«Конфиденциальный поставщик механизмов»: CEO Parmigiani Fleurier Гвидо Террени о настоящем и будущем мануфактуры
В начале года у мануфактуры Parmigiani Fleurier сменился рулевой. Пост генерального директора компании занял хорошо известный в индустрии Гвидо Террени, до этого руководивший часовым подразделением Bvlgari. На его счету, в том числе, семь мировых рекордов тонкости в разных категориях механических часов. В интервью Forbes Life он рассказал о планах на новом посту.
Джентльменский набор: какими аксессуарами пользуются современные бизнесмены
— Гвидо, с чего все началось — вашего желания выйти из зоны комфорта в Bvlgari или предложения от фармацевтической компании Sandoz, которому принадлежит мануфактура Parmigiani Fleurier?
— Я провел 10 прекрасных лет в Bvlgari на посту руководителя часового подразделения и чувствовал, что выполнил свою миссию по репозиционированию бренда и формированию стратегии развития. И я искал для себя новое место с богатой часовой культурой и уникальными ноу-хау – и Parmigiani Fleurier полностью подошел по всем критериям. Мне показалось, что мой опыт придется здесь очень кстати.
— Как давно Вы знакомы с Мишелем Пармиджани? С кем из великих мастеров вы бы его сравнили?
— Parmigiani как бренд я знаю с тех пор, как пришел в часовой бизнес в 2000 году. Bvlgari тогда запускал линейку Rettangolo, в которой стоял 8-дневник Parmigiani, и я отлично помню, как был поражен уровнем исполнения механизма от компании, которой всего четыре года от роду. Лично с Мишелем я впервые встретился, только когда пришел работать в Parmigiani. Он удивил меня своей скромностью и простотой. Мишель Пармиджани — живая легенда часового реставрационного ремесла. Именно благодаря ему я начал иначе смотреть на часы спустя 20 лет работы в высоком часовом искусстве. Он почетный президент компании, живет в 20 метрах от офиса и часто к нам заглядывает. И каждый раз я стараюсь задать ему какой-то вопрос, поскольку он поистине неиссякаемый источник знаний.
Мишель Пармиджани — живая легенда часового реставрационного ремесла
Поразительно, но Мишель заставил меня переосмыслить какие-то очевидные вещи, которые казались мне однозначно простыми. Например, я всю жизнь думал, что двойной заводной барабан нужен для большего запаса хода. Но основная его роль, оказывается, состоит в снижении износа механизма посредством более равномерного распределения энергии заводных пружин. И это понимание пришло к Пармиджани из реставрации. Еще пример: если яркий солнечный свет мешает вам разглядеть отделку механизма или его конструктивные особенности, нужно прикрыть его калькой — полупрозрачной бумагой, которая рассеивает свет и проявляет мельчайшие детали объекта. Такому приему вас никто не научит, это приходит из практики.
«Брэд Питт будет героем новой коллекции Breitling»: как часовой бренд может быть инклюзивным
Или вот еще: знаете, почему Мишель предпочитает стандартные пряжки раскладывающимся застежкам? Потому что раскладывающиеся застежки мешают любоваться механизмом! Таких нюансов — десятки, если не сотни, и каждый нужно держать в уме. И скромность Мишеля во многом объясняется тем, что он постоянно учится и понимает, что нельзя объять необъятное, но можно и нужно к этому стремиться.
Что касается сравнений, то здесь не так все просто. Когда вы создаете часы — это одно, но, если вы реставрируете чужие творения, это совсем иной подход к делу и другой взгляд на суть вопроса. Это гораздо сложнее, чем делать что-то свое, пусть даже с чистого листа. Об этом мало кто знает, потому что, в конце концов, реставратор не заявляет о себе — он возвращает блеск потускневшим заслугам давно ушедших мастеров. И он должен уметь смотреть на мир глазами людей, никогда не видевших компьютеров и современных технологий. Искусство такого перевоплощения невозможно без обладания вековыми знаниями. Мишель рассказывал мне, что каждый раз, садясь за работу, он испытывает невероятное эмоциональное давление: у него нет права на ошибку, потому что любая, даже самая незначительная, помарка оставляет след на артефакте прошлого и обесценивает его. Даже потеря простого винта чревата катастрофой, потому что раньше каждый мастер делал винты своим уникальным способом, и повторить деталь в точности у вас не получится. В компании есть одна женщина-часовщик, которая недавно попросила Мишеля перевести ее из реставрационного ателье на «более простую» позицию — в отдел сборки сложных часов, то есть турбийонов, репетиров, вечных календарей и так далее — из-за эмоционального выгорания. И, разумеется, понимая, как работали часовщики прошлых эпох, вам гораздо проще создавать что-то свое, основываясь на богатой реставрационной практике. Фактически, вас учат не современные учителя, а легенды, создавшие тот мир, в котором мы все сегодня трудимся.
Parmigiani — нишевый производитель, где качество всегда ставится выше количества
Главное отличие бренда Parmigiani Fleurier заключается в том, что здесь вы сосредоточены только на часах, и ничто вас не отвлекает. Это очень важно. Parmigiani — нишевый производитель, где качество всегда ставится выше количества. Здесь в моем распоряжении большая подборка механизмов разного уровня сложности. По части исполнения и престижа мы находимся на самом верху, и мне очень хотелось бы, чтобы текущая коллекция выглядела чуть более современно и актуально, а общая стилистика бренда была более четко выраженной.
— С каких изменений в компании вы начали, когда стали генеральным директором?
— Первые два дня я посвятил встречам с сотрудниками. Я встретился лично с каждым из 80 человек прежде всего потому, что Parmigiani Fleurier — бренд с человеческим лицом, несущим в себе черты каждого из них. Таким образом я познакомился с коллективным разумом Parmigiani и, хочется надеяться, расположил его к себе. И поскольку я уже имел возможность изучить компанию заранее, это сильно помогло мне без промедлений приступить к работе.
— Думаю, вы согласитесь, что Parmigiani Fleurier — во многом недооцененный бренд, заслуживающий большего. Что вы планируете предпринять, чтобы изменить восприятие марки на мировом уровне?
— Компания никогда не экономила на качестве и имеет в своем распоряжении все, что необходимо для производства часов экстра-класса без посторонней помощи. Столь мощная вертикализация производства нечасто встречается даже в больших группах, не говоря уже о независимых предприятиях. Например, чтобы заказать и сделать корпус у смежника вам потребуется минимум полгода. Если же вы обладаете возможностями выполнить задачу собственными силами, то с момента задумки до получения результата у вас уйдет 38 минут. Мы — сами себе хозяева, и это в решающей степени гарантирует высокое качество продукции. Мы быстры и гибки в принятии решений.
Одно дело — генерировать идеи для разных клиентов, и совсем другое — последовательно формировать стилистику бренда
Не менее важна и эстетическая составляющая часов, которой я как раз и намереваюсь уделить существенное внимание. Сейчас я испытываю похожие чувства, как в 2009 году, когда занимался интегрированием бренда Gerald Genta в Bvlgari. Джеральд Жента был гением часового дизайна, создавшим много культовых моделей, но, когда он основал свою марку, не добился особого успеха. Почему? Потому что одно дело — генерировать идеи для разных клиентов, и совсем другое — последовательно формировать цельную стилистику бренда.
С Мишелем похожая ситуация: он блестяще разбирается в технической стороне дела, и у него есть своя философия дизайна, основанная на принципах «золотого сечения», но все его дизайнерские «фишки» разрозненны, рассыпаны по обширной коллекции. Если бы нам удалось выбрать самые сильные из них и собрать их воедино, мы бы сделали большой шаг вперед к изменению глобального восприятия бренда.
Уровень часовых познаний клиентов Parmigiani Fleurier очень высок. К нам приходят те, у кого уже есть и Patek Philippe, и Vacheron Constantin. И они хотят получить одновременно технически уникальный и стилистически безупречный продукт, который был бы так же стопроцентно узнаваем, как любые культовые часы. Повторюсь, нам нужно освежить образ бренда, чтобы обратить на него внимание молодой клиентуры, 30-40-летних потребителей часовой роскоши, которые сегодня делают погоду на рынке.
— Планируете ли вы вкладывать больше в рекламу и маркетинг, чтобы повысить узнаваемость Parmigiani Fleurier?
— Безусловно, но одновременно с разъяснениями сути бренда, всего того, о чем я вам сегодня рассказываю.
— Кого бы вы назвали основными конкурентами?
— Сложно говорить о конкуренции, когда ты работаешь по собственному сценарию, без оглядки на других. Существует немало нишевых производителей, предлагающих эксклюзивный продукт: от классики F.P. Journe до авангардных «скульптур» MB&F. И все они работают, в общем-то, на одном поле, с одной клиентурой.
— Нет ли у вас планов увеличить производственные мощности Vaucher, чтобы более массово поставлять механизмы третьим лицам?
— Такие планы есть, но в любом случае мы не будем оперировать стотысячными тиражами и останемся, образно говоря, «конфиденциальным» поставщиком механизмов.
— Назовите ваши самые любимые и нелюбимые модели Parmigiani Fleurier?
— Любимых две: сплит-хронограф Tonda Chronor с красивейшим механизмом и мусульманский календарь Tonda Hijri, демонстрирующий высочайший экспертный уровень компании. А нелюбимая — не очень хорошо, наверное, говорить такое про свой бренд, но, наверное, Pershing, которой уже давно нет в каталоге. Она слишком массивная и спортивная для такого бренда, как Parmigiani Fleurier.