«Последняя дуэль» Ридли Скотта: эпик о феминизме в средневековом обществе
Первое, о чем задумываешься, посмотрев новую картину Ридли Скотта, как удачно режиссеру удалось «закольцевать» свою фильмографию: карьеру он начинал с ленты «Дуэлянты» и в 2021 году пришел к фильму «Последняя дуэль». Хотя новая картина — совсем другая история. «Последняя дуэль» в отличие от дебюта режиссера — это костюмная мелодрама без романтики, которая говорит не столько о прошлом, сколько о настоящем, ведь у Скотта эпоха имеет значение только как декорация.
Сюжет фильма, основанного на монографии Эрика Джагера, которая посвящена поединку между нормандским рыцарем Жаном де Карружем и его соседом-насильником Жаком Ле Гри, разбит на три главы: «Правда Жана де Карружа», «Правда Жака Ле Гри» и «Правда Маргерит де Тибувиль». Повествование ведется от лица разных героев истории: сначала показан мужской взгляд, а потом женский, и именно последний объявлен правдой. Скотт традиционно уходит в разговор о вечном, рассказывая о феминизме в средневековом обществе, где любовь и ненависть ведут к дуэли не на жизнь, а на смерть — дело чести.
В центре сюжета — два товарища, военные Жан де Карруж (Мэтт Деймон) и Жак Ле Гри (Адам Драйвер). Один проливает кровь за короля, чтобы оплачивать долги, другой ведет праздную жизнь при дворе хвастливого графа Пьера, опьяненного вином и женщинами. Покрытый шрамами Жан женится на прекрасной Маргерит, получает ее приданое, а когда отправляется в Париж по делам, искуситель Жак насилует одинокую леди в ее крепости. Униженная жена отказывается молчать, как сделали бы другие женщины того времени и положения, и муж, вернувшись с поля боя и узнав об изнасиловании, решает вызвать мерзавца на дуэль, где один из них обречен покаяться и погибнуть.
Поединок вассалов демонстрирует, что сэр Ридли молод как никогда. На экране грязь, кровь и слезы. Дуэль мужиков в латах, яростно рубящих друг друга мечами и топорами, захватывает дух: в каждом взмахе и крике Мэтта Дэймона и Адама Драйвера чувствуется мощь и тяжесть доспехов и оружия. Но смысл исторического эпика не в зверской битве как идеале безрассудства и героизма. Важнейшим в этой мрачной мелодраме оказывается не рыцарская схватка близ хмурого Собора Парижской Богоматери, а любовные страсти и мужское тщеславие.
«Последняя дуэль» — это триптих, где одна и та же история рассказана по-разному, поэтому один и тот же персонаж показан честным и подлым, смелым и сломленным, жестоким и капризным. В одной трактовке рыцарь выступает доблестным воином, но уже в другой — гордым упрямцем. Безумцы и тираны превращаются в слепцов и глупцов, и каждый из них по-своему опасен. Скотт погружает нас в пространство мнений и толкований. Он возвращается к «Бегущему по лезвию», своему самому совершенному фильму, где главным становится вера в подлинность воспоминаний. Но классика интересуют не столько противоречия мужского мира, причины и следствия предательства и мести, сколько правда изнасилования — и для Скотта правда всегда одна.
Было ли изнасилование? Было ли грехопадение? Сэр Ридли делает выбор за зрителя, поэтому драма вроде бы есть, а накала нет. Мужчины — властные самодуры, чье тщеславие требует крови. Женщины — их пленницы, которые обречены страдать. «Правда не имеет значения. Есть только власть мужчин», — прозорливо замечает свекровь Жана де Карружа, выражая главный конфликт истории и общества, в котором мы жили и живем.
Мир картины жестокий и унылый до безобразия, а ужас судьбы жертвы в том, что она остается трофеем, кто бы ни победил в этой смертельной дуэли при короле и возбужденной толпе зевак и придворных. Женщина — мученица, облаченная в траур, страдающая рабыня, всюду чужая и вечно в плену. И если один служака потерпит поражение, даму сердца заживо сожгут на костре, как ведьму, потому что она осмелилась публично высказаться. Ее судьба в руках ревнивых и властных кавалеров, которые ведут себя как герои-завоеватели.
Под видом истории предательства, отмщения, трусости, глупости, гордыни и нравственного величия Ридли Скотт подает нам, трагедию, напоминающую «Расемона», «Соломенных псов» и «Гладиатора». Фильм голливудского ветерана становится одновременно исповедью и проповедью. И если отбросить форму и идеологию (а эта картина — плакатное противопоставление мужского и женского), то красота сюжета видится совсем не в пересказе преступления. Картина англичанина становится заявлением об униженных и оскорбленных. Голос одной женщины становится голосом всех, кто пал жертвой соблазнителей и насильников. Пока герои Дэймона и Драйвера озабочены друг другом, взгляд Скотта нацелен на патриархат, где грех карается смертью. При этом кажется, что у Риддли Скотта зло — это вообще все.