Устаревшие книги и беззащитные учителя: как решить проблемы современного образования
Исследованием актуальных проблем современного образования в России системно занимается достаточно большое число институций — это Высшая школа экономики (ВШЭ), РАНХиГС, Институт стратегии развития образования РАО и многие другие, в том числе негосударственные структуры. Темы варьируются от узких до масштабных, изучающих глобальные проблемы качества школьной подготовки, состояния российских школ, социальных проблем и другие недостатки сферы образования.
Помимо этого, Россия участвует в TIMSS (мониторинговое исследование качества математического и естественнонаучного образования), PIRLS (международное исследование качества чтения и понимания текста) и PISA (международная программа по оценке учебных достижений, рассматривающая в том числе функциональный уровень, адаптивность полученных знаний к реалиям жизни). Среди проблем современного школьного образования можно выделить четыре основные.
Формализация школьных знаний
Международные мониторинги показывают: сущность проблемы образования в том, что наша школа сильна в формальных знаниях, но совершенно не сильна в практических. То есть наполнение школьной программы формально находится на высоком уровне, но школьники часто не умеют интегрировать знания из разных областей (особенно ярко это видно на примерах PISA). Они запоминают пройденную программу, но не могут извлечь из этого реальные возможности в будущем, детям сложно дается метапредметность и комбинаторика знаний из разных отраслей относительно нетривиальных задач.
В этом смысле справедлив упрек системе ОГЭ и ЕГЭ, которая готовит ребенка к прохождению тестов, то есть настраивает его на решение конкретных задач конкретного формата (особенно, если ребенок и школа не ставят для себя задачу «результат выше базы»). Здесь надо уточнить, что «злом» являются не сами экзамены (подобные системы есть и в других странах), а то, как часто бывает организована подготовка к экзаменам, где два последних года обучения программно «подминаются» под перспективу сдачи ЕГЭ.
Школы находятся в сильной зависимости от результатов, которые они покажут в ходе проверок и аттестации, поэтому многие педагоги сознательно уделяют больше внимания не содержательному преподаванию, а подготовке детей к успешному тестированию и аттестации. Эта проблема видна уже с последнего класса начальной школы, где функцию «контроля, проверки и оценки» выполняют ВПР, призванные лишь показывать проблемы в качестве образования.
В прошлом году это активно проявилось и в медийном поле: Министерство просвещения заявляло, что снижает количество контрольных в школе, а также в очередной раз призывало помнить об истинной цели ВПР, не подменяя сути зубрежкой и натаскиванием на типовые тесты, миллионы которых размещены в интернете. Однако эта попытка немного улучшить ситуацию пока не очень успешна, потому что школа формально отчитывается, что контрольных и тестов стало меньше, но в реальности продолжает их проводить.
Есть и старые боли: в школьных пособиях до сих пор есть задачи про Машу, которая покупает банку варенья за три копейки
Отдельный вопрос — содержание учебников. Есть и старые боли: в школьных пособиях до сих пор есть задачи про Машу, которая покупает банку варенья за три копейки; испокон веку дети пишут диктанты со словами вроде «облучок». Большинство педагогов объясняют эту проблему низким качеством работы коллективов авторов и методистов, которые составляют учебники. Кроме того, очевиден вектор на выхолащивание содержания. Например, от первоначального учебника чтения Ефросининой для начальной школы мы сейчас видим жалкое подобие: популярные произведения, включая те же отрывки из «Гарри Поттера», исчезли, но зато есть масса патриотических стихов. Естественно, интерес современного ребенка к этому учебнику снижен. Отдельно можно оценить иллюстративные ряды, сопровождающие содержание.
Можно ли решить эту проблему? Мы всегда помним, что есть учебник, есть дети и есть педагог. Да, учителей принуждают ходить по струнке, но внутренне свободный педагог всегда найдет способ сделать свой предмет таким, что дети с удовольствием будут заниматься им (вне зависимости от того, какое пособие лежит на парте). Как и всегда, мы видим, что успехи каждого класса зависят от педагогов, их силы воли и внутренней свободы. У учителей до сих пор осталось право на выбор из списка рекомендованных учебников линейки ФГОС, они до сих пор могут рекомендовать пособия не из линейки ФГОС как дополнительные (разумеется, без требования «обязательно приобрести» и без права проводить аттестации по дополнительным пособиям). Но это не массовая практика, у многих учителей нет ресурсов, возможностей, даже достаточной подготовки, чтобы работать в подобной развернутой схеме.
Проблема с подготовкой и мотивацией учителей
В России есть несколько вузов, которые прекрасно готовят будущих педагогов, их выпускники достаточно востребованы на рынке. Другое дело, что школа — это очень специфическая карьерная траектория. У учителя сложные перспективы профессионального роста: зачастую бывает так, что ты приходишь работать педагогом начальной школы и через 40 лет уходишь на пенсию в том же статусе. Если ты не берешь постоянную дополнительную нагрузку и не повышаешь квалификацию, ты не можешь вырасти как специалист, получить новую категорию. И даже если это делать, часто ригидность системы разочаровывает молодых специалистов — и они уходят из школы.
Система текущих категорий не вполне отвечает тому, что на самом деле от нее требуется, очень слабо отражает как раз развитие педагога, а не просто его переход от одной категории к другой. Слово «сертификат» стало синонимом повышения квалификации педагогов. Переобучение превратилось в формальность, в рынок этих самых сертификатов, а вот качество реальных знаний, полученных на разнообразных курсах, очень часто под большим вопросом.
Отдельная строка — это постоянная уязвимость учителя и его беззащитность (при постоянных публичных словах об уважении к профессии), причем педагог находится под прицелом не только чиновников и руководства, но и родителей. За что ты можешь быть наказан? Творчески подошел к подготовке урока? Запросто. Дал много домашних заданий? Запросто. Не дал? Еще проще. Риск постоянного «а что нам за это будет» — это ни разу не пространство для творчества, поэтому проще идти по накатанной программе, где твои риски автоматически снижаются.
Понятно, что при таком раскладе у учителей возникают проблемы с мотивацией и профессиональным выгоранием. В университете будущему педагогу ставят одни цели в жизни и карьере, но все это подменяется совершенно другими при столкновении с системой на первом же рабочем месте. Так умирает внутренняя мотивация, а внешняя, в том числе выраженная в заработной плате, зачастую отсутствует изначально.
Есть законодательное регулирование, согласно которому зарплата не может быть ниже определенного порога, но в ряде регионов ставки идут по самой нижней планке. Мы привыкли думать, что у учителя большой отпуск, но по факту он очень короткий, и он не может провести его так, как хотел бы. Он занят на ЕГЭ и ОГЭ половину лета, а потом начинает готовить школу к сентябрю. Пока зимой дети и родители куда-то уезжают, педагоги уже готовятся к третьей четверти.
Во многих российских школах все еще нет беспроводного интернета. Бывает так, что в школе может быть один компьютер
Часто учителей обвиняют в том, что они сопротивляются новым технологиям. Но нет, мониторинги показывают, что они готовы и хотят их использовать, только не всегда имеют такую возможность. Ни для кого не секрет, что во многих российских школах все еще нет беспроводного интернета. Бывает так, что в школе может быть один компьютер, подключенный к интернету по кабелю, он стоит в учительской, соответственно, использовать технологии на уроках невозможно в принципе.
Сводных данных, как решается эта проблема, пока недостаточно, чтобы понять, как быстро она будет ликвидирована, чаще мы просто видим формальные разрозненные новости в стиле «7447 образовательных организаций обеспечены современным компьютерным оборудованием». Цель технологического обновления заложена в нацпроект «Образование», по его отчетам мы и можем следить, как в целом развивается наша система.
Отчасти решить проблему мотивации учителей, их зарплат, их внутренней свободы может грамотный директор. Нас все время уверяют, что школа – это серийный продукт, все школы одинаковы, система для всех одна. Но на практике все очень зависит от сильного харизматичного лидера. Вопрос: как таким лидером стать? У нас принято считать, что хороший директор — это хороший педагог. Но решение организаторских, материальных, менеджерских и даже «бюрократических» вопросов — это задачи, которые не в состоянии решить даже самый опытный педагог. Да, часто директоры сосредоточены на повышении качественных и количественных показателей, но у них не хватает ни времени, ни навыков для управления финансовым выживанием школы.
В последние годы появилась система подготовки директоров, где их учат менеджменту и культуре управления школой как хозяйственным субъектом, но говорить об общей практике вряд ли возможно.
Психологическое состояние учителей и школьников
Если продолжать тему выгорания и проблемы внутренней мотивации школьных учителей, ее сущность во многом связана с их социальным статусом. В нашей стране есть определенная сакрализация профессии учителя: школа — храм, а учитель — служитель храма. Он как будто не имеет права позволить себе ничего лишнего в жизни, обязан принять аскезу и жить согласно ей. Мы знаем, что будет, если учительница станцует танец живота, пойдет в бар или сфотографируется в купальнике. Есть ли еще хоть одна профессия, которая запрещает светскому человеку отдохнуть на пляже и выложить фотографию в купальнике в соцсеть?
В условиях постоянного давления возникает не только выгорание, но и срывы. Мы видим кучу новостей, как учителя орут на детей, но нельзя говорить, что педагог, который накричал, — априори плохой. Каждый такой случай нужно разбирать отдельно, а не записывать всех учителей в негодные кадры. Вполне возможно, что мы имеем дело с человеком, который по всем вышеуказанным причинам прошел точку невозврата. На словах в школах существует система психологической поддержки, по факту же она, к сожалению, если и есть, то часто не работает ни в какой степени в пользу педагогов. Да и не всегда в пользу детей, потому что часто уровень подготовки и качества работы школьных психологов также очень низкий, далеко не все здесь – энтузиасты профессии.
Часто мы говорим об одном специалисте на огромный комплекс зданий, часто это человек, который никак не был готов работать с детским коллективом в современных условиях, то есть разрешать сложные нетиповые ситуации. Мы видим примеры, когда школьные психологи не в состоянии вовремя определить и начать работу с ситуацией буллинга, не понимают технологии и каналы кибербуллинга (а с ним дети впервые сталкиваются сейчас уже в начальной школе) — у них нет инструментов для решения подобных ситуаций, которые приобретают космические масштабы.
Несмотря на то, что проблема кажется нерешаемой, есть масса энтузиастов (частных лиц, фондов, других организаций), которые работают в этой сфере. Например, у БФ «Журавлик» уже несколько лет идет проект социальной профилактики буллинга. Проект «Травли нет» подготовил большую антибуллинговую программу как для родителей, так и для учителей, поддержанную видеокурсами, сделанными совместно со Сбербанком. Предпринимает со своей стороны усилия и Министерство просвещения РФ — это и планы по переподготовке педагогов-психологов, и специальные программы по профилактическим действиям. Но при этом, например, у нас нет качественных измерений показателя комфортности социального климата российских школ.
Но если мы говорим о том же буллинге, суть не только в школе — его допустимость формируют и сами родители. Здесь возникает отдельный вопрос: что делать с людьми, которые считают агрессию здоровой формой существования в обществе.
Российское учительство стареет. Возникает серьезный поколенческий разрыв, который влияет на отношения учеников и учителей
Поколение учителей часто не успевает за поколением детей. Казалось бы, что это нормальная история, но здесь скрывается еще одна проблема: российское учительство стареет. Возникает серьезный поколенческий разрыв, который, естественно, влияет на отношения учеников и учителей. Опять же, здесь сложно говорить о глобальном тренде (тем более, что его никто не анализировал), но мы видим конкретные примеры, когда учителя, работающие с младшими детьми, начинают все неуспехи оправдывать тем, что дети сейчас приходят в школы очень слабо подготовленные, слабо читающие, «они не умеют концентрироваться и сосредотачиваться, так как испорчены компьютерными играм». Окей. И что вы предлагаете? Готовить детей к школе? Не давать им телефоны? Такого не будет. Значит, нужно учиться работать с этими детьми (если мы предположим существование такой проблемы в реальности).
Взаимоотношение школы и родителей
Хорошо, что у нас все больше осознанных родителей, которые заботятся как о психологическом комфорте детей, так и о качестве образования, искренне интересуются тем, как ребенок чувствует себя в школе и что он там получает, которые видят в школе не только «подготовку к ЕГЭ» и готовы к здоровой коллаборации со школой, а не только к равнодушию и протестам. Но они сталкиваются еще с одной проблемой: у нас нет устоявшейся системы взаимоотношений родителей и школы. Школа — невероятно закрытая структура, которая ничего не рассказывает о себе.
Возможно, именно с закрытостью школ связано давление, которое оказывают на нее родители, превращаясь иногда в сильный репрессивный орган. С одной стороны, это хорошо, что нынешние родители научились бороться за права своих детей, а не стоять молча в стороне и наблюдать, как твоего ребенка, например, физически и психологически унижают или занижают ему оценки. С другой стороны, родители стали вмешиваться абсолютно во все, что происходит в школе, вплоть до оспаривания педагогических технологий.
Например, мы разбирали кейс давления на педагога по английскому языку: родители считали, что он учит детей «неправильному английскому», и несколько человек объединились в группу, требуя замены учителя, пустив в ход все ресурсы, включая письма в департамент. Все проверки показали, что учитель прекрасный, дети довольны, а родители просто решили, что лучше знают, как и по каким учебникам учить.
Это обоюдоострая проблема: родитель перестал доверять школе, потому что она часто показывает себя не с лучшей стороны. И опыт решения проблем образования показывает, что хорошими становятся в том числе те школы, которые открыты родителям. Такое часто происходит в частных школах, но есть примеры и общеобразовательных бесплатных школ, которые способны на диалог.
Мы, конечно, называем все происходящее «системой» образования, но важно, чтобы она перестала быть такой жесткой системой. Важна свобода творчества учителя, и это нужно понимать и родителям, и руководству, потому что образование — это в том числе и умение смотреть на мир не только с формальных позиций.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора