Как сельский учитель Дмитрий Давыдов за 11 дней снял фильм «Пугало» и стал звездой кинофестивалей
До недавнего времени Дмитрий Давыдов работал учителем в сельской школе. Сейчас его фильм «Пугало» идет на экранах российских кинотеатров после победы на «Кинотавре 2020». Это первый подобный случай в истории якутского кино — до выхода «Пугала» региональные картины не становились лауреатами главного российского кинофестиваля и не выходили в широкий прокат. Forbes Life поговорил с Давыдовым о феномене кинематографа Якутии, его новом проекте и опасениях режиссера в работе с московскими продюсерами.
— Сельский учитель, который на свои деньги снимает кино и получает призы на российских и международных кинофестивалях, — вашу историю вполне можно экранизировать. Какие этапы вашей биографии вы бы включили в сценарий и как пришли к успеху?
— Я нахожусь в начале пути — думаю, еще рано что-то снимать по моей биографии. У меня появился интерес к кино, когда я работал с подростками в школьном видеокружке, который сам и организовал в 2009 году. Мы с учениками снимали примерно то же самое, что и другие кинематографисты в Якутии, которые выходили в местном прокате. Мне тоже захотелось сделать свое кино, которое увидят на большом экране, — тогда случился переход от работы с подростками к созданию фильмов для более широкой аудитории. Я решил рискнуть и снял свое первое кино ради интереса и испытания самого себя.
К тому моменту в якутской киносреде уже сложилась цепочка «производитель — зритель — прокатчик». Если бы одно звено отсутствовало, то ничего бы не получилось. У нас появилась аудитория, которой было интересно смотреть фильмы на родном языке. Мы начинали на любительском уровне, но зрители все принимали на ура. Прокатчики быстро поняли, что в Якутии якутское кино зарабатывает больше, чем голливудское. Здесь кино развивается скорее как бизнес — многие стараются делать зрительские фильмы и зарабатывать этим. Я расцениваю кино как искусство — возможность заниматься творчеством и самореализацией. С самого начала я хотел выразить себя как автор. Автором фильма ты можешь считаться, если тебе принадлежит идея и сценарий, съемки и монтаж. Для меня важно самому писать сценарии для своих фильмов и затрагивать темы, которые действительно меня волнуют.
— Впервые в истории нашей страны главный приз «Кинотавра» достался якутскому фильму, а фильм на якутском языке впервые выходит в широкий российский прокат. «Пугало» снят за 1,5 млн рублей и 11 съемочных дней, но нам постоянно внушают, что хорошее кино требует больших денег. Как вам при таких скромных цифрах удалось добиться успеха?
— Я думаю, хорошее кино требует в первую очередь таланта — это 10% успеха. Остальные 90% — твоя работа. Якутское кинопроизводство не может позволить себе большие бюджеты. Мы работаем на основной работе, копим, берем кредиты или в долг, а затем на эти деньги снимаем фильмы. Я уже привык работать быстро — весь съемочный процесс занимает максимум 14 дней. «Пугало» я снял за 11 смен, потому что оборудование для съемок мы привозим из Москвы или Санкт-Петербурга, а из-за бюджета я не могу увеличивать сроки аренды. К тому же у нас существует острая нехватка специалистов. Бывает такое, что на моем проекте работает оператор и ему вскоре нужно приступать к съемкам другого фильма. Хочешь не хочешь — приходится укладываться в график.
В Якутии есть свой широкий прокат — около 40 экранов, на которых демонстрируют новые якутские фильмы. Это уже сложившийся процесс: фильм снимается, выходит в кино и зарабатывает. Не могу сказать, что все якутские проекты окупаются — бывают провалы. Например, мой первый фильм «Костер на ветру» провалился в прокате. Есть прибыльное жанровое кино — если ты снял комедию, то скорее всего заработаешь. Сложное авторское кино собирает мало.
До меня два якутских фильма выходили только в ограниченный российский прокат — «Мой убийца» Костаса Марсана (фильм выдвигался на «Золотой глобус». — Forbes Life) и «Черный снег» Степана Бурнашева. «Пугало» будет показан более чем в 80 городах. Мы впервые представляем массовому российскому зрителю якутское кино.
— Вы упомянули о том, что сами ищете деньги на проекты, на первый фильм вы брали кредит. Как проходили поиски средств на съемки «Пугала»?
— «Пугало» я частично снимал на свои средства — 500 000 рублей были моими, а 1 млн рублей мне выделил Фонд поддержки якутского кино «Синет Сахавуд». Фонд начинал с того, что вкладывал в проекты 5 млн рублей, затем 10 млн, в этом году будет 20 млн. По московским меркам это небольшие суммы денег, но самое важное — поддержка. Фонд учрежден группой якутских IT-компаний Sinet, которую возглавляет Арсен Томский. Он понимает, что необходимо развивать республику — в частности, якутское кино. Для этого и был создан «Синет Сахавуд», с которым я работаю уже 2 года, в этом году они мне также выделяют грант на съемки следующего фильма. И, напротив, если мой проект зарабатывает деньги в прокате, часть дохода я отдаю в фонд на поддержку других режиссеров.
— Каких финансовых показателей вы ожидаете от проката «Пугала»?
— Не могу назвать точную сумму, но самый высокий показатель по прокату среди якутских фильмов составил 16 млн рублей. Думаю, мы этот рекорд побьем и станем самым кассовым проектом Якутии. Еще до выхода фильма в прокат я окупил «Пугало», когда мы продали онлайн-права на его трансляцию. Сам широкий прокат обусловлен прорывом на «Кинотавре», благодаря этому мы нашли компанию «ПРОвзгляд», которая занимается кинопрокатом фильма. Мы также договорились, что нас будет поддерживать журнал «Искусство кино» в лице главного редактора Антона Долина.
— Вы до сих пор работаете учителем начальных классов и живете в родном городе? Как к вам относятся местные жители?
— Я до сих пор живу в родном селе Амга, а из школы уволился в середине января этого года. Было сложно совмещать. Я долго выбирал между школой и кино и решил остановиться на кинематографе. Тогда уже было известно, что я получу грант от фонда «Кинопрайм» (Частный фонд развития современного кино, учрежденный Романом Абрамовичем. — Forbes Life). Это большая поддержка, и впереди у меня — новый проект. Работая в школе, я бы не смог полноценно к нему подготовиться. Местные жители все принимают на ура и поддерживают, как и представители власти. Они понимают, что сейчас создается наша культурная история, что мы движемся вперед.
— Расскажите подробнее о новом проекте.
Планируется этно-фолк-фэнтези-комедия-драма, что-то близкое к «Вечерам на хуторе близ Диканьки» Гоголя. В Якутии существует праздник Ысыах — летний Новый год, а в славянской культуре — праздник Ивана Купалы. Мы хотим рассказать историю совмещения этих праздников — они очень похожи обрядами и ритуалами. Снимать будем в Якутии. Уже нашли поле, где будем строить декорации, начали шить ритуальные костюмы, планируем привлечь композитора. В общем, готовимся к съемкам.
— Для вас это определенная смена направления — жанровое кино, неминималистичный подход к съемкам с декорациями и костюмами.
— Планируется все же авторское кино — оно будет максимально похоже на то, что делает Эмир Кустурица. Это история, где нет антагониста, большого конфликта, проблемы и, возможно, какого-то развития сюжета. Просто фильм-впечатление, фильм-праздник.
Зато появились сложности в организации. Нужно все делать профессионально, работать с большой командой. Если раньше моя съемочная группа состояла из 10 человек, то сейчас их около 30. Плюс 100 актеров и 300 участников массовки. В плане организации я впервые так работаю. Часть съемочной группы мы привезем из Санкт-Петербурга, оборудование арендуем в Москве, а постпродакшеном, скорее всего, займутся московские студии.
— Вы уже получали предложения работать в Москве или за рубежом?
— Меня зовут на протяжении четырех лет. Отдельные продюсеры и продюсерские центры из Москвы предлагали участвовать в проектах или написать сценарий. Я пытался с ними сотрудничать, но потом понял, что работа с московскими продюсерами — большая опасность. Они могут загнать тебя в жесткие рамки, а я стараюсь брать на себя максимальную ответственность за то, что показано в фильме. Когда я начал работать с представителями московской киноиндустрии, они сразу дали мне понять, что они главные. Будут указывать мне, куда идти и что делать. Я с ними попрощался.
В моем новом проекте я сам себе продюсер. Фонд оказывает поддержку, но не вмешивается в творческий процесс. На съемках «Пугала» было так же.
— Возвращаясь к «Пугалу». Фильм полностью снят на якутском языке — на ваш взгляд, не станет ли это дополнительным препятствием для зрителя в широком прокате?
— В широком прокате — да. Интересно, что весь мир умеет смотреть фильмы с субтитрами, а отечественный зритель в своей массе не готов смотреть российский фильм не на русском языке. Меня спрашивали, как я могу называть свой фильм российским, если мы снимаем на якутском. Мы тоже Россия, и в России говорят на разных языках. Думаю, если «Пугалу» сделать дубляж, многое в его настроении исчезнет. Перевод портит этнические фильмы.
В своем новом проекте я хочу отказаться от существующих языков. Мы придумаем свой — все общение героев будет проходить на придуманном языке без субтитров. Зритель должен будет догадаться, о чем идет речь. Надо понять, сработает ли это — может быть, один из главных героев будет изъясняться подобным образом.
Тонкости перевода: как слово может стоить $71 млн и почему датчане обижаются из-за ковриков IKEA
— Вам приходится выбирать между тем, что кино должно окупиться, а вы хотите выразить себя как автор?
— Всегда существует проблема того, что нужно выходить в прокат и зарабатывать деньги. Я стараюсь работать на стыке авторского и зрительского кино, чтобы была возможность выразить себя и донести идею до аудитории. В «Пугале» есть момент, когда мы больше думаем о зрителе, но мне это не очень нравится. В следующих фильмах я постараюсь больше думать о себе — снимать так, как я хочу. Возможно, кому-то будет некомфортно от просмотра, но я по крайней мере буду чувствовать удовлетворение от своей работы. Сейчас я такого не испытываю. Сняв фильм, я всегда ловлю себя на мысли, что где-то недоработал, не досказал.
— У вас нет опасений, что если вы не будете думать о зрителе, то новый проект не окупится?
— Все-таки хочется рискнуть, тем более появилась такая возможность. Бюджет новой картины составляет около 12 млн рублей. Для меня это в десять раз больше того, что я делал раньше. Важно, что сейчас я могу позволить себе хорошее оборудование и звук, пригласить зарубежного композитора и заплатить достойные деньги своим ребятам-специалистам. Некоторые из них работали со мной за бесплатно — у меня есть желание поддержать их гонораром.
— От просмотра «Пугала» порой появляется физический дискомфорт. Вы решили показать женщину-знахарку, которая, несмотря на всеобщее отторжение, продолжает спасать людей — получился некий образ якутской праведной грешницы. Чем для вас лично важна эта история?
— Все мои фильмы объединяет тема «белой вороны», к которой я часто обращаюсь. Мне стало интересно, что произойдет, если в маленьком обществе будет жить человек, который отличается от остальных. Еще меня интересуют темы самопожертвования и альтруизма — может ли современный человек думать не только о себе, но и заботиться о других? Также меня увлекло знахарство. Объединение этих идей в историю и стало основой фильма. Для меня это трагедия женщины. Если убрать оболочку знахарства, то получится история про маленького человека и его проблемы, с которыми он пытается жить.
— Исполнительница роли знахарки Валентина Романова-Чыскыырай по праву стала соавтором вашего фильма. Что она привнесла в роль и почему выбор пал на нее?
— В моих фильмах постоянно снимались жители моего же села, но в этот раз роль была сложная, и я понял, что среди них актрису не найду. Мне порекомендовали обратить внимание на Валентину. Я смотрел видео с ее выступлениями на YouTube, наблюдал, как она ведет себя на сцене и дает интервью, после чего понял — это хороший вариант. Валентина согласилась на съемки, но мы сразу договорились, что она внесет свой сценический образ в роль. На съемочной площадке она была собой. Я давал ей полную свободу и возможность импровизировать. Мы очень легко сработались.
— После успеха «Пугала» много говорят про феномен якутского кино, но мало кто его понимает — особенно в столице. В чем его особенность и как произошел взрыв киноактивности в регионе в последние несколько лет?
— Интересный вопрос, потому что якутское кино, на самом деле, разное. Когда мы говорим про итальянское, южнокорейское, уругвайское, малазийское, филиппинское кино, мы имеем о нем представление. Посмотрев один фильм, вы не поймете, что такое якутское кино. Там есть абсолютно разные жанры: хоррор, артхаус в духе Андрея Тарковского, мелодрамы и боевики. Якутское кино многообразно. Мы не снимаем нечто этническое — создаем простые истории. Мои фильмы сняты на якутском языке в якутских локациях, но я бы с легкостью мог снять их в Москве — в них нет строгой национальной направленности, их поймет массовый зритель. С другой стороны, у нас есть дух национального самосознания. Мы живем в России, но у нас есть локальная культура, своя вера и понимание того, что нам нужно сохранить свой язык. Кино — способ развития нашей культуры.
Так получилось, что в какой-то момент творческие люди объединились и решили снимать кино. Мы северный народ со своими особенностями характера — более жесткие. Мы меньше сомневаемся, но больше делаем. Мы спрашиваем у коллег из других регионов, почему они не создают свою кинокультуру, но они не могут нам ответить. У них есть специалисты и оборудование, но они почему-то ничего не делают. Возможно, не хватает энтузиастов или существует страх первого фильма. Если бы нам в Якутии сразу пришлось бы снять профессиональное кино, то мы бы тоже долго думали, но все началось с любительских роликов, благодаря которым мы постепенно росли.
«Мы суровый северный народ»: Юрий Колокольников — о Нолане, «Крюке» и образе плохих русских
— Кажется, что в Якутии отношение к своему региональному кино положительнее, чем у зрителя в нашей стране к российскому кинематографу. Он скорее предпочтет американский или европейский фильм. Почему так происходит?
— Российское кино старается подражать западному, а якутское никому не подражает. Конечно, у нас есть жанровые фильмы, снятые по определенным стандартам, но якутский зритель принимает их очень положительно — это что-то новое и свое. Сейчас планка повышена. Аудитория поняла, что из любителей мы превратились в профессионалов, и справедливо выдвигает свои требования.
— На кого вы ориентируетесь в профессии в России и за рубежом? Какие режиссеры вызывают у вас восхищение?
— Я изначально себе дал установку не иметь любимых режиссеров, чтобы никому не подражать и никого не копировать. В авторском кино нужно придумывать что-то свое. Есть зарубежные режиссеры, за которыми мне интересно следить, — Йохан Йохансон и Роберт Эггерс. У них небольшая фильмография, но я слежу за тем, как они развиваются. В России — Виталий Сулин и выпускники мастерской Александра Сокурова: Кира Коваленко и Владимир Битоков. Все не так плохо в российском кино — будущее есть.