Как режиссер Илья Найшуллер попал в Голливуд и снял «позитивный» боевик с русскими бандитами
Илья Найшуллер — мастер съемки от первого лица. Стиль он развивал, снимая клипы для своей группы Biting Elbows, в 2015 году дебютировал в большом кино с полнометражным боевиком-шутером «Хардкор». Успешный дебют принес Найшуллеру контракт с голливудской студией — его новый фильм «Никто», спродюсированный Universal, вышел на экраны России и США в марте. На этот раз режиссер отказался от POV-съемки, но по примеру «Хардкора» собрал команду американских и российских актеров: главную роль в фильме сыграл Боб Оденкерк из сериала «Лучше звоните Солу», а русского бандита — Алексей Серебряков. В «Никто» повсюду звучат выстрелы, вспыхивают драки, льется кровь, но Найшуллер без иронии признается, что ему удалось снять по-настоящему позитивный фильм.
— Снимать фильмы в Голливуде — заветная мечта многих российских режиссеров. Расскажите, как вам это удалось?
— После «Хардкора» мне предлагали много проектов, но все они, за редким исключением, не состоялись. Большинству я отказывал сам, потому что это были экшен-фильмы. Я знал, что человек, который снял «Харкдор», будет получать предложения делать фильмы категории В, пока не снимет что-то взрослое.
В 2018 году я получил сценарий, на котором было написано: «Боб Оденкерк, экшен-фильм». Это было настолько бредово, что должно было быть хорошо, поэтому я сразу принялся за чтение.
— Как Боб Оденкерк вышел на вас?
— У меня есть агент Майк Симпсон, который также работает с Тарантино. Мне очень повезло — это серьезный и опытный человек. Он представляет агентство WME, крупнейшее в штатах после CAA. Со мной Майк сотрудничает с 2013 года, когда вышел мой первый клип. Он ничего не обещал мне, в отличие от других агентов, но предложил попробовать. Для меня это было честное поведение. Я прямой человек, таких в Америке называют straight shooter (устойчивое выражение, которым характеризуют честного, прямолинейного человека. — Forbes Life). Понятно, что в Голливуде работает много людей, которые противоположны такому определению, а Майк сразу раскрыл карты и сказал: «Будем пробовать».
— Майк, в свою очередь, свел вас с Оденкерком?
— Да. В то время проектом занималась студия STX, а не Universal. Когда Боб Оденкерк с продюсерами STX искали сценариста, они вышли на Дерека Колстада (сценарист серии фильмов «Джон Уик». — Forbes Life). Тот написал сценарий, который понравился Бобу, и они составили список из пяти потенциальных режиссеров. Так как в 2015 году STX купили «Хардкор» для проката в США и у нас уже был позитивный опыт сотрудничества, меня включили в эту пятерку и прислали сценарий. Позднее я узнал, что в списке были два очень известных режиссера, имена которых многим знакомы.
Мне повезло, что я ответил первым. Мы созвонились с Бобом, и я рассказал ему, что вижу фильм как историю наркомана, чей наркотик — насилие. Он видел проект более прямолинейно и был впечатлен. Мы не обсуждали экшен, потому что Боб видел «Хардкор», который ему очень понравился, — он называет его смешным фильмом. Меня это очень радует, потому что «Хардкор» — это действительно экшен-комедия. Боб, который сделал карьеру как комедийный актер и сценарист, вызывает у меня большое уважение. Я рад, что он это увидел.
— Насколько сложно было убедить студию дать возможность снимать?
— После разговора с Бобом меня пригласили в Лос-Анджелес для демонстрации проекта студии. Я прилетел с презентацией на 25 слайдов, на показе 15-го слайда меня остановил президент продакшена STX, сказав, что ему все понятно. Я вернулся в гостиницу расстроенным, потому что мне не дали закончить, но уже вечером мне позвонили и сказали: «Фильм твой!»
После мы проработали сценарий, нашли локации для съемок и должны уже были ехать на подготовку, но за две недели до этого STX без объяснений отказались от фильма. Я вернулся домой и был очень рад, что никому не говорил о проекте. О нем знали только мой папа и жена. Я вернулся к сценариям, к рекламе и клипам. Через несколько месяцев мне позвонила жена Дэвида Литча (продюсера фильмов «Джон Уик», «Дэдпул 2», «Форсаж: Хоббс и Шоу»), который выступил продюсером нашего фильма, и сообщила, что проект купили Universal. Мы начали подготовку.
У меня была готова полная раскадровка фильма, были выбраны оператор и художник-постановщик. На подготовку нам дали 6 недель, на съемки — 34 смены. Это очень мало, но и ставки были высокими. С сентября по декабрь 2019 года мы работали семь дней в неделю, но у нас не было переработок, мы не снимали по 20 часов в день. Самое главное, что все прошло без конфликтов. Обычно, когда иностранец приезжает в Голливуд и делает первое кино, особенно студийное, он больше не хочет там работать. Есть огромный список режиссеров, которые разочаровались в американской киносистеме. Я был готов пойти на уступки и снять, как нужно продюсерам, потому что для меня важен этот проект. Я в него верю.
Как сельский учитель Дмитрий Давыдов за 11 дней снял фильм «Пугало» и стал звездой кинофестивалей
В итоге, когда продюсеры увидели, что я знаю весь фильм покадрово, могу рассказать его от начала до конца и объяснить каждый творческий прием, они выдохнули, и мы начали снимать. Они увидели во мне профессионала и дали возможность делать работу так, как я ее вижу. У меня получилось сделать мое кино из максимально чужого проекта, чем я очень горжусь.
А еще я кайфую от того, что мне платили классные деньги за то, что я делаю кино, да еще и учусь у крутых профессионалов. В том числе продюсированию. Летом мы будем снимать в Москве фильм «Молодой человек» дебютанта Саши Фомина. Я понимаю, что смогу помочь Саше сделать фильм лучше, потому что сам работал с продюсерами и режиссерами, учился у лучших. Это мечта!
— «Хардкор», ваш первый фильм, вышел в 2015 году. Почему потребовалось так много времени, чтобы снять вторую картину?
— После «Хардкора» у меня был написан сериал, все серии вплоть до второго сезона, еще был проект с Люком Бессоном, который закрылся по не зависящим от нас причинам, — планировался ремейк японского фильма, который мы хотели снять в стиле Тони Скотта. В соавторстве я написал сценарий — неовестерн. Надеюсь, он выйдет. У продюсеров есть заинтересованность, а актерам я еще не показывал. Я хотел дождаться выхода «Никто», чтобы продемонстрировать, как я могу работать с актерами. Это одна из причин, по которой меня тянуло в сторону классического, традиционного стиля, где не дергается камера, все очень спокойно и много энергии потрачено на создание жизненности и правдивости истории.
Кроме того, мы купили права на книгу «Покидая Берлин» Джозефа Кенона — это шпионский триллер про Восточную Германию, из которого мы уже сделали классный сценарий. Кенон прочитал и похвалил его, что для меня очень важно. Я также продолжаю писать свои супергеройские сценарии, которые начал разрабатывать на карантине, а еще недавно я получил права на книгу, которую хотел экранизировать, когда мне было 18 лет. Это британский роман «Дневник киллера» Дэнни Кинга.
То есть из пяти лет два с половиной года я работал над «Никто», делал клипы Сергею Шнурову, The Weeknd и себе (Илья — фронтмен инди-группы Biting Elbows. — Forbes Life), снял кучу рекламы. Я постоянно прокачивал режиссерскую и сценарную мышцу, работал с талантливыми сценаристами. Я никогда серьезно не учился в кино, но сейчас понял, что это и была моя киношкола.
— Сценарист «Никто» Дерек Колстад писал сценарии к серии боевиков «Джон Уик». Очевидно, картины будут сравнивать. Хочу предложить сделать это вам в первую очередь.
— Разумеется, у нас есть общая ДНК благодаря Дереку и продюсеру Дэвиду Литчу, но у нас принципиально другая история, которая базируется на похожих вступительных факторах. В отличие от всех историй про отошедших от дел киллеров, в «Никто» перед зрителем разворачивается жизнь наркомана, который возвращается к насилию не потому, что нужно, а потому, что он сам этого хочет. В отличие от Джона Уика Хитч (главный герой фильма «Никто» — Forbes Life) — настоящий антигерой. Все плохое с ним происходит только благодаря его выбору.
Трейлер и плакат «Никто» сделаны в стилистике «Джона Уика». Это намеренный ход, такова задача маркетологов. Фильм продается на прецедентах: «Помните это кино? Вам понравилось? Это то же самое, только новее».
Когда-то давно Роберт Земекис, который выступал режиссером и продюсером фильма «Изгой» с Томом Хэнксом, рассказывал, что не хотел делать трейлер с хеппи-эндом, потому что получился бы огромный спойлер. Ему было тяжело на это решиться, но как продюсер Земекис понимал, как на зрителей воздействует трейлер с хорошим концом, и попросил режиссера в своей голове заткнуться. Слава Богу, что я читал его интервью, и у меня нет вопросов. Я не сетую, что мы упрощаем, ведь наше кино интереснее и глубже. Нам нужно заманить человека чем-то понятным и дать ему нечто лучшее, чем то, чего он ожидает.
— «Никто» — это фильм, сделанный специально для мужчин?
— Удивительно, но я слышал много положительных отзывов от женщин, которые не являются целевой аудиторией картины на первый взгляд. Обычно говорят, что это кино для мальчиков, но мы просто недооцениваем то, что интересно женщинам. Это я уже понял на «Хардкоре». Все гендерные стереотипы — это реально стереотипы. Все люди разные, и не нужно навешивать ярлыки.
«Никто» — очень теплое и позитивное кино, несмотря на экшен и насилие. Это фильм, с которого уходишь с улыбкой.
— В основе фильма лежит история о задетом мужском самолюбии. В герое просыпаются травмы прошлого из-за того, что он не смог соответствовать гендерным стереотипам и повел себя недостаточно мужественно. Считаете ли вы несоответствие ожиданиям окружающих проблемой для современного мужчины?
— Исходя из общения с американцами, могу сказать, что в Америке это действительно проблема. О ее размерах мне сложно судить. Я знаю, что я мужчина не потому, что я могу дать по лицу, не в этом моя сила. Как и сила женщины не в том, что она рожает ребенка. Есть много факторов, которые в совокупности делают нас такими, какие мы есть. Я считаю, что каждый должен найти внутреннее спокойствие и говорить с самим собой. Если тебя что-то напрягает, чини это в себе. Ты не можешь сделать всех довольными, не заплатив ценой своего личного счастья.
Я думаю, что некоторые люди просто не могут принять себя, и «Никто» — это фильм про человека, который принимает себя таким, какой он есть. Принимает себя не с самой лучшей стороны. Мы долго думали над финалом, делали разные версии, и я очень доволен тем, что получилось в итоге. С точки зрения личности, это правильный финал. С точки зрения реальности и драматургии можно спорить и обсуждать, чем мы и занимались на съемках.
Тему общественных ожиданий от мужчины и того, что значит быть мужчиной, мы раскрыли настолько лихо, насколько это возможно в нашем жанре. Учитывая, что это не артхаусная драма, а большое студийное кино, где главный конфликт происходит, как ни странно, внутри героя. Именно поэтому я и зацепился за сценарий.
— В первой версии сценария злодеи были южнокорейцами, но вы решили сделать их русскими и снять Александра Паля и Алексея Серебрякова. Получилось в лучших традициях американской клюквы, хотя от русского режиссера ждешь борьбы со стереотипами.
— Я так поступил, потому что не знаком с южнокорейской мафией и мог сделать с ними то, что Голливуд делает с русскими. Я предложил продюсерам поменять корейцев на русских и пообещал, что сделаю это хорошо — возьму русских актеров, которые будут говорить на русском, добавлю русскую музыку. Думаю, если бы фильм был неудачным, а персонажи — плоскими, то моя идея снимать русских в роли бандитов была бы глупой. Я знал, что фильм будет как минимум хорошим и что наши актеры очень талантливы. У нас даже есть темнокожий русский, «ребенок Олимпиады» (ребенок-метис, родившийся после летних Олимпийских игр 1980 года в СССР. — Forbes Life) — это типаж, который никто и никогда не показывал в американском кино.
Как сказал Дерек: «Я за русских злодеев, потому что вы для нас страшные. Если мне нужно кого-то разозлить, то пусть это будет не русский». Я понимаю, что это наследие холодной войны. Я вообще воспринимаю это как комплимент, потому что понимаю — мы не такие. В России много интеллигентных людей, много быдла, куча светлых и темных персонажей, как в любой другой стране.
«Мы суровый северный народ»: Юрий Колокольников — о Нолане, «Крюке» и образе плохих русских
У нас есть сцена, где Алексей Серебряков танцует и поет под песню «Бухгалтер». Сегодня мне в Facebook написал автор этой песни, композитор Виталий Окороков. Он и подумать не мог, когда в Саратове в 1991 году сочинял эту песню, что она попадет в голливудский фильм. В шутку Виталий предложил мне использовать его песню American Boy, которую я также рассматривал для фильма. Вот такое продвижение русской культуры в Америке.
Алексей Серебряков, которого я очень уважаю, сначала отказался играть русского злодея, но в итоге доверился мне. Я его попросил записать на видео три сцены: на английском, на русском и сделать максимально расслабленный танец человека, который любит танцевать, но не умеет. Я отправил пробы Бобу, и он сразу ответил: «Что нужно сделать, чтобы этот человек был у нас в фильме?»
Когда Алексей приехал в Америку, он мне сказал: «Я сценарий не читал, я верю тебе. Давай договоримся сразу — ты говоришь, что мы делаем, и мы сделаем это круто». После премьеры Серебряков сказал, что все получилось и он дико доволен. Так что с русскими злодеями или нет, важно делать хорошее кино.
— Сколько составил бюджет фильма и повлияла ли пандемия на продакшен? Как она может отразиться на прокате в России и Америке?
— Цифры я озвучивать не могу, но, когда я разговариваю с профессионалами, они оценивают бюджет намного выше, чем он есть. У нас каждый доллар на экране. Во время съемок в Канаде мы получили возврат затрат в размере 30%. В данный момент американский доллар на порядок выше, чем канадский, поэтому мы выжали все, что смогли.
Что касается пандемии, то мы сняли фильм в декабре 2019 года. В марте 2020 года у нас уже должны были пройти показы для первых фокус-групп в Лос-Анджелесе — были заказаны залы на 400 человек, готова копия. Но 12 марта заболел Том Хэнкс, NBA закрылась. Все поняли, что коронавирус — это серьезно. Universal закрыли все офисы, премьера фильма планировалась на август 2020 года. Я улетел домой, но вернулся в Лос-Анджелес 1 июля, когда открылись границы, для сведения звука и финального постпродакшена. Мы работали по 12 часов, постоянно носили маски, которые снимали только во время обеда, мыли руки по 20 раз в день, но никто не жаловался.
Виртуальные кастинги и секс-куклы в любовных сценах: как Голливуд вернется к съемкам
— Вы говорили, что сняли фильм для своего отца и называли его «кино для семейного просмотра». Тем не менее в «Никто» много крови и насилия. Доброй историей, в общедоступном понимании, фильм трудно назвать. Это ирония с вашей стороны?
— В этом нет ни капли иронии. Я слышал отзывы критиков и зрителей, которые смотрели фильм с женами, детьми, девушками. Им очень понравилось. Точно так же было с «Хардкором», хотя это был более радикальный вариант — его я снимал для 15-летнего себя. Фантазия была включена на полную и ограничена только бюджетом. Я не говорю, что на «Никто» надо брать маленьких детей. Ни в коем случае! Хотя один американский критик рассказывал мне, что пришел на показ со своим 14-летним сыном и они кайфовали от того, что видели на экране.
Моему папе «Хардкор» не понравился. Он прилетел в Торонто на фестиваль, чтобы посмотреть его. Фильму аплодировали 1200 человек, через неделю мы продали его за $10 млн, после чего папа сказал: «Я понимаю, почему так долго делали этот фильм». И это честно, потому что «Хардкор» не для него. Когда я показал ему «Никто», он сказал: «Очень крепкое кино. Пятерка». После этого я пуленепробиваемый для любого мнения. То есть, конечно, это неправда, но я получил самую важную рецензию, ради чего я это делал.
— Есть ли разница между работой на съемочной площадке в России и в Америке? Какие положительные и отрицательные стороны?
— Положительные стороны, возможно, немного негативны для режиссера в плане строгости. В Америке есть профсоюзы, и все смены длились положенное время: 12 часов плюс обед, пять дней в неделю, чтобы выдохнуть и побыть с семьей, а не шесть дней, как в России, из-за чего очень снижается качество. В США все заточено на безопасность (довольно показную), чтобы никто не подал в суд. В начале смены 30 минут рассказывают, какие будут трюки, куда не нужно ходить, что не следует делать. Я даже приезжал на 15-20 минут позже, чтобы не слушать этот инструктаж. К сожалению, в Америке очень много показухи из-за страха судебных процессов.
У нас был прекрасный постановщик трюков Грегори Ментор, который делал фильмы Marvel — в том числе последних «Мстителей». Был момент, когда по сценарию Боб поджигает пачку денег и кидает в камеру, на что Ментор говорит: «Мы не можем этого сделать. А что если Боб обожжет палец? А что если горящая бумага попадет ему в глаз?» В общем, сцену мы сняли по-другому. При этом в Америке люди погибают чаще, чем у нас. У них, правда, и проектов больше, но много несчастных случаев, а ни одно кино не стоит человеческой жизни.
— У вас вполне голливудская история успеха. Тимур Бекмамбетов увидел ваш клип в интернете и предложил снять фильм, затем пришло приглашение из Америки со сценарием «Никто» от Боба Оденкерка. Все так и было или это история для журналистов? Кажется, в этой цепочке много счастливых случайностей.
— Ну какая счастливая случайность? Я год делал клип на песню Bad Motherfucker (клип группы Biting Elbows, снятый от первого лица. — Forbes Life), взял деньги в долг, чтобы снять его правильно, меня кинули мои первые спонсоры. Это был алкогольный бренд, с которым я по наивности не подписал контракт, — они сказали, что заплатят потом, а когда я на свои деньги снял клип и принес им, то ответили, что они ожидали другого. Мой продюсер Катя Кононенко нашла другого инвестора, которому понравился проект, и он дал нам денег. В итоге я смог вернуть все долги. Клип вышел и без всякой рекламы сразу занял первое место по просмотрам. Тимур позвонил мне на второй день, пригласил к себе в Америку, и мы договорились о фильме.
Я три года делал «Хардкор». Вложил туда кровь, пот и слезы с абсолютной верой в то, что у нас все получится. Хотя это было очень непредсказуемо. Мы продали фильм на фестивале за $10 млн, а бюджет у нас был порядком ниже. «Хардкор» вышел во всем мире, «прокатился» не самым лучшим образом, собрал около $20 млн в кино, а потом STX отбились на стриминговых сервисах.
После я пять лет пытался делать фильмы, которые не запускались. У меня не получалось, несмотря на то, что я очень старался. Спустя какое-то время мне пришел сценарий от Боба. Да, в этой истории присутствует везение, но при этом я все время работал, улучшал свои навыки и создавал проекты, которые хорошо заходили в России. Мало людей может снимать в нашей стране то, что снимаю я. Это объективно.
Поэтому я не согласен с тем, что в моей карьере много совпадений. В ней много работы, много усилий, чтобы сделать все максимально круто. Папа всегда говорил мне: «Чем бы ты ни занимался, ты должен стараться быть номером один». Я в это абсолютно верю и всегда стараюсь так делать. Стану ли я первым в кино, покажет время. Я двигаюсь в этом направлении, и «Никто» — большой шаг к моей цели. Все реально!
— После «Хардкора» ваши поклонники ждали, что вы скорее уйдете в авторское кино, но вашей второй работой стал вполне традиционный студийный боевик, снятый для американской студии. Почему вы выбрали именно это направление?
— Мне понравилась идея, и мне очень нравится Боб Оденкерк. И я максимально приблизил студийное кино к авторскому. Я наемный работник, который пришел и убедил всех в своих идеях. В сценарии есть вещи, которые очевидно мои. Это был очень важный опыт. Я благодарен, что все обошлось, и меня взяли. Дали мне достаточно свободы, чтобы сделать что-то уникальное, играя в рамках. «Хардкор», конечно, открыл мне двери — многие влюбились в фильм, у меня был тур по студиям, я общался с продюсерами. Сейчас, после «Никто», когда мы будем отправлять сценарии актерам, они будут смотреть на меня по-другому. Они будут знать, что я могу работать с артистами, что у меня есть чувство юмора, что я заточен на результат. В «Никто» произошло полное перевоплощение Боба — он сделал большую работу, но и моих усилий там немало.
Что будет происходить с бокс-офисом, пока непонятно, потому что только сейчас открылись Нью-Йорк и Лос-Анджелес на 25%. Те цифры, которые были до пандемии, мы не достанем, но многие американские коллеги сказали мне, что если бы не пандемия, фильм стал бы неожиданным хитом в Америке. Никто такого не прогнозировал.
— Почему решили выпускать фильм именно сейчас?
— Каталог фильмов, которые ждут своей премьеры, очень большой. Чем мы ближе к лету, тем больше конкуренции. Даже сейчас, когда мы выходим в прокат, за нами сразу выходит «Годзилла против Конга».
Я не могу сказать, почему выбрали именно эту дату, но знаю, что Universal намного виднее, чем мне. Это их работа разбираться в маркетинге. Изначально это было летнее кино, теперь — весеннее.
— Каких показателей вы ждете по прокату в Америке и в России с учетом ситуации?
— Мне очень интересно, что будет в реальности. Я знаю, какие были ожидания для «Хардкора» и как они не совпали с реальностью. Я не хочу попадать в ту же ловушку. Да, у меня есть бокс-офис-бонусы. Я могу больше заработать, исходя из цифр проката, но больше всего я хочу, чтобы этот фильм посмотрели люди. А я знаю, что люди этот фильм посмотрят.
Я обещал себе не смотреть программу ЕАИС, которая показывает сборы в России, но обновляю ее раз в три часа. Я как страус прячу голову в песок и говорю: «Давайте мы увидим цифры, предсказания мне не интересны».
— Как в Америке проходит промокампания фильма?
— Universal купили рекламу на Суперкубке за безумные деньги. Студия верит в фильм — его плакатами обвешан Таймс-сквер в Нью-Йорке и бульвар Сансет в Лос-Анджелесе. Раньше я ездил там и думал, что когда-нибудь здесь будут висеть афиши моего фильма. Жалко, что сейчас я не в США и не могу посмотреть. В общем, в Америке кампания очень большая, в России она чуть более сдержанная. Скорее цифровая, учитывая то, что сейчас происходит в кинотеатрах. Мне не остается ничего, кроме как доверять Universal. Насколько правилен их подход покажет вскрытие, но я не делаю вид, что являюсь экспертом по рекламным кампаниям фильмов.
— Очевидно, что фильм «Никто» — ваша путевка в Голливуд. Каковы ваши планы? Появились американские проекты или планируете снимать в России?
— С декабря, после выхода трейлера, сценарии из Голливуда начали приходить интенсивнее, их качество стало намного выше. Я получил сценарий, который явно через два года будет номинантом на «Оскар», — мне очень понравилась история, но она просто не моя. Я не готов тратить на это три года своей жизни, я должен любить то, что делаю. Так было и с «Хардкором», и с «Никто».
Поэтому, когда бывает тяжело и много стресса, я себе говорю: «Илья, заткнись, ты занимаешься кино, ты об этом всю жизнь мечтал. Тяжело тебе? Мало поспал? Ну-ка встал быстро, позавтракал и пошел!» Сейчас, после длинный паузы, хочется снимать без остановки. Я надеюсь, что один из проектов, который я сгенерировал, запустится. Или придет уже готовый сценарий, который мне очень понравится, или мне дадут переписать его с соавтором. По России я очень хочу продюсировать, а снимать на русском не хочу — английский язык я чувствую лучше.
Сейчас я пишу сценарий. Место действия в нем — Москва, но с западным и русским составом. По манере «Хардкора», где мы берем не самый большой бюджет и делаем классное интернациональное кино. Поэтому неважно, где снимать. Важен язык и потенциал на мировом рынке. Когда снимаешь на русском, то потенциал чуть меньше. Понимаю, это звучит самонадеянно. Я люблю Россию и верю в русское кино, но верить и снимать — не одно и то же. Если бы я снимал в России, то это было бы или очень крутое кино на тему Второй мировой войны, либо фильм про Беслан. Можно было бы снять мощнейшую драму без политики, но ее нужно делать с большим уважением и деликатно. До такого следует дорасти.