Здесь рады всем: что такое инклюзия и зачем она нужна в образовании и бизнесе

Услышав слово «инклюзия», мы сразу представляем себе пандусы, классы детей с ограниченными возможностями здоровья и кафе, где работают люди с синдромом Дауна. На деле в российском обществе и сознании люди с инвалидностью чаще всего отделены от большинства граждан: наши дома и улицы не приспособлены для того, чтобы по ним могли перемещаться люди с ОВЗ (ограниченными возможностями здоровья), наши школы и университеты не инклюзивны и рассчитаны на нейротипичных детей, а рабочие места для инвалидов, кажется, бывают только в социальной рекламе. Изменить это и стремится инклюзия. 

Инклюзия (от inclusion — включение) представляет собой процесс включения людей с физической и ментальной инвалидностью в полноценную общественную жизнь, а также разработку и принятие конкретных решений для этого. Когда мы называем среду, школу или пространство инклюзивными, мы имеем в виду, что все люди в одинаковой степени имеют доступ и могут принадлежать к ним. 

С точки зрения инклюзивного подхода инвалидность — это социальная проблема, а самое понятие «инвалид» возникает в тот момент, когда человек с ограниченными возможностями здоровья сталкивается с невозможностью совершать какие-то действия из-за ограничений окружающей среды. В инклюзивном обществе среда — то, что нам предстоит исправлять, а не человек. Так, инклюзия становится понятием, которое охватывает не только инфраструктуру: образование, рабочие места, общественные пространства тоже становятся инклюзивными. 

На каких принципах строится инклюзивное общество 

По данным ВОЗ, около 1 млрд (или 15% населения Земли) людей в мире имеет инвалидность, более 100 млн из них — дети. Права людей с инвалидностью защищает Конвенция о правах инвалидов, принятая ООН в 2006 году, Россия ратифицировала ее в 2008 году. Согласно этому документу, подписавшие его страны должны обеспечить людям с инвалидностью равенство, доступность среды, образование и возможность трудиться, участие в культурной жизни и индивидуальную мобильность. 

Среди основных принципов Конвенции можно перечислить:

• уважение достоинства человека и его свободы выбора;
• недискриминацию;
• эффективное вовлечение в общество;
• уважение особенностей людей с инвалидностью;
• равенство возможностей; 
• гендерное равенство. 

В сентябре 2015 года ООН приняла новую программу в области устойчивого развития, состоящую из 17 целей, которые нужно достигнуть к 2030 году. Все они могут называться инклюзивными, потому что призваны обеспечить равенство возможностей. Семь из них имеют непосредственное отношение к людям с инвалидностью, например всеобщий доступ к медицине и образованию. Так что на бумаге и в планах общественных организаций создание инклюзивных среды и общества как будто бы не за горами. 

Реальность пока далека от декларируемых принципов и инклюзии. На сегодня в России насчитывается более 11,7 млн людей с инвалидностью, среди них 700 000 детей. В 2020 году больше половины опрошенных инвалидов были готовы и хотели вести активный образ жизни. При этом только 9,6% многоквартирных домов, где проживают люди с инвалидностью, оборудованы лифтом или подъемником, пригодным для инвалидных колясок и могут хотя бы отчасти называться инклюзивными. А среди городских автобусов в России оборудованными для маломобильных пассажиров в 2020 году были 22,8%. Получается, даже имея желание и стремление выйти из дома, большинство людей с особенностями здоровья просто не могут это сделать (что напрямую противоречит статье 3.1 «Недопустимость дискриминации по признаку инвалидности» Федерального закона «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации»).

Благотворительные фонды работают над тем, чтобы снять стигму с людей с инвалидностью, дать им возможность учиться и заниматься любимым делом

Однако нельзя сказать, что ситуация не движется к лучшему. Инклюзия — это мощный тренд, который постепенно меняет среду, педагогику, отношение к детям, рабочее и общественное пространство в России. Музеи и выставочные залы стремятся сделать доступ к экспозициям возможными для всех людей с особенностями здоровья, то есть инклюзивными. Например, на сайте Третьяковской галереи есть раздел, где можно узнать, какие здания и где оборудованы пандусами, как заказать экскурсию на русском жестовом языке, а также как составить наиболее оптимальный маршрут с учетом сенсорной нагрузки или подготовиться к посещению людям с расстройствами аутистического спектра и детям с ОВЗ. В музее «Гараж» с 2015 года открыт первый в России отдел инклюзивных программ, который готовит специальные курсы для сотрудников, образовательные проекты и экскурсии для людей с ограниченными возможностями. 

Благотворительные фонды также работают над тем, чтобы снять стигму с людей с инвалидностью, дать им возможность учиться и заниматься любимым делом, обеспечивают тьюторов и помогают расширять круг общения. Например, фонд «Лучшие друзья» помогает взрослым людям с нарушением развития и интеллекта найти друзей среди волонтеров, платформа Everland позволяет найти работу людям с инвалидностью, АНО БО «Журавлик» реализует программу «Инклюзивная капсула», которая помогает включать детей с особыми потребностями в образовательную среду, а госпитальные школы проекта «Учим.Знаем» для длительно и тяжело больных детей открыты в 45 регионах России. 

Что такое инклюзивное образование 

Господствовавший в течение многих лет медицинский подход к инвалидности предполагал, что дети с ОВЗ не вписываются в обычные школы, поэтому требуют специальных учебных заведений, педагогов и мероприятий. В этой системе именно ребенок становился проблемой, которую нужно решить, чтобы она не мешала другим. В свою очередь социальный подход и инклюзия в педагогике обозначили саму систему образования как проблему: отсутствие системы поддержки детей с инвалидностью, негибкость программ и образовательных стандартов и как итог недоступность образования для большой группы детей. 

Инклюзивное образование означает, что все дети вне зависимости от их этнической принадлежности, физических и ментальных особенностей включены в общую систему образования и учатся с ровесниками в обычных школах по месту жительства. При этом специализированные школы не должны закрываться — просто у родителей появляется реальный выбор, какую систему обучения предпочесть для ребенка. 

Принятая в июне 1994 года Саламанкская декларация о принципах, политике и практической деятельности в сфере образования лиц с особыми потребностями, которая считается одним из основных документов, поддерживающих инклюзию в образовании для детей, утверждает: «Обычные школы с такой инклюзивной ориентацией являются наиболее эффективным средством борьбы с дискриминационными воззрениями, создания благоприятной атмосферы в общинах, построения инклюзивного общества и обеспечения образования для всех; более того, они обеспечивают реальное образование для большинства детей и повышают эффективность и в конечном счете рентабельность системы образования».

Как оно реализовано в России

В России, согласно опросу ВЦИОМ в августе 2021 года, 59% респондентов не слышали термин «инклюзивное образование». При этом 66% положительно относились к идее инклюзивного обучения и только 13% были настроены отрицательно. Тогда же заместитель председателя правительства Татьяна Голикова объявила, что 56% детей с ОВЗ получают «образование с развивающимися сверстниками и по сути интегрированы в обычный социум». Хотя годом ранее совместный мониторинг Всероссийского общества инвалидов и «Единой России» показал, что полностью к инклюзивному обучению готовы только 8% российских школ. 

По словам исполнительного директора благотворительных фондов «Абсолют-Помощь» и «Свет» Анны Скоробогатовой, с точки зрения инклюзивного подхода есть препятствия, которые можно решить привлечением ресурсов: «Школам не хватает подготовленных кадров, в том числе тьюторов, и финансирования для создания специальных условий: могут понадобиться пандусы, адаптированные материалы, специальные устройства для обучения. Кроме того, не всегда ребенок может добраться до школы». 

Однако не меньшее значение имеет готовность общества к инклюзии: «У нас по-прежнему очень много стереотипов в отношении людей с инвалидностью, которые мешают созданию нормальных партнерских отношений между родителями, учениками и учителями», — говорит Анна. Описывая собственный опыт общения с родителями в детском саду и в школе, она объясняет, что поведение и отношение родителей в первую очередь зависит от поведения воспитателей или педагогов. «У нас была ситуация, когда моего сына с РАС выжили из группы, потому что воспитателю хотелось послушного ребенка», — рассказывает Скоробогатова. 

На сегодня в России меньше одной трети людей трудоспособного возраста с ограниченными возможностями здоровья имеют работу

Когда сын Анны пошел в первый класс общеобразовательной школы, она надеялась, что он сможет, обучаясь по индивидуальной программе, посещать часть уроков с остальными детьми: «Но пока инклюзия у нас не получается. Когда Матвей заходит в обыкновенный класс, его внимание рассеивается. Он начинает бегать, мешать другим детям. Конечно, мы учим его взаимодействию с детьми, но и педагог не знает, что с ним делать, как его интегрировать в жизнь класса. Так что пока это две параллельные лодки, которые плывут в одном школьном здании».

Одним из примеров того, как все-таки может быть реализовано инклюзивное образование, можно считать частную школу «Абсолют», открытую в 2014 году фондом «Абсолют-Помощь»: «Наша школа адаптирована под потребности каждого ученика. Это не только безбарьерная среда, но и индивидуальные образовательные маршруты — школьную программу помогают осваивать квалифицированные педагоги, тьюторы и одноклассники, — рассказывает исполнительный директор фонда. — Дети по общеобразовательным и адаптированным программам учатся в разных классах, но все свободное время проводят вместе: на завтраках и обедах, в кружках и клубах по интересам, на школьных мероприятиях и переменах. Мы, безусловно, принимаем каждого ребенка и стараемся убирать барьеры, подстраивать среду под его потребности и включать в обычную школьную жизнь».

Как работает инклюзия на рабочем месте

На сегодня в России меньше одной трети людей трудоспособного возраста с ограниченными возможностями здоровья имеют работу (чуть больше 1 млн человек из 4,5 млн). «Права людей с инвалидностью в России поддерживаются в основном до того, как они становятся взрослыми, — говорит основательница инклюзивных мастерских «Простые вещи» Мария Грекова. — В системе дошкольного и школьного образования хотя бы существуют специалисты, которые могут их как-то направить, но как только человек с инвалидностью вырастает, он перестает быть кому-то нужен. Специальной профориентационной помощи как таковой нет, существуют профессиональные колледжи, куда попасть может далеко не каждый, но и после них содействие в трудоустройстве минимальное. Те, кто не попадает в колледж, просто остается дома, и никто не отслеживает их социальный статус и состояние в целом». 

При этом российское законодательство вроде бы стремится к инклюзии и защищает право людей с ОВЗ на работу: в Трудовом кодексе и Федеральном законе «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» сказано, что организации обязаны обеспечить людям с ограниченными возможностям специальные условия труда, профессиональный рост, а также квоты для приема инвалидов на работу и минимальное количество специальных рабочих мест. Если в компании более 100 человек, то на долю людей с инвалидностью должно приходиться от 2% до 4% мест от среднесписочной численности работников, если от 35 до 100, то доля может быть не выше 3%. 

На деле компании часто либо выплачивают небольшой штраф за не выделенные места в размере 5000–10 000 рублей, либо нанимают сотрудников только для галочки, не задумываясь об инклюзии или мероприятиях, которые призваны включить их в работу и коллектив. Но даже если организация хочет нанять сотрудника с инвалидностью, она сталкивается с большим количество трудностей: «Устройство такого человека на работу должно проходить через конкретные, довольно длинные этапы с сопровождением, подбором занятости и графика работы. Всем этим, конечно, не занимается обычный работодатель, и даже компании с большим желанием часто не понимаю, что нужно делать, как и кто им в этом может помочь», — объясняет Грекова. 

При этом инклюзивный найм, помимо этических бонусов, приносит и реальную пользу компаниям: по данным исследования консалтинговой компании McKinsey, бизнес с инклюзивной политикой работает на 35% лучше. Директор по персоналу SAP в Италии и Греции Вера Соломатина, чья компания уже три года реализует программу инклюзивного найма, описала, что самым эффективным способом считает программу стажировок. Благодаря ей и при содействии специализированных фондов уже через полгода стажер с ОВЗ может перейти на постоянное место работы или к подготовленным коллегам или партнерам. 

Основательница инклюзивных мастерских Маша Грекова говорит, что чувствует, как меняется отношение общества к людям с инвалидностью: «Это на самом деле куда значимее и сильнее может повлиять на стабилизацию ситуации с трудоустройством, чем государственные меры. Хотя, конечно, без них мы не можем полноценно разворачивать свою деятельность, потому что вопрос всегда упирается в сроки обучения, квотирование и обеспечение заработной платы людей с ОВЗ на регулярной основе».