«На грани гротеска»: почему роспись храма в Морозовской больнице не доведена до конца

Диалог на современном языке

После гибели мужа, генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича Романова, великая княгиня Елизавета Федоровна продала свои драгоценности и купила в Замоскворечье на Большой Ордынке старую усадьбу с обширным садом. Так в 1909 году открылась Марфо-Мариинская обитель милосердия с амбулаторией, аптекой, приютом для сирот. Сестры обители, как евангельские Марфа и Мария, делили свое время между молитвой и трудом.

Архитектурным и смысловым центром обители стал храм Покрова Пресвятой Богородицы, построенный в 1912 году архитектором Алексеем Щусевым и расписанный Михаилом Нестеровым. Опытный церковный зодчий и реставратор, Щусев создал современную церковь в стиле модерн, щедро используя элементы древнерусской псковско-новгородской архитектуры. Апсиды и барабаны, вкладные кресты и рельефы в толще стен, резной белый камень — Покровская церковь на Большой Ордынке напоминает Георгиевский собор XIII века в Юрьеве-­Польском. Форма металлических решеток на арочных окошках, гротескно вытянутая трапезная, каплевидные главки — приемы архитектуры неорусского стиля.

Художник Михаил Нестеров, приглашенный великой княгиней к работе над внутренним убранством храма, идеи архитектора Щусева не одобрял: «Я не намерен был стилизовать всю свою роспись по образцам псковских, новгородских церквей... о чем и заявил великой княгине, — писал Нестеров. — Она не пожелала насиловать мою художественную природу, дав мне полную свободу действий. Щусев подчинился этому».

В 2021 году на территории детской Морозовской больницы был построен шатровый храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Стилистическое решение храма, созданное архитектором Алексеем Котовым, отделка белым резным камнем, окна-арки, мощные дубовые двери, массивные входные порталы дают очевидные отсылки к традициям псковско-новгородской архитектуры и неорусскому стилю, вступают в диалог с архитектурой церкви Марфо-Мариинской обители.

Перекличка двух замоскворецких Покровских церквей неслучайна. Их соединяет и современность, и история московских благотворителей. Среди жертвователей Марфо-Мариинской обители вдова купца Тимофея Саввича Морозова Мария Федоровна. Детская больница создана на средства другого представителя клана Морозовых — Викулы Елисеевича Морозова. Конечно, в морозовском проекте 1906 года постройки была заложена и часовня для отпевания умерших детей. Но заброшенная больничная церковь разрушилась в 1970-х годах.

Храм Марфо-Мариинской обители — одна из любимых церквей Ольги Филатовой, жертвователя храма при Морозовской больнице. Ольга Филатова — многолетний попечитель детской больницы, сейчас под ее патронажем строится новый паллиативный корпус. Филатовы — известные коллекционеры искусства. В фонде бизнесмена Андрея Филатова (№ 145 в списке Forbes, состояние $850 млн) Art Russe более 400 работ русского и советского искусства, включая Илью Репина, Валентина Серова, Николая Фешина и Виктора Попкова. В кругу любимых художников Ольги Филатовой — и Николай Фешин, и Наталия Гончарова, и Михаил Ларионов, и Илья Машков, и Кузьма Петров-Водкин. Построив больничный храм в перекличке с щусевским, Филатова пригласила современного художника Ирину Затуловскую расписать его.

«Фрески храма в Морозовской детской больнице — это продолжение поисков  нового языка искусства, которым художник разговаривает с современниками о божественном, о вере, о религии. Человечество меняется, ему нужен новый доступный язык. Эти индивидуальные художественные системы начали складываться в начале XX века, когда в церквях работали Виктор Васнецов, Михаил Нестеров, Кузьма Петров-Водкин, Николай Рерих, Михаил Врубель. К сожалению, большая часть проектов осталась нереализованной, их остановила сначала Русско-японская, затем Первая мировая война, революция», — рассказывает искусствовед, заведующая отделом графики XVIII — начала XX века Третьяковской галереи Ирина Шуманова. По мнению Ирины Шумановой, сегодня разговор художника с обществом о Боге, причем не в тиши мастерской, не на выставке, а именно в храме, почти не слышен. Редкий пример — работа Ирины Затуловской.

Диалог с искусством

Летом 2021 года Ирина Затуловская представила эскизы росписи церкви заказчице. «Мне они показались очень интересными, — рассказывает Ольга Филатова. — Наверху, в розетке — крест, ниже — слово «любовь», олицетворение Божественной любви, и от него по граням шатра слова Послания к Коринфянам о любви: любовь долготерпит, любовь милосердствует, любовь всепрощает. Они символизируют Божественную любовь, которая снисходит на молящихся и обращающихся за помощью Божией. Далее между этими лучами-посланиями располагались херувимы, в парусах планировались Евангелисты или их символы и далее уже — роспись основного храмового пространства. В алтаре — образ Божией Матери с Покровом и предстоящими святыми. Иконографическая программа была построена на образах святых целителей: святого Пантелеймона, святой Матроны, святого Луки, святых Косьмы и Дамиана. Для иконостаса Ирина Затуловская помогла найти необыкновенную икону Владимирской Божией Матери XVII века в прекрасном качестве, с атрибуцией Музея Андрея Рублева. Написать остальные иконы мы пригласили художника-иконописца отца Алексея Трунина, протодиакона храма Всех Скорбящих Радость. Так возникала связь между современным видением стеновой росписи и мастерами иконописи XVII века».

Разговор о том, что расписать храм — заветная мечта Затуловской, возник едва ли не в первый же день ее знакомства с Филатовой, когда та заглянула в мастерскую художницы на Масловке. Пара донатор — художник сложилась в один миг. Ирина Затуловская оценила масштаб созданного Филатовой: «Шатер под XVII век, огромная высота. Стала думать, что можно сделать. Первой мыслью было протянуть руку к другим Покровским храмам — собору Покрова Пресвятой Богородицы на Рву, храму Василия Блаженного и к Покровской церкви Марфо-Мариинской обители». Обе, художница и ктитор (так называется жертвователь на языке церкви), были согласны: храм должен быть оформлен в едином стиле, чтобы тему фресковой живописи поддерживали витражи, деревянная резьба, иконостас. В августе 2021 года Ольга Филатова установила в храме леса для росписи и уехала в отпуск. Художники, Ирина Затуловская и иконописец Алексей Трунин, который взялся написать лики и руки святых, попросили не тревожить их, предоставить полную свободу.

Август и сентябрь у Затуловской — важнейшее время для работы. Как художник, который принципиально не пишет при электрическом освещении, она больше всего ценит долгие дни на исходе лета, когда свет еще яркий и прозрачный, но уже смягченный. Именно этого августовского света и дожидалась художница. «Это большая монументальная работа, совершенно отличная от станковой живописи, — рассказывает Ирина Затуловская, — сложная задача для художника».

Свою работу в храме художники начали с алтаря. Палитра сложилась сама собой. «Две охры и рефть, смесь черного угля с белилами. Я люблю ограниченные палитры, в церкви такая аскетика важна», — рассказывает художница. Первым на прозрачно-сизом, словно воздушном, фоне был написан образ Богородицы. «Мне хотелось добиться эффекта движения в пространстве. Вот вы входите в церковь, идете к алтарю, и главная фигура Богородицы с покровом будто бы движется», — рассказывает Ирина Затуловская. Вокруг Богородицы появился сонм святых, среди них юродивый Василий Блаженный, московский патриарх Тихон, Андрей Юродивый с учеником Епифанием.

«Стилистика фресок Затуловской апеллирует к искусству народному, к северным письмам, к новгородской иконописи XV века, — считает искусствовед, старший научный сотрудник отдела древнерусского искусства Третьяковской галереи Татьяна Самойлова. — При этом художнице удается создать образы вполне современные, несущие в себе дух времени. Они одновременно и экспрессивные, и теплые, по-детски наивные и в то же время глубокие, проникнутые живым религиозным чувством».

Когда в конце августа, вернувшись из отпуска, Ольга Филатова вошла в церковь, она не поверила своим глазам: роспись алтаря имела мало общего с утвержденным эскизом. «Первой реакцией был шок, — вспоминает Ольга. — Я не готова была увидеть то, что увидела. Но в этой росписи столько искренности, наивности, фигуры просты и понятны, выглядят очень близкими. Подобранная отцом Алексеем и Ириной палитра гармонична. Эта живопись отличается от той классической, которую мы привыкли видеть в храмах. Но писать так, как делали это раньше Феофан Грек и Дионисий, сейчас некому, поэтому художник это выразил так, как чувствовал. В целом я была довольна работой. Но такая роспись, конечно же, должна нравиться настоятелю храма. Алтарь — это святое место для духовенства, там совершаются таинства».

В социальных сетях тем временем закипели страсти: кто-то выложил фотографии фресок Затуловской. Сообщество церковных художников «ВКонтакте» негодовало, художественное сообщество в Facebook хвалило и поддерживало. Настоятель храма владыка Пантелеимон приказал остановить работы по созданию фресок. Так с начала сентября 2021 года Покровская церковь в Морозовской больнице и стоит в лесах. Храм недоделан, роспись не завершена.

Диалог с церковью

Хотя Ольга Филатова и руководит постройкой церкви с момента создания эскизов и закладки первого камня, официальный застройщик — Синодальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению, настоятель храма — епископ Верейский Пантелеимон (Шатов). Проект на стадии эскизов и макетов поэтапно утверждает епископ. С фресками коммуникация дала сбой. Эскизы Затуловской были представлены на согласование настоятелю храма. «Но, увы, ему не понравились, — рассказывает Ольга Филатова. — Как человек мудрый, он дал мне добро сделать проект по моему видению, но представить его на согласование патриаршей искусствоведческой комиссии для утверждения. Это мы с архитектором и художником и сделали. Глава комиссии протоиерей Леонид (Калинин) проект согласовал, но с оговоркой, что будет лично контролировать процесс исполнения».

Роспись алтаря, наделавшая шуму в соцсетях, заставила церковный худсовет собраться снова. Пятого декабря 2021 года комиссия во главе с протоиереем Леонидом (Калининым), в которую вошли и церковные, и светские искусствоведы, в том числе специалисты по древнерусскому искусству Третьяковской галереи, приняла решение продолжить процесс росписи храма, начатый Затуловской.

По мнению протоиерея Леонида (Калинина), проблемы с принятием концепции Затуловской объясняются двумя причинами: во-первых, формально не были соблюдены правила утверждения эскизов (прежде чем представлять их архиерею, нужно было заручиться одобрением художественной комиссии), во-вторых, не всякое авторское произведение на тему христианства может стать искусством церкви. «Искусство церкви — соборное творчество, в нем не может быть резко выраженного индивидуалистического подтекста, — объясняет протоиерей. — Автор, работающий в церкви, балансирует на тонкой грани между сохранением канона и собственным видением. Работы Ирины Затуловской невероятно интересные, но очень индивидуальные, на грани гротеска, который способны принять не все священнослужители и верующие».

Однако и комиссия, и ее глава выступили за продолжение работы Ирины Затуловской. Протоиерей Леонид (Калинин), профессиональный художник, выпускник Суриковского института, считает: «Затуловская создала очень искренние работы. Они похожи на детские рисунки. Это важно, потому что храм создается при детской больнице. Особенность этого храма позволяет пойти на очень большие и, может быть, даже революционно смелые допуски и новое прочтение традиционного выражения храмовой росписи». Решение комиссии, говорит отец Леонид, носит рекомендательный характер.

Но, несмотря на положительное решение комиссии, настоятель храма не дал добро на продолжение работ. На вопросы Forbes он не ответил. Леса в церкви стоят уже почти полгода. Ирина Затуловская все это время ждет возможности продолжить роспись. Глава епархиальной архитектурно-художественной комиссии протоиерей Леонид (Калинин) видит такую возможность при условии «деликатной, уточняющей доработки фресок». На эту уступку готова пойти и Ольга Филатова: «В этой росписи очень много искренности. Искренность — это честность, это любовь, которых так не хватает в нашей жизни, в наших исканиях, когда нам так тяжело и плохо. В этом мой посыл в создании храма. Я готова к небольшой коррекции росписи — подправить лики. Но я буду бороться за то, чтобы ощущение Божественной любви, наполняющей храм, сохранилось в нем».