Любовь пройдет, искусство тщетно: «Ускользающая красота» выходит в повторный прокат
«Это не лучшая моя пьеса, но та, по которой меня запомнят», — говорит смертельно больной драматург Алекс (Джереми Айронс), один из жильцов виллы на тосканском холме. Вокруг — живописные виды, «разворованные», по остроумному замечанию Бертолуччи, итальянскими художниками за несколько столетий. Внутри — дюжина людей творческих и не очень профессий, которые переживают кризис, сомнения, старость. Их истлевание ускоряется, когда в Тоскану приезжает молодая американка Люси (Лив Тайлер), желающая найти биологического отца и любовь юности. Как будто вторжение девственницы нарушит печать, сохранявшую кладбище великолепия в неприкосновенности.
«Ускользающая красота» начинается с энергичного MTV-шного клипа, показывающего, как Люси добирается из США в Италию: самолетом, бегом, поездом. Фоном звучит Rocket Boy Лиз Фэр — в клипе на эту песню также снималась Лив Тайлер. Однако хулиганский пролог у Бернардо Бертолуччи — это не заигрывание с поп-культурой, а жутковатый намек. Все это время Люси снимал загадочный спутник, следовавший тем же маршрутом. Наблюдал, как она засыпает в слезах, подносил ручную камеру к прикрытой джинсами промежности. Как написала одна пользовательница YouTube, выкладывая экранку сцены: «Крипово, но мило, но крипово».
И дело не в том, что четверть века спустя фильм Бернардо Бертолуччи не попадает в дух времени и становится легкой мишенью для этической ревизии, как его же «Последнее танго в Париже» (1972). «Ускользающую красоту» и в 1996-м на Каннском кинофестивале приняли прохладно, усмотрев в том, как герой Айронса любуется Лив Тайлер, похотливую манеру Гумберта Гумберта (через год Айронс сыграет его у Эдриана Лайна). И сцена с хроникером-любителем, который снимал исподтишка юную Люси, намекает, что Бертолуччи не мог не думать о подобных претензиях (и все равно заставил молодую артистку сняться обнаженной).
Тут, вероятно, не стоит полагаться на откровения режиссера, который ассоциировал себя с героиней, добавляя, что не пишет по-настоящему отвратительных персонажей, потому что «каждому дарит свои черты». Или признавался, что «Последний император» (1987), снятый в Китае, по его мнению, более итальянская картина, чем эта — снятая неподалеку от Сиены. Интересно разобраться, почему это сочетание — персонажей, реплик, видов — не баг, а фича. Фильм, который создавался как антоним величия, настоящая мука для юбилейных текстов и панегириков потомков.
В 1996-м Бертолуччи вернулся в Италию после долгого отсутствия. Обиженный критикой на родине, предыдущее десятилетие он жил в Англии, снимал эпические полотна или притчи в Китае, Африке и Непале: «Последний император», «Под покровом небес» (1990), «Маленький Будда» (1993) с молодым Киану Ривзом. «Ускользающая красота» — во всем им противоположна. Практически чеховская пьеса с единством времени и действия. Хронометраж не перехлестывает за два часа. Оператор — Дариус Хонджи, который уже снял «Семь» Финчера и «Деликатесы» Жёне, а не любимец Витторио Стораро (среди трех его «Оскаров» первый — за «Апокалипсис сегодня», последний — за «Двадцатый век» Бертолуччи). И видеоряд фильма трудно назвать самодостаточным, скорее — сопутствующим. Только в прологе камера «позволяет» себе вольность.
Что же представляет собой тосканский холм, где Люси общается с друзьями покойной матери — модели и поэтессы, совместившей, получается, красоту фигуры и души? Это художественный ковчег, чьи обитатели вспоминают молодость или еще рвутся взять от жизни все.
Почти полсотни статуй, богемно раскинувшихся вокруг дома, принадлежат англичанину Мэтью Спендеру, 30 лет проживавшему в Тоскане. Картина на двери — единственная, которую Бертолуччи допустил до съемок, — репродукция Мастера Оссерванца. Вилла, где проходит вечеринка с мочеиспусканием в галерее, — собственность другого приятеля режиссера, графа Андреа Бьянки Бандинелли. Позднее барокко, романтический сад, пруд с золотыми рыбками — как будто и не было XX века. О нем здесь напоминают лишь плотный саундтрек, включающий Нину Симон, Portishead и Cocteau Twins, и телевышки, наступающие на высокий стиль с соседнего холма.
Отступают — бывшие хозяева жизни. Англоязычный писатель и драматург с аристократическим профилем Айронса. Приземистый скульптор Иэн (Донал МакКанн) — даром что ирландец, тоскующий по пабам, он напоминает Пикассо. Юрист-бонвиван Ричард (Д.У. Моффетт), встречающийся с дочерью хозяев Мирандой (Рэйчел Вайс), которая занимается ювелирными украшениями. Борющийся с деменцией искусствовед Гийом в исполнении легендарного Жана Маре — не только секс-символа послевоенной поры, но и Орфея из одноименного фильма Жана Кокто, поэта из поэтов, на бумаге и на киноэкране.
Здесь каждый стремится наложить лапу на красоту — Люси, пейзажей, искусства, жизни. Ричард использует для флирта «школу Ли Страсберга», Иэн завладевает девушкой на время создания ее скульптуры. Строки матери, которые привели Люси в оливковую рощу, описывают, по сути, изнасилование. «Крипово, но мило, но крипово». Фильм Бертолуччи о том, как безжалостно время и как безжалостен человек по отношению к тому, что считает красотой — юности, природе, произведениям искусства. И они ускользают, стоит только их коснуться, перестают увлекать, стоит взять в руки, рассыпаются в прах — нужно лишь немного подождать.
Фильм Бертолуччи, всегда находившегося под большим влиянием французской новой волны, мог бы называться «Украденные поцелуи», если бы название уже не застолбил Франсуа Трюффо. Впрочем, галломания режиссера в полной мере проявится 10 лет спустя в культовых «Мечтателях» (2003), а эта картина, несмотря на то, что ее до сих пор помнят, как будто и была создана для пыльной верхней полки. Напоминание — себе — о том, как мучительно порой возвращаться домой (в Италию). Констатация факта: в прошлом не только большие исторические события и великое искусство, но и маленькие меркантильные поступки, мещанский эгоизм, нежелание думать о смерти, которая придет и каждого превратит в автошарж. Наконец, печальное наблюдение о том, что красота ускользает из-под носа, не переносится на холст, кусок дерева, пленку, клочок бумаги. Как бы ни хотелось сделать ее частью своего опыта, она окажется украдена. Если не молодым итальянцем с серьезным взглядом, то временем. Которое беспощадно ко всем — особенно к кино.