«Копирование — это не кража, а трансформация»: Уиллем Дефо — о своем провальном старте и новом фильме «Сибирь»

Егор Беликов Автор

12 ноября в онлайн-кинотеатре Wink выходит фильм «Сибирь» с Уиллемом Дефо. Почему картина не имеет отношения к России, чем прокатное кино отличается от сериалов и почему увольнение может быть радостным событием — актер рассказал в интервью Forbes Life

«Сибирь» — фильм культового режиссера Абеля Феррары, участник основного конкурса Берлинского кинофестиваля 2020 года, философское роуд-муви о путешествии по заснеженным просторам (важно, что место действия — вовсе не Россия) внутрь подсознания загадочного главного героя. Его сыграл Уиллем Дефо, четырежды номинант на «Оскар», обладатель Кубка Вольпи за лучшую мужскую роль. Звезда супергероики («Аквамен», «Человек-паук») и других зрительских фильмов («Джон Уик») продолжает регулярно сниматься и у самых независимых постановщиков в мире от Уэса Андерсона и до Ларса фон Триера. С Феррарой актер давно дружит и снялся уже в семи его разных картинах.

Что для вас символизирует Сибирь?

Сибирь — это место в твоем воображении, изолированное, созерцательное, очень стихийное, немного проклятое. Это не значит, что я так думаю о самой Сибири как о регионе. Но это слово для меня ассоциируется с чем-то подобным.

А как этот фильм репрезентирует Россию и Сибирь в вашем с Абелем сознании? У вас в голове есть это место, которое вы описываете?

Это просто название, не так важно. О чем рассказывает этот фильм? О внутреннем путешествии человека по некоему фантастическому ландшафту. Мужчина попадает в сновидение и при этом бодрствует, входит в эту драму, чтобы узнать что-то новое о себе и побороться со своими сожалениями по поводу собственного прошлого. Внутри оказывается много как хорошего, так и плохого, и герой пытается смириться с этим.

Мне показалось, что ваш персонаж в «Сибири» чем-то похож на героя из фильма «Маяк». Они оба чем-то обеспокоены, оба совсем не молодые мужчины с огромным эмоциональным багажом, и они не открываются для каждого встречного. Что вы думаете об этой параллели? Может, этот персонаж стал для вас постоянным типажом?

Для меня эти герои очень разные, но кое в чем вы правы. Они оба мужчины, которые выбрали для себя одиночество. Но они различаются вот в чем. Томас Уэйк из «Маяка» очень методичен во всем, что он делает, он отождествляет себя с определенной традицией, а вот герой «Сибири» действительно отказался от всех устоев. Он пытается очиститься от всякого социального взаимодействия, изолироваться от мира. Но затем герой обнаруживает, что и это не привело его к внутреннему балансу. Тогда он решает найти, что же его умиротворяет и куда он придет в результате этого буквального и метафорического путешествия.

Герой «Маяка» готов умереть за свои привычки, это то, что составляет его личность. Он о чем-то сожалеет, прячется от мира, но ему комфортно, когда все идет своим чередом. А персонаж «Сибири» хочет атаковать свой внутренний мир, чтобы понять, кто же он такой.

Действительно, важно же понять, кто ты есть на самом деле. Но если честно, мне больше нравится другой фильм режиссера Абеля Феррары, в котором вы снялись, «Томмазо», где вы сыграли альтер-эго постановщика. Возможно, потому что «Томмазо» — это кино о жизни как она есть, а «Сибирь» — всего лишь длинная метафора о жизни. Вы давно работаете с Феррарой, дружите с ним, но если бы вы выбирали какой-то ваш фильм как зритель, а не как актер, то какой бы вы выбрали?

Я не так уж много смотрю фильмов. Я вижу их один раз — когда они закончены. Снимаюсь и иду дальше, к следующему проекту. Что касается Феррары, мы с ним действительно близки. Он вовлекает меня в съемочный процесс на самых ранних этапах, и даже на площадке он многое мне делегирует — потому что знает меня, а я его. В «Томмазо» я почти весь фильм импровизирую. А в «Сибири» почти нет реплик, и там было много сложностей в производстве, поэтому нам пришлось планировать заранее. Но и там и там мы не знали, что будет происходить в конкретной сцене, пока не начинали ее снимать.

Я могу понять людей, которым больше нравится «Томмазо», несмотря на то что там тоже есть немало абстрактных элементов, там все сконцентрировано на понятном протагонисте. В «Сибири» тоже так, но здесь такая снотворческая атмосфера, очень интересная динамика, думаю, за ней нелегко следить зрителю, потому что это нетипичный нарратив. Оба этих фильма экспериментальные, но по-разному.

«Мне нравятся фильмы, помещающие меня в сложные ситуации, потому что в таком случае у меня не остается времени, чтобы подолгу раздумывать, как же играть»

Вы, наверное, не помните, и это нормально, но вообще мы уже как-то раз говорили — на Венецианском фестивале, где вы представляли фильм «Ван Гог. На пороге вечности», за который вас впоследствии номинировали на «Оскар». Тогда вы сказали во время интервью, что вам понравилось сниматься в супергероической картине «Аквамен» потому, что это был интересный опыт в физическом плане, вам пришлось тренироваться, качаться. А были ли для вас физически или психологически изматывающими съемки в «Сибири» или в «Маяке»?

Я на съемках обоих фильмов хорошо провел время. Психологически это было некомфортно, но пока ты в образе, ты об этом не думаешь, ты слишком вовлечен в происходящее. Ни разу там не вымотался, наоборот, пребывал в приподнятом настроении, а когда возвращался домой после съемок, хорошо высыпался.

Мне нравятся фильмы, помещающие меня в сложные ситуации, потому что в таком случае у меня не остается времени, чтобы подолгу раздумывать, как же играть. Мне нужно действовать гибко, быть открытым и отказаться от собственных предубеждений. Я себя не оберегаю и отдаюсь процессу полностью. Когда меня приглашают в подобные проекты, мне это нравится, потому что так я много узнаю о себе и могу получить новый опыт.

В последние годы вы работаете, кроме Феррары, еще и с молодыми режиссерами, с Робертом Эггерсом, который снял «Маяк». Как вы выбираете сценарии начинающих режиссеров, чем они вас привлекают?

Дело не всегда в сценарии. С Эггерсом получилось так. Я увидел его первый фильм «Ведьма», вообще ничего о нем не знал, просто сходил, посмотрел и очень впечатлился: вау, этот парень знает, как снимать кино! Потрясающая вещь, историческое кино, сделанное за очень небольшие деньги, но Эггерс не фокусируется только на эпохе, а создает целый мир, в который очень легко провалиться. Очень простая история, но там столько деталей, столько подробностей. Поэтому я договорился с ним о встрече, мы быстро сошлись, он захотел сделать что-нибудь вместе, а потом придумал «Маяк». С тех пор я уже успел сняться в его следующем фильме, «Северянин». Очень уж талантливый этот режиссер, Роберт Эггерс.

Знаете, это интересно: вы сейчас говорите по-английски с итальянским акцентом. Ваша жена — итальянка, режиссер Джада Колагранде. Вы сейчас чувствуете себя больше американцем или итальянцем?

Возможно. Я жил в Италии и сейчас живу между Нью-Йорком и Римом. Я все еще не свободно владею итальянским, учусь языку понемногу все время, и я как раз учил итальянский перед нашим интервью. Может, поэтому я так сейчас говорю. Впрочем, и на итальянском я общаюсь с английским акцентом.

«У слова «копирование» есть негативная коннотация, но я считаю, что копирование — это не кража, а всегда трансформация чужого художественного опыта»

Мой любимый фильм с вашим участием — «Тень вампира», где вы исполнили роль настоящего вампира Носферату, который якобы сыграл в культовой картине «Носферату, симфония ужаса». Давно хочу спросить, какие у вас воспоминания об этой картине?

Было очень весело. На меня наносили большое количество пластического грима, фактически большую маску. Иногда это подарок для актера — ты вообще не чувствуешь себя собой, не похож на себя в жизни. С одной стороны, мы скопировали внешний вид персонажа и его повадки из «Носферату, симфонии ужаса», с другой, это почтительный оммаж великому фильму, наша вариация на тему. У слова «копирование» есть негативная коннотация, но я считаю, что копирование — это не кража, а всегда трансформация чужого художественного опыта. У нас был замечательный первоисточник, потрясающий герой, созданный артистом Максом Шреком, о котором ходили слухи, что он на самом деле вампир, настолько он убедительно сыграл.

В пресс-ките «Сибири» указана ваша показательная творческая биография, которая описывает вашу карьеру так, что первым событием в ней указано увольнение с фильма «Врата рая», он затем провалился в прокате, но позже был признан одним из важнейших американских фильмов XX века. Каково это, начинать свой путь в кино с такого инцидента?

Когда меня уволили, это был очень унизительный и фрустрирующий опыт. Но здесь нужно сказать, что я прежде всего был тогда театральным актером. Съемки «Врат рая» сильно затянулись, сначала планировалось, что весь фильм сделают за семь недель, но в итоге работа длилась целых восемь месяцев. И когда меня отстранили от съемок, для меня это было облегчение: я наконец-то вернусь домой и к работе в театре. Оглядываясь назад, я понимаю, что тогда вообще не хотел играть в кино. Очень нескоро я стал где-то сниматься, у меня не было таких амбиций. В итоге режиссер Кэтрин Бигелоу увидела меня на сцене и позвала меня в свой первый полнометражный фильм «Без любви» (1981), и мне очень понравилось. Понемногу я стал понимать, как это делается, мне начало нравиться, и я начал нравиться. Но «Врата рая» были для меня словно путешествие в иной мир.

Вы уже начали сниматься в новом фильме оскаровского и венецианского лауреата Гильермо дель Торо «Аллея кошмаров»?

Я прямо сейчас в нем снимаюсь.

Ого! И как оно? Что-нибудь можете рассказать, если это не запрещено?

Только самые общие вещи. Это Гильермо дель Торо, он самобытный режиссер. Они успели снять что-то до карантина и вот теперь доделывают. Очень хороший актерский состав. Фильм основан на одноименном романе 1946 года, который экранизировали в 1947-м, это классический нуар. Но Гильермо снимает не ремейк, он вернулся к первоисточнику. Изначальный сюжет тот же, но интонация совсем другая, некоторые персонажи и сцены переосмыслены. Половина в этом фильме изобретена заново, а половина взята из романа.

«От фильмов для стриминговых платформ остается какое-то иное ощущение. И дело, наверное, не в размере экрана»

Напоследок: вы сказали, что не так уж много смотрите кино, но были ли у вас какие-то фильмы или сериалы, которые вам помогли пережить весь этот ужасный карантинный период?

В основном я смотрел старые фильмы и документалки. Сериалов совсем немного. Кстати, я все еще люблю кинотеатры, для меня разница между большим и малым экранами заметна. Конечно, иногда кино делают для стриминговых платформ. Вот я снялся в фильме «Того» для Disney. Он задумывался как обычная прокатная картина, но вышел онлайн. От фильмов для стриминговых платформ остается какое-то иное ощущение. И дело, наверное, не в размере экрана. У них иной киноязык. Как и сериалы, эти фильмы могут стать зрителю другом, составить ему компанию. Мне кажется, кино способно на большее. Ты оказываешься в смысловом пространстве, где ты — соучастник происходящего. Да, бывают такие фильмы, которые берут тебя за руку и ведут по сюжету. Иногда сюжеты придумываются для того, чтобы скрыть правду жизни. Я думаю, что кино — это не только рассказывание историй. Это поэзия изображения, поэзия киноязыка. Я считаю, что это важно. Не всегда это удается найти в прокатном кино, но чаще всего — только там.

Что касается рекомендаций — вот недавно я видел правдорубский фильм Netflix о соцсетях под названием «Социальная дилемма». А вообще в последнее время я много работаю, а пока я работаю, я не смотрю фильмы.