«Современное искусство вместо наркотиков для расширения сознания»: что и зачем покупают российские коллекционеры
— Как вы начали коллекционировать и какая работа в вашей коллекции была первой?
Денис Химиляйне (Д.Х.): Первой в моей коллекции стала картина Кончаловского. Вообще, если говорить об импульсе, то у моих друзей была самая крупная в россии коллекция фарфора частных заводов. Я, как петербуржец, решил начать с императорского фарфора и пошел в флагманский магазин на Невском. Прихожу, там статуэтки Шемякина, я спрашиваю: «Сколько стоит?», мне говорят, «60 000 рублей», а на тот момент это уже $1000. Я уточняю, какой тираж у каждой из работ, мне говорят: «Ну, какой тираж, как заканчиваются, мы заказываем, и снова привозят». На этом мое увлечением фарфором закончилось.
Сергей Лимонов (Л.М.): Первой работой, которую я приобрел, была картина неизвестного ижевского художника, это было в 2016 году. Тогда просто надо было помочь человеку, мне сказали: «Есть картина, она стоит 5 000 рублей». Я ее купил, и портал открылся. Еще со школы я хотел заниматься коллекционированием, когда прочел книгу Теодора Драйзера «Финансист». Там главный герой, заработав свои первые миллионы, начал покупать картины. Этот образ соответствовал моим представлениям о том, как должен вести себя бизнесмен-меценат. Для меня коллекционирование — это прекрасное одухотворяющее хобби, которое затрагивает какие-то незримые точки души. Я думаю, что, покупая картины, мы точно играем уже не только на материальном поле. С другой стороны, у коллекционирования есть и темная сторона — зависимость от красоты, шопоголизм, уход в вымышленный мир.
— Каких авторов вы покупаете сейчас, в ваших коллекциях есть какой-то основной вектор?
С.Л.: У меня ощущение, все эти векторы носят краткосрочный характер. Как бы я ни планировал, через каких-нибудь полгода приходит новое понимание. Даже сейчас, при подготовке к выставке возникали новые идеи и стратегии собирательства, я стал думать, что пора уже уходить от традиционных медиа, от «олдскула», начать больше коллекционировать фотографии, инсталляции, объекты, — все то, что более или менее инновационно для российского формата коллекционирования.
— На что вы опираетесь прежде всего, принимая решение о покупке того или иного произведения?
Д.Х.: Я должен понимать, что приобретаю работу художника, который прошел определенный путь, так сказать, выстрадал свое искусство, не столько на материальном, сколько на ментальном уровне. Что он не автор двух-трех работ, который после одной неудачной выставки решить стать фэшн-фотографом.
«Мне кажется, что для расширения сознания, вместо ЛСД лучше изучать новаторское современное искусство»
—Какие работы из ваших собраний будут на выставке и как происходил отбор?
С.Л.: Как раз в процессе отбора оказалось, что в моей коллекции работ, выполненных вне самых традиционных медиа (под традиционными я имею ввиду живопись и графику), кот наплакал. Коллекционирование всегда идет от холста и масла. Но хороший современный коллекционер должен прийти рано или поздно к более смелым формам искусства. Если брать любого знаменитого коллекционера (Щукина, Морозова или западных), все они начинали с собирания традиционной живописи понятных авторов и позже переходили к более радикальным художникам. Конечно, всегда по цене наиболее привлекательна интерьерная «салонная» живопись, даже если она дорого стоит, ее и перепродать легко. Но, как мне кажется, что для расширения сознания, вместо ЛСД лучше изучать новаторское современное искусство. Денис на полтора года раньше начал собирать свою коллекцию и пришел к этим выводам раньше.
Д.Х.: Да, но я уже от них [этих выводов] ухожу. Обратно. Дело в том, что у меня нет какой-то глобальной идеи или основного вектора. Понятно, что я собираю русское послевоенное искусство, хотя есть и довоенные какие-то вещи, но все это не объединено общей идеей. Жизнь одна, и ты не можешь вот так взять и решить для себя: в этой жизни я собираю только графику, в следующей — скульптуру, а через одну — я начну собирать передвижников. К тому же, любая коллекция — это не столько то, что ты покупаешь, столько то, что ты не покупаешь. Еще важный момент состоит в том, что начать приобретать какие-то крупные инсталляции — это, по сути, начать конкурировать с музеями, это тебя загоняет уже в крупную лигу. Ты должен будешь обеспечить сохранность этих работ, просматриваемость. Я думаю, в первую очередь, коллекция должна быть сбалансирована: стоять ногами на известных именах, а головой устремляться в небо.
— В ваших коллекциях много пересечений?
Д.Х.: Пересечения, безусловно, есть, но идея выставки в Anna Nova состоит в том, что я должен был отобрать из коллекции Сергея те работы, которые я бы хотел в свою, по такому же принципу отбирал Сергей.
С.Л: А потом уже куратор проекта Алексей Масляев привносил свой взгляд, плюс он добавил часть работ из других собраний, посчитав их репрезентативными для этой выставки. В частности, он взял работу петербургского художника Александра Цикаришвили из коллекции Игоря Маркина.
Д.Х.: Нужно еще добавить, что сама Анна Баринова подала идею провести выставку с работами из частных собраний на 15-летний юбилей галереи Anna Nova и включить в экспозицию работы художников не из пула галереи, что весьма великодушно и смело с ее стороны.
— А есть работы, которые вы в свое время не купили, и жалеете об этом до сих пор?
Д.Х.: Да, очень много, настолько много, что я ни одной не помню.
С.Л.: У меня есть, да. Вот, к примеру, две работы Цикаришвили, которые Игорь Маркин приобрел на аукционе Vladey.
Д.Х.: Просто здесь еще важную роль играет то, за какую цену купили эти работы. Ты же всегда ограничен конкретным моментом. К тому же со временем чек растет, коллекция занимает все больше твоего времени и жизненного пространства. Если ты начинал с работ за €1000, то сейчас уже смотришь на работы за €50 000, и конечно, спонтанно сделать такую покупку довольно сложно.
«Я не из тех людей, кто подает чай какой-нибудь старушке на смертном одре и ждет, когда же он сможет выкупить ее коллекцию»
— Азарт во время аукциона может повлиять на ваше решение?
Д.Х.: На меня аукцион не влияет никак, я прекрасно понимаю, как он устроен. Все же играли в казино? Там азарт. А на аукционе ты всегда знаешь эстимейт, и есть цена, которую ты готов заплатить. К тому же, перечень художников ограничен, если взять послевоенное искусство, то это 200-300 имен, навскидку каждое десятилетие оставляет за собой 10-20 по-настоящему больших художников. Соответственно, если у меня, допустим, уже есть три или четыре работы Целкова, зачем мне пятая? Хотя, вот у Сергея другой подход в этом плане.
С.Л.: Я сторонник такого подхода как «вертикальное коллекционирование». Когда ты работы одного художника покупаешь регулярно на протяжении целого периода его жизни. Кто знает как я буду относиться с Цикаришвили, Цхэ или Энгельке через 30 лет? Может, я даже стареньким буду приходить к ним, старичкам, и снова буду что-то у них покупать. И чем больше ты собираешь одного художника, тем тоньше его чувствуешь. Я уже много купил работ группы «Север-7», и, могу сказать, что я бы покупал еще и еще. В таком случае, я лучше возьму восемь новых работ Энгельке или Кулькова, чем куплю первую работу Волигамси.
Д.Х.: И вот Сергей уже сделал новый шаг в методе коллекционирования: он купил целую выставку.
— Что за это выставка?
С.Л.: Это выставка Саши Зубрицкой. Но я купил ее, потому что там было бессмысленно покупать отдельную вещь.
Д.Х.: И мы недавно купили у Овчаренко целиком большую выставку Энгельке, она теперь будет в Гоголь-Центре, вместе с деревянным домом, который входил в экспозицию, правда он там не совсем помещается.
— Есть какая-то заветная мечта? Допустим, работа, которую не удается приобрести?
Д.Х.: У меня такого нет, любая мечта начинает съедать тебя изнутри и ты постепенно начинаешь ею жить. Я не из тех людей, кто подает чай какой-нибудь старушке на смертном одре и ждет, когда же он сможет выкупить ее коллекцию. Хотя я знаю и до такой степени увлеченных коллекционеров.
С.Л.: Раньше я часто переживал, что упускал какие-то работы, но наличие опыта позволяет варьировать выбор. Если раньше ты мог уткнуться в пять фамилий и больше ничего не видеть, то сейчас спектр серьезно расширился. Можно пойти к молодым художникам, которых вообще никто не знает, можно сделать паузу и выждать шедевр от любимого художника, то есть не брать количеством, а брать качеством, можно изучить европейских авторов.
— По словам многих галеристов, на западных ярмарках современное русское искусство все же воспринимается скорее как экзотика. Как вы думаете, с чем это связано?
Д.Х.: Мне кажется, если мы заполним несколько стендов на Аrt Basel российским искусством, то они не будут сильно отличаться от того, что в целом там представлено. Проблема в том, что западные покупатели не смотрят на российский рынок и институции, потому что российские коллекционеры толком не покупают российских художников. Мы будем включены в мировой рынок только в том случае, если у нас будет рынок внутренний. Сегодня в десятке самых дорогих художников — половина китайцев, и это потому что внутренний рынок Китая огромен.
С.Л.: Я этим отчасти согласен. Да, наличие денег на рынке в течение 10-20 лет поможет сделать качественный рывок. Я фантазировал, как может выглядеть стенд с российскими художниками на том же Аrt Basel, мысленно наполнил его работами Алимпиева, Кулькова, Цикаришвили, Антуфьевва и так далее, и все это отлично смотрелось. Но этого хватит на одну-две секции, а что дальше выставлять? Надо признать, что есть вещи, в которых мы проигрываем Европе и Америке: дизайн, архитектура, промышленные технологии. Все здания, общественные пространства, интерьеры домов — все делается либо по хорошему, либо по плохому европейскому лекалу. Почему в области совриска мы должны их так легко обыгрывать? Думаю, что традиция российского contemporary art просто еще до конца не сформировалась. Примером может служить русская литература XIX столетия, когда она переживала Золотой век, но в тоже время русские художники по факту копировали итальянцев, потом французов, и только в начале XX века Кандинский, Шагал, Малевич и другие авангардисты совершили настоящий прорыв в области живописи. Но это было далеко не в тот момент, когда российская экономика занимала лидирующие позиции в мире. Поэтому, глобально я считаю, что деньгами не закидать эту топку, требуется терпение и время накопить культурный слой.