Из авангарда в мир советского барства и гедонизма: что хранят провинциальные музеи
123 работы 81 художника для выставки собрали из 30 региональных музеев, от самого западного (Калининградского музея изобразительного искусства) до самого восточного (Приморской картинной галереи), от институции на севере (архангельского объединения «Художественная культура Русского Севера») до музеев в южных городах — Феодосии, Таганроге и Краснодаре. Автором идеи выступил директор музея «Новый Иерусалим» Василий Кузнецов: он уговорил коллег отдать ему лучшие произведения и составить на время музей мечты.
Представленное на выставке искусство охватывает XIX и XX век, фигурируют имена первого ряда: Карл Брюллов, Иван Айвазовский, Валентин Серов, Исаак Левитан, Александр Бенуа, Аристарх Лентулов, Казимир Малевич, Любовь Попова, Александр Дейнека. Работы сгруппированы по алфавиту: каждой букве соответствует своя тема. Например, многочисленные обнаженные собраны под буквой Е — «Естество». Такая вольная экспозиция, как ни странно, фокусирует внимание на конкретных картинах: каждую минуту перед вами новый хост со своей удивительной историей.
Осип Браз. «Портреты великого князя Константина Константиновича и его супруги Елизаветы Маврикиевны». 1912
Государственный музей-заповедник «Павловск»
Парадные портреты великого князя Константина Константиновича (1858-1915) и его супруги, урожденной принцессы Елизаветы Саксен-Альтенбургской (1865-1927) приехали на выставку в «Новый Иерусалим» из Павловска. Автор полотен — Осип Браз (1873-1936), один из лучших российских портретистов начала XX века. Он учился в Мюнхене, подолгу жил в Париже, на русской сцене ставил задачу возродить традиции большого парадного портрета. Константина Константиновича и его супругу Браз живописал с блеском, одинаково хорошо передав их характеры (абсолютно разные, духовно они не были близки) и роскошный антураж, особенно красоту мундира.
В русской императорской семье Константин Константинович выделялся широким спектром талантов. Он был профессиональным военным, вдобавок историком, музыкантом, переводчиком, актером и самое главное — поэтом, публиковавшимся под инициалами К. Р. Великий князь занимал посты президента Академии наук и председателя Русского археологического общества, по его инициативе создали Пушкинский дом, он первым перевел на русский язык «Гамлета» и сам же сыграл в одной из постановок главную роль.
У супругов было 9 детей. Портреты предназначались одному из сыновей, Олегу, самому любимому. Это был подарок на совершеннолетие. Спустя два года юный князь Олег Константинович погиб на фронте Первой мировой войны. Пережить потерю Константин Константинович не смог: он умер менее чем через год, в 1915-м, в возрасте 56 лет. В 1918-м троих его сыновей большевики живьем сбросили в шахту под Алапаевском. Его супруге с младшими детьми удалось бежать из советской России.
В 1998-м году впервые были опубликованы воспоминания великого князя, закрытые им в архиве на 90 лет. Из записок стало известно, что он был гомосексуалом и очень страдал из-за своего «порока».
Почему эти работы важны для музея-заповедника «Павловск»? Став в 1892 году владельцем Павловска, Константин Константинович озаботился летописью имения: издал несколько альбомов и привлек историков к написанию очерков. Он ушел из жизни в Павловске, в своем кабинете, и был отпет в Дворцовой церкви. Что касается портрета его супруги Елизаветы Маврикиевны, то это единственное ее живописное изображение в России.
Митрофан Берингов. «Свадьба слепых». 1929
Нижнетагильский краеведческий музей
Художника Митрофана Михайловича Берингова (1889-1937) трудно заподозрить в диссидентстве, он был вполне лоялен советской власти. Более того: имел перед этой властью особые заслуги, 16-летним юношей участвовал в революции 1905 года, в 28 лет принял участие в Октябрьской революции. Будучи солдатом, исполнил в Смольном портрет Ленина с натуры (1917), который на долгие годы стал его охранной грамотой. Выходец из духовного сословия, Берингов с детства хотел стать художником : первые уроки рисования получил в Пензенской духовной семинарии, позже занимался в Петербурге у Константина Рериха и Аркадия Рылова. Жил в Томске (1919-1921), потом перебрался в Москву. Член АХРР/АХР и СХ СССР (с 1932 года), автор картин с красноречивыми названиями — «Ленин в Михайловском манеже среди броневиков в ночь на 25 октября» (1923), «Красногвардейский патруль» (1924), «Штурм Кронштадта» (1926).
Необычной была внешность художника: высок, строен и гибок, одевался, как денди (коричневые брюки и френч, голубая рубашка и вишневый галстук), это в голодные-то 1920-е годы. Позже нашел свою тему, став летописцем освоения Севера, участвовал в плаваниях по Северному Ледовитому океану на ледоколе «Седов». Несмотря на многозначительный год смерти (1937), репрессии обошли Берингова стороной. Берингов умер от болезни и был похоронен на Новодевичьем кладбище.
«Свадьба слепых» стоит в его творчестве особняком. По одной версии, картина была написана с натуры: в коммуналке в Аптекарском переулке, где художник жил, действительно имела место такая свадьба. Более поздние исследователи увидели в композиции метафору — это слепота творческой интеллигенции перед надвигающимися политическими репрессиями. В начале 1930-х картину, приобретенную было Третьяковской галереей, «сослали» в Нижнетагильский краеведческий музей, а там приказали списать. Хранители на свой страх и риск скрутили холст в трубку, как клеенку, и спрятали под сейф. Там «Свадьба» пролежала полвека, до конца 1980-х. В музее ею так дорожили, что даже отреставрировали собственными силами, не стали отправлять в Москву или Петербург — боялись, что не вернут.
Ольга Розанова. «Распыление цвета». 1917
Архангельский музей «Художественная культура Севера»
Ольга Розанова (1886-1918) умерла в 32 года от дифтерита в постреволюционном Петербурге. Она была одаренным художником и в своем творческом развитии успела практиковать все направления авангарда, от сезанизма (принимала участие в выставках «Бубнового валета») до супрематизма (некоторое время числилась в ученицах Малевича).
За последние 20 лет благодаря настойчивости исследователей (Нины Гурьяновой, Андрея Сарабьянова) имя Розановой выдвинулось в первые ряды новаторов искусства. Сегодня ее называют гениальной художницей, а знаменитую «Зеленую полосу» (1917) по минимализму средств и символической емкости приравнивают к «Черному квадрату». «Распыление цвета» (1917) — не менее ценная работа Розановой хотя бы потому, что она последняя. В концентрированном виде в ней передано собственное открытие художницы, то, что она называла «преображенным колоритом», а ее соратники, например Варвара Степанова, — цветописью. В этом было стремление преодолеть жесткую графичность супрематизма и выработать в рамках абстрактной живописи собственный пластический язык. В своих размышлениях Розанова лет на 30 обогнала время. Как пишет Андрей Сарабьянов, похожие живописные принципы художники-абстракционисты (Барнетт Ньюман, Марк Ротко) сформулировали только в 1950-1960-е годы.
От Розановой осталось 350 работ, хотя, если судить по фотографиям с ее посмертной выставки, их было значительно больше. Примерно четверть ее наследия, причем лучшая, купленная Музеем живописной культуры, в 1924-м была признана не имеющей художественной ценности, списана и, скорее всего, уничтожена.
В 2021 году архангельский музей «Художественная культура Севера» завершил ремонт своего живописного отдела. «Распыление цвета» — это бриллиант, с которого начинается экспозиция XX века.
Борис Щербаков. «Колхозное изобилие». 1950
Государственный художественный музей Алтайского края
Жизнь Бориса Валентиновича Щербакова (1916-1995) началась за пару лет до создания СССР и завершилась через четыре года после того, как государства не стало. Ему удалось, не изменяя себе, попасть в унисон со временем. Потомственный художник (отец Валентин Щербаков — ученик Репина), Борис Валентинович блестяще закончил Академию художеств в Ленинграде, его дипломная картина «Редакция газеты «Правда», год 1917-й» попала на всесоюзную выставку и была воспроизведена в журнале «Огонек». Несмотря на этот успех, социалистическая риторика не была близка Щербакову, он жил так, словно на дворе XIX век: рисовал пейзажи в духе Нестерова, букеты цветов, старинные города, церкви, исторических знаменитостей (например, Пушкина, особо выписывая его роскошную шубу), женщин в красивых платьях, академиков в добротных костюмах. Мир Бориса Шербакова — это мир советского барства и гедонизма. Собственно, об этом — об умении радоваться жизни, несмотря ни на что, — его монументальный натюрморт (размеры полотна — 180х340 см) «Колхозное изобилие» (1950). Через два года, в 1952-м, живописец был награжден Сталинской премией.
Художник вдохновлялся голландскими натюрмортами, которые любил, копировал и которым подражал. Но если у голландцев один из доминирующих смысловых подтекстов натюрмортов — напоминание о недолговечности цветения и неизбежности смерти, то полотно Щербакова демонстрирует апофеоз плодородия без границ и без оглядки. Это не реальность, а рай, каким его себе представляют голодные люди. По эстетике картина созвучна киноленте Ивана Пырьева «Кубанские казаки» (1949), где столь же изобильно была показана сельскохозяйственная ярмарка. После XX съезда подобные экзерсисы считались государственной пропагандой (фильм «Кубанские казаки» на 10 лет изъяли из проката), но по прошествии 70 лет они кажутся удивительной фантазией.
Государственный художественный музей Алтайского края, предоставивший полотно для выставки в «Новом Иерусалиме», относительно молод, в этом году ему исполняется 63 года. Значительную часть его живописной коллекции составляют работы отечественных художников второй половины XX века — наследие, которое наверняка еще не раз будет переоценено.
Вера Пестель. «Кубизм. Портрет художника Владимира Евграфовича Татлина с бандурой». 1916
Челябинский государственный музей изобразительных искусств
Самая известная работа Веры Пестель (1887-1952) — активной участницы авангардных выставок 1910-х годов — десятилетиями считалась просто абстрактной композицией. В Челябинский музей изобразительных искусств она поступила из Русского музея под названием «Кубизм. Музыкальные инструменты». В середине 1990-х исследователь Георгий Коваленко нашел старую открытку, на которой картина фигурировала как портрет Татлина. После этого на холсте тут же разглядели и абрис человеческой фигуры и, собственно, бандуру, игрой на которой Владимир Евграфович был знаменит. Именно как бандурист он в 1914 году попал на кустарную выставку в Берлин, а потом на заработанные деньги съездил в Париж, проник в мастерскую Пикассо и разведал все секреты кубизма. По крайней мере, так гласят многочисленные легенды.
Атрибуция полотна стала важным событием в жизни Челябинского художественного музея, а само произведение из образца авангардного искусства превратилось в жемчужину музейной коллекции.