Продают пиво на Барбадосе: как санкции мешают двум яхтсменам совершить кругосветку
Пока Алексей Егоров и Андрей Кипятков три недели пересекали Атлантический океан без какой-либо связи с внешним миром, на Украине началась «специальная военная операция»*. Когда яхтсмены пришли на Барбадос, они узнали, что их путешествие оказалось под угрозой. Редактор Forbes Life Софья Бронтвейн поговорила с путешественниками о том, зачем они пошли в кругосветку, как пережили шторма и поломку двигателя и как санкции влияют на их плавание.
— Как появилась идея отправиться в кругосветное путешествие на парусной яхте?
Алексей Егоров: Все началось полтора года назад — это была моя идея. Изначально нас было трое, но один человек отпал в процессе. Но если говорить о том, откуда в принципе ноги растут: мы оба капитаны «Силы ветра». Последние пять лет мы совмещали увлечение яхтингом с основной работой. Оно достигло пика, когда по несколько месяцев в году у нас занимали выезды в Италию, по акваториям мира в качестве капитанов «Силы ветра». Тогда стало понятно, что хочется большего — в рамках чартерного яхтинга уже просто не было возможности развиваться дальше. Так и назрела идея кругосветки.
— Сколько нужно денег на кругосветку?
Алексей Егоров: Хороший вопрос, стараемся обходить его стороной. Мы, если честно, до конца не посчитали даже те финансы, которые сейчас тратим с момента выхода. Было очень много трат. Лодка обошлась нам в €62 500, еще около €12 000 мы потратили с начала кругосветки до текущего момента на подъемы лодки, замены частей двигателя, оборудование. Это самое необходимое, чтобы судно просто не тонуло и на нем можно было жить. Но пока мы даже не подошли к тому, чтобы привести лодку в тот вид, который нам самим хочется. Например, поставить новые красивые паруса — это для нас сейчас блажь. Финансовая модель у нас была такая: есть несколько спонсоров, которые нам платят за интеграцию в сериал.
Андрей Кипятков: Просто мы сделали ставку на YouTube — решили снимать сериал, в который будет привлекать рекламодателей и тех, кому интересно поддержать идею в том или ином виде.
Алексей Егоров: Вторая составляющая нашей финансовой модели — друзья, гости, в общем, мы называем их «попутчики», которые присоединяются к нам на какой-то кусочек пути, чтобы вместе перейти из страны в страну, или просто попутешествовать по стране, или сделать какую-то, может быть, более сложную историю — высадиться на необитаемый остров и попробовать вместе выжить там. Попутчики также становятся героями сериалов. В целом это достаточно интересно и входит в общую концепцию путешествия. Вот эта часть у нас сейчас как раз отвалилась.
— Попутчики оплачивали свое пребывание на яхте, и это был дополнительный доход?
Алексей Егоров: Да. Но мы ставим адекватные цены для друзей, которые способны поддержать нас, пополнив нашу общую казну. И естественно, люди вкладываются на время пребывания в нашу общую яхтенную жизнь, что нам тоже на руку: мы делим все расходы на время их пребывания на всех.
— Вы сказали, что вы отдали €62 000 за яхту. Это покупка или чартер?
Леша Егоров: Покупка, яхта сейчас принадлежит нам.
— Расскажите про само судно. Как вы выбирали яхту?
Андрей Кипятков: Это Jeanneau Sun Kiss, построенная в 1986 году, длиной 13,7 метра, 47 футов. У нее одна мачта, три каюты, и она желтого цвета, что сыграло важную роль в выборе. На поиск яхты мы потратили примерно год: сначала полгода в вялом режиме, а потом полгода ездили по Европе и смотрели. Мы наняли специалистов, которые оценивают техническое состояние яхты и могут написать о самых критичных поломках. Мы не до конца и не все знаем про яхты. Грубо говоря, мы не можем по трещинкам понять, насколько долго простоит мачта. К осени, когда нам уже надо было начать подготовку, у нас было несколько вариантов. Мы не могли выбрать. Самый топ была большая стальная яхта, которая находилась в Швеции. Но как только ее подняли, чтобы наш специалист ее осмотрел, почистили и спустили на воду — она сразу стала тонуть. То есть в ней была куча проблем. Нам сказали, что надо менять двигатель, там было много ржавчины. Плюс еще проблема: если бы мы ее взяли, то из-за длительной подготовки мы бы выходили в Атлантику не в сезон и попали бы в шторма.
Сейчас мы рады, что нам попалась именно эта яхта, потому что мы и вовремя вышли, и захватили кусочки штормов. В очередной раз поняли, насколько все серьезно, когда попадаешь в Атлантике в шторм. Выходить нужно только в сезон. Можно сказать, что мы достаточно безопасно и комфортно, насколько это возможно, ее перешли. В целом к нашей яхте у нас появилась громадная любовь, хотя изначально мы не рассматривали какие-то классические версии, как Jeanneau. Но, честно, когда мы смотрели объявление, зацепил цвет. Мы изначально хотели желтую яхту. Увидев в объявлениях желтую Jeanneau, я почитал, понял, что в этой модели много хорошего, и можно заодно посмотреть конкретно эту яхту. Потом Леша поехал в Испанию, посмотрел другой вариант — и этот тоже. Эта яхта ему понравилась. Затем прилетел я, и мы стали ее уже серьезно рассматривать.
— Какой в ней стоит двигатель? Как вы ходите?
Андрей Кипятков: Двигатель у нас стоит Lenmar, в нем 55 лошадей. Он достаточно слабенький, но в целом этого хватает, потому что он не является основным движителем. Большие расстояния мы, естественно, делаем на парусах. Двигателя нам хватает, чтобы несколько дней на нем ехать или зайти в марину и поманеврировать там. Вообще очень экономный и хороший двигатель.
Мы стараемся ходить только на парусах. Сейчас это достаточно актуально, потому что у нас есть некоторая проблема с валом и нам стоит минимально заводить двигатель, чтобы не травмировать лодку дальше. Нам требуется ремонт. Но при этом, например, когда мы шли от Гибралтара до Мадейры, первые два дня ветра не было совсем, тогда мы шли на двигателе. В этом мы не видим ничего зазорного. Как только появляется ветер, мы поднимаем паруса и идем. В Атлантике мы даже не пытались заводить двигатель для движения — мы заводили его, чтобы зарядить аккумуляторы. Даже если почти не дуло, мы просто оставались дрейфовать и ждали ветра. Это случалось редко, там почти всегда был стабильный попутный ветер, как и должно быть при переходе через Атлантику.
— Как назвали яхту?
Алексей Егоров: Яхту назвали Plus Ultra. Это латинское словосочетание, которое по легендам было написано на Геркулесовых столбах, которые ограждали выход как раз из Гибралтара. То есть на африканской стороне была возвышенность, на ней стоял столб, и на европейской стороне точно такой же столб на своей возвышенности. В какой-то момент это был предел изведанного мира, и на них было написано Non plus ultra — «Нет дальше пределов», «Нет дальше границ». Как мы почитали в «Википедии», в периоды завоевания Гибралтара и каких-то войн, или просто из-за разрушения от времени, приставка non отвалилась и осталось только Plus ultra — «Дальше границ», «Дальше пределов». Испанцы, например, взяли себе эту фразу в качестве официального девиза: она у них на гербе и на всех флагах написана. Заодно и мы взяли ее себе в качестве собственного девиза и названия яхты. Вполне красивая морская история.
— Какую вы ставите перед собой задачу? Вы стараетесь пройти максимально быстро или максимально эффективно с точки зрения ресурсов? Или зайти в как можно больше стран и городов? По какому принципу вы выстраиваете маршрут?
Алексей Егоров: У нас кругосветка. Это слово у многих людей почему-то вызывает ощущение какой-то спортивности, соревновательности или постановки рекордов. А для нас это просто большой проект, кусок жизни: мы придумали себе, что какой-то этап нашей жизни будет выглядеть вот так. Мы не хотим в нем ставить рекорды или «ачивки», то есть это может быть бонусом, если мы на ходу что-то придумываем себе. Но это явно не посещение стольких-то стран или какой-то километраж. А вот на необитаемом острове мы правда хотим высадиться и пожить несколько дней дикарями — нас больше такие вещи интересуют. Так что маршрут мы подсматривали у знающих людей, кто уже делал кругосветки.
Просто тот этап жизни, который мы себе придумали, мы пытались сделать максимально интересным и комфортным. Вариантов тут не так уж много. Наш тип кругосветки называется «бархатный» — это такой неофициальный термин. Дело в том, что путь пролегает вдоль экватора, мы движемся все время с востока на запад, потому что преимущественное количество течений и ветров дуют в этом направлении. Получается, мы всегда будем идти с комфортным ветром сзади, и он всегда у нас будет. Из того, что есть вдоль экватора, мы зацепляем максимум, куда мы можем зайти и что посмотреть. Теперь еще учитываем, куда нас пускают при этом.
— Какие яркие события уже произошли за время путешествия?
Алексей Егоров: На самом деле, всего два месяца прошло с нашего старта, но нам кажется, что это уже огромный кусок жизни. Самые первые приключения мы словили как раз буквально сразу после старта. Я расскажу про минорную часть. Прошло два дня. У нас случилась поломка двигателя, то есть у нас там все это было не до конца обслужено и настроено, мы впопыхах выходили, потому что рвались успеть в сезон. Оговорюсь, что нашими передвижениями в целом во многом управляет именно сезонность. В каждой акватории есть ограниченное количество времени, пока не начинается сезон штормов. Это цикличная система, и плюс-минус мы знаем конец и начало. Так что мы закладываем себе какое-то количество месяцев на Карибское море, на Средиземное, на Атлантику — на любой кусок нашего маршрута.
Мы сильно торопились выйти, потому что в Средиземке сезон заканчивался, поэтому выходили с необходимым минимумом подготовленности. Через два дня пути у нас заглох двигатель. Все это происходило в достаточно неприятных погодных условиях, которые ухудшались на удивление в Средиземном море, которое мы вроде исходили уже вдоль и поперек. За все время нашего опыта мы там такой погоды не встречали: реально большие, острые волны, ветер исключительно встречный по пути нашего следования, и все это, как водится в классических романах, случилось ночью, с наступлением темноты. Мы были вынуждены сначала пытаться чиниться на этих волнах. Очень много сил потратили на попытки завести двигатель и принять какое-то решение. Проблема в том, что там, где мы находились, пристать было особо некуда и негде укрыться от волны. Выбор был либо просто штормовать, то есть оставаться под парусом в море и надеяться, что переждем эту непогоду, либо куда-то возвращаться обратно. Второй вариант мы не рассматривали, так как были сильно завязаны на времени.
Мы провели крайне волнительную ночь, созванивались с берегом, то есть звонили в близлежащие марины, пытались найти место, которое сможет нас не только принять, но и оказать ассистанс в заходе, потому что в качестве движителя у нас оставались только паруса. Под парусами ночью, в непогоду, на незнакомой пока еще лодке заходить для нас было совсем опасно и неразумно. Потом мы искали тех, кто сможет нас отбуксировать. Несколько марин отказались, кто-то просто не говорил по-английски, не понимал наш запрос.
В итоге случилась достаточно комичная ситуация. Мы связались сначала с одной мариной, там нам отказали. Но там разговаривали по-английски. Человек нас понял и стал звонить в соседнюю марину, оставаясь с нами на связи. Это была девушка, обрели переводчика в лице представителя одной марины, которая звонила в другую. Договорились, что нас смогут впустить, встретить, но для этого нам пришлось вернуться — порядка четырех часов идти в обратном направлении.
Финал истории в том, что нас не особо встретили ночью, сменился человек, который пообещал нам помочь. Мы пришли туда, когда там уже был его сменщик, который сказал: «Ну, нет, вас не буду никуда пускать» и еще что-то невразумительное про буксир. Короче, «ждите утра». И вот мы впервые, буквально два дня спустя после начала кругосветки, под парусом, без двигателя бросали якорь. Утром нас по-прежнему отказались буксировать за пределами марины. Под парусом заходили в марину, что в принципе в яхтенном мире запрещено. В маринах запрещено перемещаться под парусом, а мы это сделали, потому что нам сказали, что за пределами марины официально нам оказывать помощь не могут, только в ходе. То есть нам нужно под парусами дойти до входа, и тогда нас затащат. Ситуация была максимально нервная, потому что до входа мы дошли, ветер там прекратился, мы остановились, а тузика — то есть встречающего нас буксира — не было. Нас начало медленно сносить к берегу, к камням. Это узкий вход, метров 10 в ширину, но в последний момент нас выскочили встречать — после того как мы поорали в рацию. Люди на берегу нас все-таки затащили. В общем, спустя двое суток мы, знатно поседевшие, поняли, какая это будет кругосветка и какое приключение. Вот такая история.
— Сколько вы прошли на данный момент? Где вы уже были и какой процент от кругосветки преодолели по вашим ощущения?
Алексей Егоров: Только по ощущениям или статистически?
— И по ощущениям, и статистически.
Алексей Егоров: По ощущениям — 90%, а статистически — примерно 15%.
— Как думаете, когда вы закончите?
Андрей Кипятков: Теперь сложно сказать, потому что прямо сейчас мы думаем над новым планом. У нас все еще есть сезонность Тихого океана, который будет следующим нашим маршрутом. То есть мы должны сейчас какое-то время побродить по Карибскому бассейну, посмотреть то, что мы здесь хотим. Потом дойти до Панамы и пойти в Тихий. Есть ощущение, что мы в Тихий технически успеваем. Но на самом деле, скорее всего, мы не успеем, потому что нам надо еще подготовить лодку для этого перехода. Опять же после Атлантики мы внесли какие-то коррективы в планы оценки подготовки, чтобы быть более уверенными в лодке и не просыпаться ночью в поту, думая, что начали тонуть. Эта подготовка займет, наверное, месяц, и понадобится еще какое-то количество денег, которые надо как-то добыть. Поэтому мы думаем, что мы пропустим сезон перехода в Тихий, и это означает, что мы придем ровно через два года.
— Часто на борту у вас нет интернета, так что о каких-то событиях и новостях вы узнаете постфактум — это и произошло с вами в марте. Вы узнали о «военной спецоперации на Украине» спустя две недели. Какие эмоции и ощущения испытываешь, когда через три недели выходишь — а тут новый мир?
Алексей Егоров: Мы много обсуждали, как будем жить без интернета. Это достаточно долгий, наверное, самый долгий период без интернета в моей жизни — три недели. Показалось удивительно легко и приятно. Если честно, за это время я очень отдохнул от какой-то привязки к соцсетям, к электронному общению. Было приятно заниматься базовыми вещами: читать книги, слушать подкасты, сохраненные заранее, просто втыкать в океан и звезды. Конечно, в конце, когда мы подходили, был некоторый информационный голод. Мы обсуждали и шутили на тему того, как изменится мир: найдут ли инопланетян, пока нас нет. Например, у нас есть знакомые, у которых, когда они шли, по-моему, с Мадейры в Италию, тоже не было интернета. Тогда случилась пандемия. Они пришли в Италию, куда их не пускали.
Когда ты приходишь, первым делом звонишь маме и друзьям. У тебя взрывается телефон кучей сообщений, уведомлений, Telegram, Instagram и так далее. Проходит несколько часов, ты начинаешь потихонечку впитывать информацию и чувствуешь, как переполняешься ею, хочешь того или нет. Приятно было услышать родственников, узнать, что у них все хорошо в текущей ситуации. Но, конечно, новости, которые мы узнали в марте, погрузили в конкретную депрессию на несколько дней. Ну и понятно, что все наши планы надо выстраивать заново.
— Почему? Как санкции влияют на ваши планы?
Алексей Егоров: Страдает наша финансовая модель. К счастью, с нами остались партнеры, с которыми у нас были заключены договоренности на год. Сейчас это наш главный финансовый костяк. Но к нам не сможет прилететь очень много людей, которые планировали. Соответственно, это наш большой бюджетный минус. Придется придумывать, как зарабатывать еще деньги иным способом, или искать других людей. Плюс, я так понимаю, тенденция такая, что закроются какие-то страны для нас, где мы хотели оказаться. Это пока динамичная информация. Не факт, но есть ощущение, что, возможно, та же Панама не станет принимать российские лодки. А для нас это единственный способ попасть в Тихий океан. Это основная артерия продолжения нашей кругосветки.
На самом деле нас окружает масса переменных. Сейчас очень многое под вопросом — скорее в этом проблема. Мы пытаемся не совершить ошибку, не потратить время, отправившись куда-то, где нас не пустят или где нас не ждут, где люди могут быть враждебно настроены. Но основной вопрос все равно финансовый. Мы меняем финансовую модель вплоть до того, что сейчас на Барбадосе ищем подработки, ищем и находим.
— У вас есть какие-то денежные накопления? Если есть, то в какой валюте?
Алексей Егоров: Они во всяких валютах, то есть они так мелко разбросаны, рассыпаны по картам во всех валютах. Поэтому тут мы, наверное, не выиграли и не проиграли. Другой вопрос, что сам размер этих накоплений, особенно с учетом растущего курса… Хотелось бы, чтобы он был больше. Тут я оговорюсь, мы достаточно расхлябаны, то есть у нас не было какого-то внушительного резервного фонда, который мы до последнего очень хотели создать. Мы хотели как минимум 1 млн рублей с собой иметь, чтобы была такая несгораемая сумма на случай чего-то жесткого. У нас нет с собой этого миллиона.
Андрей Кипятков: Как и полмиллиона нет. И много других цифр меньше.
Алексей Егоров: Но для нас кругосветка стояла в максимальном приоритете. О, колибри! Извини, первый раз колибри здесь увидел. Если бы мы старались накопить этот миллион и сделать все по правилам, мы бы просто не вышли. Мы решили пойти авантюрным путем и сделать ставку на то, что выйдем — а дальше будет видно. Вот так сейчас и продолжаем двигаться, опираясь на это.
Андрей Кипятков: Если так обрисовать ситуацию и состояние, в которых мы сейчас находимся, то несколько дней мы просто пытались прийти в себя от новостей и понять вообще, как нам дальше жить. Вопрос о том, отменять ли нам кругосветку, у нас отпал достаточно быстро, на самом деле.
Сейчас мы находимся на Барбадосе — это не самая богатая и не самая бедная страна. Удивительно, много людей здесь обращаются к тебе просто на улице, чтобы узнать, как у тебя дела. Вначале мы странно на это реагировали. Было ощущение, как будто ты идешь в Бутово, а тебе говорят: «Классные кроссовки, парень». Здесь это просто высказывание о том, что твои кроссовки классные. Потом спрашивают, чем помочь, иногда заговаривают, ты начинаешь обсуждать что-то. Например, вчера один дядечка долго расписывал план, как заняться катанием туристов. Прямо по пунктам: где купить еду, чтобы готовить туристам. «Надо купить ром, делать коктейли! Вы умеете делать коктейли? Я вас научу! Ребята, вы заработаете, я в вас верю!» Он должен завтра прийти в условленное место и помочь нам это сделать.
В целом это примерно то, что ты ждешь от кругосветки, — что ты будешь влипать в какие-то истории. Просто до этого, пока мы шли по Европе, это казалось каким-то пластмассовым, что ли, то есть надо было постараться, чтобы влипнуть в историю. А сейчас мы закончим интервью, и я пойду на работу: на автобусную остановку в палатку с пивом работать барменом — вчера договорился о такой работе.
Алексей Егоров: К теме самой кругосветки я могу добавить, что я пришел к выводу, что это, возможно, самая странная кругосветка, которая происходила в этом столетии. Именно кругосветка на парусной яхте. Сначала мы легально и нелегально пытались выезжать из страны — ездить, смотреть лодки. Каждый выбранный нами вариант отметался просто потому, что это было в самый разгар ковида, когда закрывали границы. После этого мы, продолжая работать, как бы уволившись со своих основных работ, поняли, что поспешили с этим. Нужно было продолжать работать — мы стали наемными капитанами. При этом не забрасывали идею кругосветки. В какой-то момент мы оказались на Курильских островах и оттуда продолжали поиск яхты. Войдя в группы по кальдерам вулканов, горным рекам и поднимаясь на какие-то вершины, мы выходили, ловили связь и ездили на перевал, чтобы дать рекомендации и инструкции сервейеру, который в этот момент находился в Швеции и искал для нас яхты, осматривал их. То есть между рыбалками и приготовлением ужина в котелке нужно было принимать какие-то решения по яхте, оценивать их, смотреть фотографии в интернете. Теперь следующий виток ситуации. Мы оказались в растафарианском Барбадосе и крайне странно и сюрреалистично себя чувствуем. Но нужно зарабатывать деньги, чтобы через полгода выйти в Тихий океан. Потому что кругосветка должна продолжаться.
*Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 53 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.