«Люди уверены, что с ними ничего плохого случиться не может». Писатель Никлас Натт-о-Даг о скандинавском нуаре и пандемии в Швеции
«1794» — это продолжение бестселлера «1793», который Галина Юзефович сравнила с ранними романами Бориса Акунина («это как один из ранних романов об Эрасте Фандорине, только заметно мрачнее и, пожалуй, несколько лучше»). Название — это, собственно, год, когда в Стокольме происходит преступление, раскрыть которое берется однорукий моряк Микель Кардель с помощью молодого юриста Сесила Винге. Во втором романе действие происходит не только в мрачном Стокгольме конца XVIII века, но и в шведской колонии на Карибских островах. Натт-о-Даг расширяет географию, оставаясь предельно дотошным в описаниях быта и человеческой психологии.
Молодая девушка зверски убита в брачную ночь. Объявлено, что ее загрызли волки, но мать несчастной не верит в эту нелепую версию и просит помощи у однорукого Карделя. Расследование возвращает его в Стокгольм, и он обнаруживает, что город стал еще опаснее.
Новая книга Никласа Натт-о-Дага пока выходит только в аудиоверсии. Начиная с 4 июня роман «1794» в переводе Сергея Штерна можно послушать в библиотеке Storytel в исполнении Григория Переля, Ильи Сланевского и Марины Лисовец. Бумажная версия выйдет через несколько месяцев в издательстве «Рипол классик».
Какие возможности дает вам жанр исторического детектива? Как вы объясняете бешеную популярность так называемого скандинавского нуара?
В Скандинавии жанр «мрачного детектива», нуара, зародился довольно давно и оттачивался поколениями писателей. Каждое новое поколение использовало достижения предыдущего и шло дальше.
А как вы определяете жанр своих произведений?
На меня очень повлиял роман Умберто Эко «Имя Розы». Его жанр тоже очень трудно определить. С одной стороны — имитация детектива, насквозь пронизанная перекличкой с Артуром Конан Дойлем. С другой — убедительное и проникновенное погружение в историю и средневековое сознание. Я перечитывал роман несколько раз в разном возрасте, и каждый раз меня восхищало, как эти два противопоказанных друг другу жанра не просто сосуществуют, а дополняют и обогащают друг друга.
Поэтому легко понять, насколько ошеломил меня телефонный звонок, когда мне сказали, что роману «1793» присуждена премия Шведской Академии Детективного жанра за лучший дебютный роман. «Я же не писал детектив», — пролепетал я в изумлении. Тем не менее мне, разумеется, приятно, что кто-то увидел в романе такую увлекательную интригу, что ее можно считать детективной.
Когда вы задумали «1794», вы уже знали об успехе «1793»? Повлияло ли это на продолжение? Будет ли «1795»?
На «1793», свой дебютный роман, я больших ожиданий не возлагал. Совсем наоборот: был почти уверен, что роман ждет такая же судьба, как и большинство дебютных книг: никто не обратит на нее внимания. Никаких рецензий, никто не раскупает даже более чем скромный тираж. О зарубежном рынке я даже не думал, поскольку в книге описывается эпизод шведской истории, малоизвестный за рубежом. Главное, чтобы издательство не распрощалось со мной навсегда — таков был предел мечтаний. Я даже подумать не мог, чтобы писать продолжение. Но вскоре после выхода книги выяснилось, что роман читателя заинтересовал, и издательство предложило задержаться в полюбившейся мне эпохе — при условии, конечно, что я хоть немного представляю, как могут развиваться события (понимаю, что слово «полюбившаяся» кажется странным, если вспомнить довольно мрачное содержание романа). Толчком для продолжения, как ни странно, послужили старинные карманные часы Пера Хенрика Бьюрлинга, которые так любил разбирать и собирать Сесил Винге в первой части романа. Я зашел в антикварный магазин и увидел именно такие часы. Купил, конечно, и задумался: а какова же была судьба этих часов после смерти владельца? Так постепенно сформировался сюжет второго романа.
Мне очень приятно, что «1793» популярен в России. Русский читатель, насколько мне известно, весьма требователен. Думаю, мне очень повезло с на редкость компетентным переводчиком, Сергеем Штерном. Он, судя по всему, не только прекрасно чувствует, как переводить прозу со сравнительно небольшого шведского языка на необъятный русский, но и глубоко вникает в содержание, замечает даже мелкие несообразности, ускользнувшие от внимания автора. Во время работы Сергей задал бесчисленное количество вопросов, касающихся важных деталей в книге. На некоторые мне удалось ответить, а другие позволили внести коррективы. Они будут важны как для последующих переводчиков, так и при переиздании. Думаю, на сегодняшний день именно русские издания «1793» и «1794» наиболее верны.
Что касается продолжения — да, будет. Книга «1795» выйдет осенью 2021 года.
Люди уверены, что уж с ними-то ничего плохого случиться не может. Скорее всего, уверены напрасно.
Швеция в 1790-е годы в ваших романах показана страной, где назревал бунт. То тут, то там заговоры, даже короля застрелили. Почему, как вам кажется, в Швеции не произошло революции, подобной французской?
Французский сценарий в Швеции был невозможен: еще не укоренились идеи Просвещения. Некоторые мыслители пытались поведать народу о Руссо, Вольтере и энциклопедистах, но их мало кто слушал. Тогда никто не ставил под вопрос существующую систему правления, в голову не приходило, что может быть другая. Почему я выбрал именно эту эпоху? Ответ простой: из любви к поэзии Карла-Микаеля Бельмана. В своих невероятно прекрасных, трагических и одновременно сочащихся юмором стихах и песнях он создал целую энциклопедию короткой жизни стокгольмских бедняков. Швеция тех времен — беспощадное классовое общество, где большинство невероятно страдало от нужды и произвола властей. Сегодняшнюю Швецию кто-то метко назвал страной, «помешанной на мире». В какой-то степени это верно. Страна больше двухсот лет не знала войны и делала все, чтобы ее избежать, иногда откровенно оппортунистическими способами. В результате в сегодняшней Швеции сформировался большой и довольно равнодушный средний класс, привыкший к растущему из поколения в поколение уровню доходов. Люди уверены, что уж с ними-то ничего плохого случиться не может. Скорее всего, уверены напрасно.
Не страшно ли вам гулять по Стокгольму после всего, что вы о нем написали?
В некоторых отзывах читателей я с удивлением прочитал, что они не хотят выходить на улицы города из опасения встретить меня. Понять можно: они уверены, что у человека, описывающего такие ужасы, с головой не все в порядке. Серийный убийца, маньяк или что-то в этом роде. Разумеется, они ошибаются. Они просто-напросто не знают и не желают знать историю своей страны. Никакая, самая извращенная писательская фантазия не в состоянии передать глупость, эгоизм и абсурдную жестокость человека, поставленного в обстоятельства, в которых жила страна в конце XVIII века.
Кого из современных шведских писателей вообще и авторов детективов в частности вы читаете с наибольшим удовольствием?
Стина Джексон написала два великолепных романа о северной глуши, почерпнув вдохновение, скорее всего, у Фолкнера. Лейф Г.В. Перссон, разумеется — гуру жанра. Его собственный полицейский опыт счастливо сочетается с большим литературным даром, и это создает у читателя ощущение полной реальности происходящего.
Шведская уникальная тактика борьбы с пандемией вызвала множество дебатов: считать ее идиотской или практичной?
Какие книги вы предпочитаете для ежедневного чтения: электронные, аудио, бумажные?
Бумажные и только бумажные. Тогда я воспринимаю книгу, как живое существо, личность со своим дизайном, весом, формой, качеством бумаги. И еще одно: мне нравится создавать библиотеку из прочитанных книг. Каждая такая книга — мой охотничий трофей. Электронные книги, безусловно, удобны, их легко брать в дорогу, а издательства их особенно любят, потому что виртуальные книги не требуют складских помещений. Аудиокниги — отличный способ ознакомления с литературой для людей, старающихся всеми способами сэкономить время, но мне кажется, это не совсем одно и то же — прочитать книгу самому или прослушать. Впрочем, если делать и то, и другое без напряженного внимания, шансы уравниваются.
Что вы можете сказать о книгах Несбе?
Должен, к своему стыду, признаться, что ни одной книги Несбе не прочитал. Обещаю исправиться. Помню, как-то держал в руках один из его романов и прочитал текст на последней странице. Найден труп, где удар ножом нанесен в рот жертвы — изнутри. Помню, я тогда одобрительно кивнул и пожелал узнать, как же так вышло, но дальше этого дело не пошло.
Расскажите, как Швеция переживает пандемию? Каков ваш взгляд инсайдера? Не возникнет ли после вспышки коронавируса в мире ситуация, похожая на описанную вами в романах? В частности, не опасаетесь ли вы лавинообразного роста преступности?
Шведская уникальная тактика борьбы с пандемией вызвала множество дебатов: считать ее идиотской или практичной? Или даже разумной, поскольку все страны, невзирая на принимаемые меры, в конечном итоге пострадают одинаково? Что касается отдаленных последствий пандемии — разумеется, есть все основания для опасений. Но во всем есть и положительная сторона: подобные катастрофы, как вспышка молнии, беспощадно обнажают все слабые стороны общества. И будем надеяться, что в фазе восстановления общества все эти ошибки будут учтены.
Редакция благодарит за перевод интервью Сергея Штерна.