Всадники Апокалипсиса: как распознать четыре главных страха и научиться с ними справляться

Никакие просветление, осознанность и личностный рост не способны сделать человека бесстрашным. И это, кстати, отличная новость, ведь страх — полезный эволюционный механизм, призванный мобилизовать наши силы в борьбе за выживание, надежный сигнал опасности. Страхи сопровождают нас всю жизнь, и по мере приобретения нами зрелости мы так или иначе учимся правильно «читать» и обрабатывать эти важные сигналы. Однако в тревожные времена наши страхи совершают мгновенный скачок от мухи до слона, разрастаются, принимая пугающие формы. И вот, вместо того чтобы сделать что-нибудь эффективное, мы застываем в эмоциях: лимбическая система берет вверх над префронтальной корой, а мы зачарованно и бессильно наблюдаем, как подобно всадникам Апокалипсиса, встают перед нами, закрывая любую перспективу найти рациональное решение, наши страхи.

Как работать со страхами и использовать их энергию себе во благо — рассуждают карьерный консультант и амбассадор Forbes Ontology Анна Рыжкова и редактор annacareer.com Марта Здановская.

Всадник на белом коне — Раздор

Когда бы ни приходил кризис, с чем бы он ни был связан, это всегда время большого внутреннего Раздора: привычная жизнь рушится, и прямо сейчас, между летающих обломков, нам нужно придумать, что делать дальше. Мы больше не знаем, как правильно, нас тянет в разные стороны, мы мечемся в поисках укрытия и потерянного баланса. Сегодняшняя ситуация выбила почву из-под ног у всех и каждого, расшатала годами выученную целостность и внутреннее равновесие. Каждый из нас чувствует сегодня страх — страх нестабильности и непонятного будущего.

Как мы это чувствуем?

Как потерю связи с другими. Ушли в докризисное прошлое неформальные встречи, бесконечно полезные дринки и кофе, бизнес-завтраки и ужины, на которых решалось огромное количество сложных бизнес-уравнений, и те, чья карьера тесно связана с нетворкингом, больше не чувствуют поддержку, опору на «своих».

Как потерю силы. Для многих из нас возможность влиять на других при личном общении была главным рабочим инструментом. И без привычного «лицом к лицу» мы чувствуем себя совершенно безоружными.

Как потерю уверенности в себе. В обычном режиме мы принимаем решение, опираясь не только и часто не столько на факты. Огромное значение имеет впечатление, которые мы производим друг на друга, — жесты, мимика, тембр голоса, движения и еще тысячи подземных этажей другой, собранной с тела, но не проанализированной информации. Так что сегодняшний скудный набор «переписка, скайп, зум» предлагает нам действовать практически вслепую.

Как потерю власти. Те, кто привык жить в напряженном, жестко распланированном графике, вдруг потеряли структуру. Образовалось много пустых мест, через которые выглядывает «темная сторона» жизни, не поддающаяся контролю. Многие из нас вдруг оказались наедине с собой — ничего, что могло бы отвлечь от экзистенциальных мыслей и одиночества.

Что делать? Во всех этих, казалось бы, разных ситуациях, задача одна: вернуть опору на себя, переключить фокус с того, что мы теряем в результате внешних изменений — на что-то прочное внутри себя. Отойдите на шаг назад и посмотрите на ситуацию из далекой перспективы — в далекую перспективу. Что было с вами с самого начала вашей карьеры? Что вы хотели бы оставить в своей профессиональной жизни и спустя 10-15-20 лет? Что по-настоящему важно для вас в вашей работе?

В 1990-х годах Александр был учителем немецкого языка. Когда началась перестройка, как и все вокруг, оказался вдруг без денег — зарплату задерживали по несколько месяцев, перспективы кормить семью оставались туманными. Это было очень страшно: привычный мир вокруг разваливался на глазах. И тогда он «пошел в бизнес», вполне удачно, надо сказать: через несколько лет Александр уже возглавлял одну очень даже процветающую немецкую компанию. История для 1990-х типичная — кто не начинал тогда новую карьеру, подгоняемый страхами, мечтая о крепком финансовом тыле и стабильности? Удивительным кажется только финал: в 2003 году Александр передал управление партнерам и вернулся преподавателем в университет: все эти 10 лет, пока он строил свой процветающий проект, он прекрасно понимал: это не его место. 

Когда мы осознаем протяженность нашей профессиональной жизни — мы начинаем лучше видеть разнообразие возможностей, снимаем неподъемную тяжесть текущего момента, больше рискуем и экспериментируем, легче отказываемся от стереотипов. Ведь даже если сейчас что-то изменилось, если мы оставили что-то важное и ушли в сторону, если наше решение ошибочно, если тревога отбросила нас в самый низ пирамиды Маслоу и все, что мы можем сейчас, — сделать хоть что-то, чтобы закрыть свою потребность в безопасности — это не значит, что мы не сможем вернуться. Нет никакого линейного движения по пути даже тогда, когда мы этот путь и свое призвание хорошо осознаем, все мы делаем шаг вперед, два назад и потом еще четыре вбок.

Всадник на рыжем коне — Война

Война не война, но во многом всем сейчас еще тяжелее: врага как такового нет, но все рушится. Кого винить, против кого направить защиту — не ясно. «Своих» нет — мало того, «свои», близкие, как раз и стали угрозой, и есть прямой запрет на сближение. Нет идеи, вокруг которой можно сплотиться. У нашего поколения еще не было этого опыта коллективного резонирующего страха — страха глобального проигрыша, поражения навсегда.

Как мы это чувствуем?

Как невозможность реализоваться личностно. Это особенно касается тех, кто еще до кризиса находился в поиске работы, тех кто сомневался, на своем ли он месте, тех, кто точно знал: не на своем, и балансировал на грани смены работы — статистика говорит, что это около 40% всех работающих. Рынок труда за время пандемии ощутимо и предсказуемо стагнировал, так что если и раньше на ваше резюме не приходило особенно много интересных откликов, то теперь HR просто погребены под натиском желающих: сокращения и всеобщая идея оптимизации сделали свое дело, конкуренция практически во всех областях очень выросла.

Как невозможность реализовать идею. Владельцы небольших, молодых и не очень крепких бизнесов, не выдерживающих спада потребительской активности, сплошь и рядом вынуждены закрывать проекты, в которые зачастую методично и упорно вкладывали абсолютно все: и в финансовом, и в эмоциональном, и в идейном смысле. В этом случае провал ощущается не просто поражением, но депривацией базовой потребности предъявлять себя и свои идеи миру.

Как невозможность справиться с трудностями, слабость. Команды, не нашедшие в себе ресурс моментально отреагировать на внешние изменения — не готовые быстро и эффективно перейти в цифровой формат, столкнувшиеся с разобщенностью своих команд и проблемами в управлении.

Что делать?

Не сопротивляться. Столкнувшись с драматическими переживаниями провала, мы всегда оттягиваем момент его признания. Так что главный совет — проскочить поскорее фазы гнева и отрицания и сказать себе: этот трудный мир и правда такой. Перестать ждать, что однажды будет как прежде, принять новые реалии (цифровые, в том числе). Да, вы проиграли, выбранная стратегия не сработала. Но как людям, так и идеям/компаниям, поражения дают замечательно полезный опыт, главное присвоить его и сделать соответствующие выводы. Адаптивность, гибкость, творческий подход и готовность меняться под существующие обстоятельства — вот сила, во много раз более мощная, чем способность воевать до последнего, непреклонная воля и напор.

В 1913 году в французском Довиле открылся первый бутик модного женского платья Габриэль Шанель. Очевидно, что время для моды не самое подходящее: Европа перед Первой мировой войной, и в воздухе уже пахнет надвигающейся катастрофой. Но именно эта ситуация, огромные перемены, к которым приблизился мир, экономический крах и разорение тех, кто когда-то тратил огромные деньги на роскошные туалеты, выход женщин на работу позволили выстрелить новаторским идеям Шанель: простой «неблагородной» ткани, утрированно мужскому силуэту, брюкам, удобству, свободе от корсетов  — невероятным феминистическим достижениям, изменившим жизнь женщин и превративших Коко в икону моды. 

Иногда мы не видим, что «лошадь сдохла», потому что не в силах отказаться от сделанных инвестиций. Иногда — потому что не можем отделить себя от умершего животного, наши идеи и проекты кажутся нам частью нашей личности. Иногда мы так долго и мучительно ваяли собственный непогрешимый образ, что отступить, признать поражение стыдно перед окружающими и особенно значимыми людьми. Но мы гораздо больше наших идей и проектов, наших целей и устремлений, наших проигрышей и поражений. Так что если мы отступимся, изменимся, повернемся и начнем двигаться в другую сторону, это все еще будем мы (только лучше, потому что с новым опытом).

Всадник на вороном коне — Голод

В 1947 году моя прабабушка вместе со своими младшими детьми решила переехать из Владивостока поближе к старшей дочери, в Баку. Она собрала все свое имущество, продала дом и с внушительной суммой наличных денег отправилась в путь. 29 декабря, во время пересадки в Москве грянула денежная реформа, и абсолютно все бабушкины сбережения исчезли в один момент, превратившись в сумму… достаточную для покупки одного билета на поезд. Так они и добирались дальше — «зайцами» несколько дней в пути: бабушка с билетом и совершенно без средств к существованию и двое маленьких детей.

Страх голода для нас история не иносказательная. Ведь голод там, где нет запасов, а практически у каждого в семейном бэкграунде имеется примерно такая же, как моя, грустная история о сгоревших в один день сбережениях (война, кризис, реформа). Так что с запасами у нас у всех отношения нездоровые. Если смотреть шире, страх голодных времен — это страх невозможности заработать, страх нищеты, бедности.

Как мы это чувствуем?

Как дефицит защиты. Острее всего это чувствуют те, у кого нет «подушки безопасности». Тут речь идет не столько и не только о финансовых запасах, но о понимании своих профессиональных накоплений. Может, это какие-то конкретные навыки, или востребованный рынком в любое время опыт, полезные связи, умение работать в команде, или стрессоустойчивость, или навык обработки информации, или упертость доводить решение любой задачи до конца — что-то вы же должны были накопить! И если ничего такого о себе не знать железобетонно, вы профессиональный банкрот. И возникает серьезный вопрос, почему у вас сформировалось такое отношение к себе, откуда растут ноги у этой слепоты. Ну и финансовый вопрос никто не отменял: конечно, жизнь ставит всех нас в очень разные условия, но вопрос «если ты такой умный, то почему такой бедный?» имеет какой-то конкретный ответ. Может быть, стоит пересмотреть ваш индивидуальный баланс трат и заработков или поработать с умением назначать себе цену — но что-то здесь точно нуждается в коррекции.

Что делать?

Чтобы не было страшно однажды столкнуться лицом к лицу с бедностью, нужно научиться копить. Проведите аудит своих возможностей. Подсчитайте капитал, рационально составьте план (реализованные проекты, связи, достижения, финансы и сбережения, обязательства). Чтобы научиться копить, необходимо как минимум направить в это фокус. Начните разумно тратить ресурс — не скакать с места на место, не совершать резких движений, остановите панику — это только задача, которая, как и все задачи, имеет свое решение.

Всадник на белом коне — Смерть

В глубоком смысле страх смерти — неотъемлемая часть любого бытия. В нынешних реалиях очень актуализирован. Профессиональная смерть — частая история, с которой приходят мои клиенты.

Как мы это чувствуем?

Как конец карьеры. Если вам не повезло быть профессионалом из «умирающей» отрасли, вы хорошо понимаете, о чем идет речь. Развитие бизнеса, девелопмент, туризм, шоу-бизнес, офлайн-образование, инвестиции — все это действительно просело на многие годы вперед, практически умерло. Больше всего пострадали те специалисты, которые в профессиональном смысле «положили все яйца в одну корзину», — имели узкую специализацию, инвестировали во что-то одно, конкретное. Неважно, насколько ты прекрасный кузнец, если появились автомобили.

Что делать?

Бабушка и дедушка Робина когда-то владели мельницей. И были единственными из всей семьи, разбросанной по Европе, кто выжил во время войны — не просто выжил, но и очень даже комфортно выжил, и другим помогал, чем мог. Эта семейная история так крепко засела в голове у Робина, что он с детства знал: буду заниматься чем-то в пищевой отрасли. Сказано — сделано, так что теперь Робин очень респектабельный господин, управляющий директор крупного пищевого международного холдинга. И сейчас, когда мир вокруг лихорадит, Робин чувствует, что его «миссия завершена» и он наконец оказался прав (в отличие от многих отраслей, вся FMCG сегодня действительно чувствует себя великолепно). 

30 лет назад каждый приличный родитель знал: чтобы обеспечить беззаботное будущее, надо отдавать ребенка в юридический или экономический вуз. Сегодня ответственные мамы и папы куют в IT-инженеры дошкольников. Физики, лирики, врачи, космонавты… бесконечная череда иллюзий о том, как подстелить соломки там, где мы окажемся через много лет. И точечные попадания здесь, скорее, исключение, чем правило. А скорости, на которых меняется мир, между тем растут. Есть ли смысл вступать в эту бесперспективную гонку?

Гораздо действеннее диверсифицировать свои профессиональные навыки. Разделить профессиональный портфель аналогично финансовому. Во-первых, кэш. Это то, что вы всегда можете «достать из-под матраса», то что всегда прокормит вас, всегда будет востребовано рынком — это история не про отрасль, в которой никогда не наступит кризис, но про дело, которое будет нужно в любой отрасли и которое вы делаете с блеском. Во-вторых, акции с высокой доходностью и большим риском: менеджмент лунных модулей? Микроэкономический консалтинг? Генный дизайн? Может быть, вы и вложили свой ресурс зря, обучаясь этому немного странному делу, а если нет? Вы будете одним из немногих, кто выстрелит очень успешно. В-третьих, акции с невысокой, но перспективной доходностью: накопление знаний и навыков, которые сработают очень нескоро: китайский язык, который вы начали учить еще в школе, нейробиология — и пусть это совершенно не по вашей текущей специальности, однажды это может сыграть важную роль. Или нет. Но в любом случае разрушить ваши карьерные позиции до основания будет уже очень непросто.

Разработать схему жизни, которая позволит нам избегать страхов, невозможно. И в общем-то даже не нужно. Кто-то, столкнувшись с мощным, всепоглощающим страхом начнет бить лапками и взобьет не только сметану, но и масло, и маскарпоне, и, может быть, даже крем-брюле. Кто-то пересилит фрустрацию и на волне высвобожденной энергии уйдет в немыслимые эксперименты. Кто-то впервые замрет и наконец-то не избежит встречи с самим собой. Страх — это не плохо и не хорошо. Надо просто научиться его готовить: страхи не только разрушают, отнимают, парализуют. Но и помогают корректировать наше движение, обновляя и совершенствуя инструментарий.