Скульптурные торсы в деле: в Пушкинском сняли блокбастер с Дианой Вишневой
Фильм, созданный во время музейного локдауна, возник в результате тройственного союза фестиваля современной хореографии Context. Diana Vishneva, фонда поддержки современного искусства Aksenov Family Foundation и Пушкинского музея. Forbes Life выяснил, чего им это стоило.
Режиссер «Слепка» — Андрей Сильвестров. Съемки в семи залах Пушкинского музея продолжались девять съемочных дней. Всего работа над фильмом заняла 152 дня. В кадр попали 425 экспонатов, которые снимали 10 часов под присмотром 42 смотрителей. Скульптура Давида — единственная ожившая в фильме, размножилась на 16 копий.
Партитуру «Слепка» создали пять композиторов: Марк Булошников, Дарья Звездина, Василий Пешков, Алексей Ретинский, Александр Хубеев. Трое из авторов — Булошников, Звездина и Хубеев — лауреаты ежегодной программы Aksenov Family Foundation «Русская музыка 2.0». Эксперты прослушали 66 часов классической музыки, чтобы выбрать победителей.
Пять хореографов — Константин Семенов, Андрей Короленко, Анна Щеклеина, Александр Фролов, Лилия Бурдинская — участники и победители конкурса молодых хореографов фестиваля Context. С 2013 года конкурс прошел восемь раз. За эти годы было отсмотрено более 700 заявок, в финал вышли более 40 хореографов.
Марина Лошак, директор ГМИИ имени Пушкина
— Какой была ваша первая реакция, когда вам предложили устроить танцы в музее?
— Это наша идея. Она висела в воздухе. Мы давно живем в мультикультурном пространстве. То у нас проекты с брусникинцами, то с Дмитрием Крымовым и его студийцами. Есть планы с музыкальным театром Станиславского и Немировича-Данченко, с их балетным руководителем Лораном Илером. В 2019 году в нашем итальянском дворике фестиваль Сontext показывал работу Equal Elevations испанской компании La Veronal.
По этому же, мультикультурному, пути идет фонд Дмитрия Аксенова Aksenov Family Foundation, так что нам несложно было организовать совместный проект. Грех было не воспользоваться пустым музеем, когда случилась большая карантинная пауза в нашей работе. Так возникла идея показать танец в семи музейных залах, где выставлены слепки.
Молодые российские хореографы, вдохновленные атмосферой залов, создали произведения. И уже потом под эту хореографию была написана музыка. Фонд Дмитрия Аксенова подключил молодых отечественных композиторов, написавших музыку для актуальных хореографических тем.
Пачка денег: как Роман Абрамович стал миллиардером-балетоманом
Диана Вишнева, создатель фестиваля современной хореографии Context. Diana Vishneva, прима-балерина Мариинского театра
— Как перенести танец на экран, не утратив его эмоциональность?
— Это ключевой вопрос. Мы не переносим танец в кино, а создаем его для данного формата. Те хореографические новеллы, что вы увидите в фильме, трудно представить на сцене. Они требуют переработки, пускай и сюжеты останутся прежними.
Фильм «Слепок» про синтез искусств. Мы намеренно пригласили не театрального, а кинорежиссера. Так мы соединили те художественные методы, которыми пользуются хореографы, с операторской работой, чтобы за каждым кадром и жестом стояла мысль. Технологии должны одушевляться, иначе это просто красивая картинка без смысла.
— Какой срок хранения у танца?
— Спектакль умирает сразу же, как артисты выходят на поклоны. Каждое выступление неповторимо. В этом и есть магия театра. Но в глобальном смысле танец не имеет конца, он сохранится, пока живо человечество. Танец в каждом из нас, как бы высокопарно это ни звучало.
До эпохи цифровых технологи изобразительное искусство и поэзия были единственными хранителями танца. Сегодня все намного легче — развитие технологий, интернет, видеоархивы. Любой зритель, выкладывающий фрагмент спектакля в Instagram, невольно становится его хранителем. Но ведь танец сохраняется не только на цифровых носителях, он в памяти поколений. Как принято говорить, он передастся «из ног в ноги».
Вживую у нас нет возможности увидеть уроки Агриппины Вагановой или ее выступления в театре. Но ее ученицы несут в себе этот опыт, передавая его другим. Безусловно, он трансформируется, как и театр в целом. Я, выпускница Академии Вагановой, отличаюсь от поколения той же Галины Улановой. Но основы петербургской школы, ее ДНК, остаются прежними, они во мне всегда.
— Что общего у современной и античной пластики? Может ли contemporary dance стать порталом в мир современной классической музыки и современного искусства?
— Современный танец гораздо ближе к античной пластике, чем может показаться на первый взгляд. Ведь танец прошлого — а это ритуально-обрядовые танцы, пляски — рождался из эмоционального состояния человека, из его нутра. Античная скульптура для меня и есть застывший танец в своем первозданном виде, у своих истоков, давших начало классической и современной хореографии.
«Без прошлого, без фундамента, не появилось бы настоящее. Память истории помогает проектировать будущее»
Линию свободного выражения чувств продолжила современная хореография, переосмысливая и развивая ее уже в сценическом пространстве. Наш фильм — это диалог хореографов с танцем прошлого языком настоящего. Название «Слепок» точнее всего отражает эту мысль и то, почему мы создали фильм в пространстве классического музея. Без прошлого, без фундамента, не появилось бы настоящее. Память истории помогает проектировать будущее. Особенно это звучит сегодня, после опыта пандемии, когда мы привыкаем к новой реальности и ищем новые жизненные ориентиры.
Contemporary dance всегда был связан с другими видами искусства, а в XXI веке мы видим все большее соединение жанров. Конечно, танец — часть современного искусства, он питается им. Это пересекающиеся миры. Наш фильм это также ярко иллюстрирует. Российские хореографы работают с современными композиторами, вместе рождая новые смыслы. Благодаря фильму у многих зрителей появится возможность впервые побывать в музее. Кому-то через танец музейное пространство увидится по-новому. Кто-то, наоборот, благодаря ожившей пластике скульптур и эпох, придет к танцу.
Дмитрий Аксенов, глава фонда Aksenov Family Foundation, владелец Венской ярмарки современного искусства viennacontemporary
— Ваш фонд поддерживает Зальбургский фестиваль. С вашей легкой руки этим летом оперой открытия станет «Дон Джованни» Моцарта в постановке Теодора Курентзиса и Ромео Кастеллуччи с участием хора и оркестра MusicaAeterna. Балет стал следующим шагом в вашем увлечении искусством?
— Назовем это реализацией неизбежного через случайное. Стратегия фонда — участие в культурном процессе, который способствует лучшему представлению русской современной культуры как на российской сцене, так и за рубежом. Не имеет принципиального значения, визуальная это, музыкальная или танцевальная культура. Мы убеждены: современная российская культура имеет колоссальный потенциал.
Поэтому, когда появилась идея поддержать молодых композиторов, современную академическую музыку, мы поддержали. Случайно мы узнали про проекты фестиваля Context и нашли вариант, как соединить культурные пласты для усиления друг друга.
Отмычка для миллиардера: как русское искусство используют для попадания в высшее общество на Западе
— Сколько стоило снять «Слепок»?
— Учитывая вклад всех участников и непрямые расходы — около 20 млн рублей.
— Какой коммерческий потенциал фильма вы видите? Какой возможен прокат? И есть ли уже планы на продолжение трехстороннего сотрудничества?
— Честно говоря, результат превзошел наши ожидания. Первой реакцией, когда мы увидели фильм, было: «О, это чистые Канны». Режиссер Андрей Сильвестров стал нас убеждать ехать в Канны на конкурс. Но мы подумали: в этом году не заявимся, значит, придется ждать следующего раза, то есть полтора года никто его не увидит. Но мы хотим, чтобы российская культура спасала мир сейчас, а не во Франции через сколько-то лет. Поэтому в Канны не едем, но планируем прокат в нескольких городах России. На наш взгляд, художественный потенциал «Слепка» очень большой. Хотя премьера 31 марта покажет, насколько мы пристрастны в своих оценках.
Фильм подтолкнул нас к мысли, что стоит задуматься о нашем сотрудничестве в дальнейшем. Надеемся, что будет продолжение. Но пока впопыхах идет согласование меню коктейля и списка приглашенных на премьеру. Стратегические планы будем обсуждать после 31 марта. Пока ясно одно: уровень возможностей и потенциала нашей культуры безграничен. Ограничить нас может только смелость нашей фантазии. А творческая энергия у нас в избытке.