерживавшая многие десятилетия советских граждан, рухнула. В феврале 1992 года доля определенно счастливых людей, по данным ВЦИОМ, составила 2%. Перспектива светлого будущего для миллионов людей одномоментно перестала существовать. В лихие 1990-е им пришлось решать вопросы повседневного выживания. А еще осваивать новую социальную реальность и находить в ней новые жизненные опоры, смыслы, цели, которые могли бы наполнить жизнь достойным содержанием.
Счастья в России стало больше, но не для всех. Адаптация к новой социальной реальности проходила у всех по-разному. В следующие тридцать лет доля определенно счастливых граждан растет, но не во всех возрастных группах населения. По мнению Рональда Инглхарта, директора проекта World Values Survey, для старшего поколения, а именно людей, родившихся в период с 1910 по 1924 год, кривая счастья ушла в пике и уже не поднимется. В советские времена они были самым счастливым поколением. С потерей страны они потеряли смысл жизни, что радикально отразилось на их самоощущении. Для людей, родившихся с 1945 по 1964 год, уровень счастья после снижения в 1990-е в 2000-х годах стабилизировался и даже стал демонстрировать небольшой рост. А вот счастье младшего поколения падает в период финансовых кризисов и резко растет в период экономического роста, то есть зависит от экономических факторов.
Мировое счастье в XXI веке
В юбилейном, десятом, Докладе о мировом счастье (The World Happiness Report) отмечается рост общественного интереса к счастью во всем мире. Его сопровождает рост научных исследований: во Всемирной базе данных счастья более 40 000 исследований и 15 000 публикаций.
Прогресс человечества все чаще измеряется путем создания нового набора показателей, и они все чаще включают показатели счастья («Валовое Национальное Счастье»). Счастье даже стало предметом конкуренции между странами в мировых рейтингах. Не осталась в стороне и ООН, учредив 20 марта Международный день счастья и приняв резолюцию «Счастье: целостный подход к развитию» (2011 год).
Все чаще звучат призывы возложить ответственность за счастье граждан на правительства. Сторонники этой идеи считают, что «счастье должно быть делом правительства». «Именно стремление человека к счастью должно быть принято государством в качестве золотого стандарта и основы всех политических решений».
Как изменилось отношение к счастью в России?
В отечественной науке интерес к проблематике счастья невысок. Количество исследований и публикаций, в которых фигурирует ключевое слово «счастье», в российской научной электронной библиотеке eLibrary всего 1677 единиц. Причем большая часть научных работ написана филологами, исследующими тему счастья в творчестве писателей и поэтов.
Сергей Турко, главный редактор издательства «Альпина Паблишер», массового запроса на книги о счастье в России не видит. Он отмечает, что в «Альпине» есть несколько книг про счастье, например новинка Александра Суворова «Система счастья: Практическое руководство по тренировке счастья» и мировой бестселлер «Спотыкаясь о счастье» Дэниела Гилберта. Последний продается хорошо уже много лет, однако это скорее исключение: «Дело в том, что счастье — это ретроспективное, очень сложное, синтетическое ощущение, которое вряд ли можно достичь напрямую, выполняя некие предписанные действия (хотя какие-то действия точно будут полезны). А вот вспоминать какой-то момент в прошлом и понимать, что это было счастье, — вполне. Причем этот момент в прошлом мог быть далек от идиллии, это могло быть и преодоление, и тяжелая работа».
В то же время интерес к теме счастья растет у российского бизнеса, по мнению эксперта в области лидерства, основателя компании «Счастье в деятельности» Филиппа Гузенюка. Все больше компаний приходят к пониманию, что счастье сотрудников становится конкурентным преимуществом. Оно конвертируется в качество продукта или услуги, то есть в счастье клиента и в конечном счете в счастье руководства и акционеров компании. Он считает, что максимально актуальная сегодня стратегия для российского бизнеса — это создание корпоративной среды счастья, в которую необходимо инвестировать.
Инициативу по созданию в России Министерства счастья во главе с министром женщиной выдвинула председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко в 2016 году. Но идея не встретила поддержки — наверное, к счастью. Идея, что это чувство может расти в людях «по гослинии», не внушает оптимизма: несколько поколений, родившихся и живших в СССР, а также их детей и внуков, которые его не застали, унаследовали синдром отложенного счастья, в этом смысле можно сказать, что эксперимент с государственным счастьем в СССР прошел успешно.
Но, как отметил Юваль Харари в своей книге «Homo Deus. Краткая история будущего», «изучение истории имеет целью ослабить хватку прошлого. Оно позволяет нам оглядеться вокруг и увидеть возможности, которые наши предки проглядели или хотели от нас скрыть. Рассматривая цепочку случайных событий, приведшую нас сюда, мы понимаем, как формировались наши собственные мысли и мечты, — и можем начать думать и мечтать по-другому».
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора.