«Для некоторых браков фундамент — не любовь, а ипотека». Зачем Януш Вишневский спустя 20 лет написал продолжение «Одиночества в Сети»

Януш Вишневский, автор мирового бестселлера «Одиночество в Сети», написал продолжение своего знаменитого романа 2001 года. Тогда виртуальная любовь эпохи ICQ между главным героем Якубом и безымянной героиней закончилась единственной встречей в Париже в июле 1996-го и расставанием. Через 9 месяцев у героини и ее законного мужа родился сын, которого мать назвала Якубом.

«Одиночество в Сети. Возвращение к началу» — история Якуба-младшего. Парню уже 21 год, он студент факультета информатики в университете, у него неровные отношения с отцом и нежные — с матерью. Помогая отцу проводить сеть в одном из отдаленных монастырей, Якуб знакомится с очаровательной Надей, реставратором и дизайнером. Однажды Наде попадает в руки книга о любви по переписке некоего пана Вишневского, героя которого зовут так же, как ее любимого.

О том, что продолжение истории все-таки будет, пан Януш впервые рассказал автору этого текста в ноябре 2017 года на ярмарке интеллектуальной литературы Non/Fiction. Обладатель степени доктора наук по физике, химии и информатике говорил, что в «Одиночестве в Сети» ему было важно разобраться, как между двумя людьми возникает ни с чем не сравнимое ощущение близости. Он искал свою формулу любви и одновременно фиксировал зарождающиеся возможности новых технологий (действие романа происходит в 1996 году, героям приходится разбираться с электронной почтой, дискетами, «аськой» — ICQ — и прочим). Для живущих в 2018 году Якуба и Нади цифровая среда совершенно естественна. Стремясь выразить свои чувства они, наоборот, пишут друг другу бумажные письма, чтобы сохранить зримые доказательства любви.

Вишневский снова пишет о том, как соотносятся друг с другом близость тел и близость душ и почему эту невыносимую гармонию так легко потерять. Но кроме того, «Одиночество в Сети. Возвращение к началу» — это роман об отношениях отца и сына, роман о доверии родителей и детей, об ожиданиях и реальности, о выборе и ответственности. Тот случай, когда герои передумали быть персонажами сиквела и увели автора в свою жизнь.

Теперь, вопреки названию вашего бестселлера, Сеть — как раз главное средство от одиночества.

Да, сейчас очень часто я встречаюсь с людьми через новые средства связи. Такая жизнь. Я бы хотел приехать и встретиться лично. Но не знаю, как долго еще не будет возможности этого сделать. Границы в Польше закрыты, я не могу поехать не только в Россию, но и в Германию, где жил 32 года. Там мои дочери, одна живет в Берлине, вторая в Майнце. Мы тоже общаемся через интернет. Этой весной впервые попробовали zoom.

Недавно моя новая книга вышла в Польше. Издательство решило выпустить ее во время пандемии. Они месяц ждали, но решили, что больше ждать не могут, и издали книгу на польском языке. Теперь у меня проходят встречи с читателями через интернет. Я думаю, что это будет и после пандемии тоже. Но я хочу, чтобы издательства не забыли, что встречаться с людьми лично лучше, чем через интернет.

В России продолжение романа перевели как «Возвращение к началу». А как оно называется в оригинале?

О, это интересная история. В Польше книга называется «Окончание одиночества» или «Конец одиночества» (koniec samotności на польском). Потом книгу издали очень быстро — так быстро, что я даже не поверил, — на украинском языке. Там она называется «Смещение спектра». Это мое оригинальное название книги, которое поляки не полюбили. У нас были долгие дискуссии, потому что слово «одиночество», по мнению издательства, должно было быть в названии —  понятно почему. С точки зрения коммерции все верно. Смещение спектра — это научное название. Вы же знаете, что я ученый. Смещение спектра ДНК играет огромную роль в одном из самых важных сюжетов этой книги. Мы не будем говорить читателям почему.

В России издательство АСТ попросило меня выпустить роман с названием «Одиночество в Сети. Возвращение к началу». Думаю, издатель в каждой конкретной стране знает лучше, чем писатель, какое название может помочь книге быть успешной.  Например, сейчас уже  работает мой вьетнамский переводчик. Книга будет в конце этого года издана во Вьетнаме. Посмотрим, каким будет название там.

Если бы вы сейчас писали продолжение «Одиночества в Сети», вы бы уже не могли не включить пандемию в сюжет и пришлось бы очень многое переделывать. Вы вовремя закончили книгу, Януш.

Вы правы, в будущем трудно будет писать, не включая это время в свои книги. Это всегда так было — посмотрите на «Декамерон» и другую классику. Такие пандемии невозможно просто забыть, невозможно о них не сказать, потому что они влияли на поколения людей. Это чума, и во времена чумы надо об этом писать. Люди меняют свою жизнь, и то, что происходит теперь, тоже изменило и будет менять мир. Результат этой пандемии мы будем чувствовать очень долго.

Что происходит сейчас в Польше?

В Польше ситуация на фоне других стран Европы не хорошая, но в то же время и не самая плохая. У нас больше 26 000 заболевших. Не знаю, сколько умерло, но статистика показывает, что у нас не хуже, чем в других странах (по данным ВОЗ на 4 июня, в Польше 24 836 зараженных, 1117 летальных исходов. — Forbes Life). Не идет в сравнение с Италией или Испанией. Потому что самоизоляция и ограничения были введены в Польше очень быстро, и люди очень дисциплинированно себя повели. У нас и сейчас продолжается  самоизоляция. Хотя недавно открыли, например, торговые центры, некоторые книжные магазины и библиотеки. Это огромная радость для меня и для всех, кто живет с книгами.

Я очень жду, что откроют границы, потому что я бы хотел первым делом обнять своих дочерей, общаться лично. Я скучаю по ним.

Мой совет, если у вас сейчас есть время, — изучайте иностранный язык

Я бы хотел приехать в Россию с премьерой этой книги, которая по плану должна быть в июне. Кроме того, я же ученый —  я должен был выступать на разных конференциях, которые отменили. Это нормально, у вас сейчас тоже так.  Я точно знаю, что происходит в России, потому что слушаю ваше радио, почти ежедневно читаю «Комсомольскую правду», чтобы не потерять контакт с языком. У вас ужасные ударения. Ужасные в том смысле, что очень трудные для иностранцев. Между «писАть» и «пИсать» — огромная разница. Но я читаю книги на русском. Я вообще всегда читаю на четырех языках: на польском, на немецком, на английском и на русском, чтобы не потерять язык. И это время — время пандемии, изоляции — надо использовать на работу над языком. Мой совет, если у вас сейчас есть время, — изучайте иностранный язык. Каждый язык, который ты знаешь, помогает глубже понимать жизнь. Языковые механизмы отражают менталитет, культуру, даже экономику.

Ваш герой этому совету следует. Когда любимая девушка молодого Якуба уезжает по контракту работать в другую страну, он решает в это время подучить французский.

Да. В этой книге главным героем должен был быть сын главной героини из «Одиночества в Сети», которая, кстати, получает имя в этой части. Она была безымянна в первой книге. Но я решил, после 18 лет можно людям сказать, как ее зовут — Агнешка. Так вот главным героем должен был быть ее сын, который родился после любовного романа, и никто не знает, кто отец этого мальчика.
Но пока я писал эту книгу — очень долго, два года почти, — я заметил, что главным героем стала девушка, Надя. Просто она мне настолько понравилась, я влюбился в нее как в героиню. Надя родилась в Германии, в Гамбурге. Но у нее русско-украинские корни. У нее восточнославянский менталитет. Поляки, русские, украинцы, белорусы — восточные славяне, мы обожаем грустить. И Надя как раз такая чувствительная — в ней есть эта эмпатия, меланхолия. Она просто невероятно интеллигентна. С огромной трудной историей. Она самостоятельная, успешная и очень, я бы сказал, женственная, эротичная. Мне нравится Надя — главная героиня книги.

В книге герои читают первый роман, обсуждают его и писателя Вишневского. Мы привыкли к режиссерским камео, а в литературе это не часто встречается. Вот было не странно это писать?

Мне было трудно это писать, но это была просьба издательства. «Одиночество в Сети» — книга культовая, бестселлер в России и в других странах. По ней в Польше сняли кино, а в России сделали даже лучше — написали пьесу, идет постановка театра «Балтийский дом» в Петербурге. Я сел писать «Одиночество в Сети — 2» через 18 лет после выхода первой книги. И это не сиквел, я хочу это подчеркнуть. Хотя издательство просило меня написать продолжение уже через 2 года после издания «Одиночества в Сети». Все понимают, почему они просили — из-за денег. Я им отказывал. Мне это не было нужно, я зарабатываю как ученый. У меня были другие сюжеты — «Повторение судьбы», «Любовница» «На фейсбуке с сыном», «Бикини» и много разных книг. И меня оставили в покое с идеей сиквела. Но книга была феноменом. Для меня, химика, информатика,  огромной неожиданностью стал ее успех. Иногда и теперь бывает — проснусь и думаю, а моя ли эта книга или не моя книга?

Продолжение истории крутится вокруг первого романа, и я понимаю, почему издатели попросили меня включить этот сюжет. Чтобы показать, как «Одиночество в Сети» влияло на людей. Почему есть фильм и пьеса, почему эта книга переведена на 18 языков. По ему на встречах во Вьетнаме, в Албании, Германии и других странах меня до сих пор о ней спрашивают. Когда я приезжаю в Россию, причем не только в Петербург и в Москву — я был в Хабаровске, Архангельске, Ханты-Мансийске, Барнауле и других городах, — в книжных магазинах, даже в небольших, она есть на полках. Это значит, она важная.

Я рада, что вы написали продолжение. Очень люблю книги с эпилогами, где писатель немножечко приоткрывает завесу будущего героев. Что там, после «жили они долго и счастливо». Встретить героиню и ее сына через 20 лет, узнать, как сложилась их жизнь — это всегда приятно. Но если кто-то не читал первый роман, вторая книга абсолютно самодостаточна.

Вы первый человек, который прочитал эту книгу. И я благодарен, что вы мне об этом сказали, потому что у меня есть опасения. Новая книга — это маленький ребенок, и я бы хотел, чтобы ему было хорошо в жизни, особенно в российском пространстве, которое для меня невероятно важно. Издать книгу в России — это успех. Потому что вы — читающая страна. Я знаю статистику и в Германии, где я жил 32 года, и в Польше, в других странах. В России читают очень-очень много.

Можно ли читать эту книгу, не зная первой части? Да, все будет понятно (в России первая книга вышла в 2005 году, сегодняшним 25-летним было 10 лет, едва ли они ее читали. — Forbes Life). Но если кто-нибудь хочет понять, что происходит в душе Агнешки, что стало с ней целую жизнь спустя, — должен прочитать «Одиночество в Сети».

В новой книге технологии здорово ушли на второй план. При этом там есть замечательная фраза, что цифровая Надя, влюбившись, стала аналоговой. Они стали писать друг другу обычные письма.

Да, это правда. Потому что, понимаете, для молодых людей цифровая среда настолько привычна, что об этом нет смысла писать. Когда в XIX веке, в 1876 году Александр Белл изобрел телефон и люди его увидели, это тоже был первый гаджет — и во всех книгах того времени герои друг другу телефонировали. Так же у моих героев в 1996 году новым средством связи стал интернет. Интересно, что когда появился телефон, люди не знали, как его использовать для личного общения. Это научный, исторический факт. Никто не говорил «я люблю тебя» по телефону. Потому что это звучало странно, если ты говорил человеку «я люблю тебя» и при этом его не видел. А потом это стало нормальным.

В «Одиночестве в Сети» произошла интимизация виртуального пространства. А теперь Надя, моя героиня, она просто живет в электронном пространстве, все делает в интернете. Она всего раз была в банке, чтобы с паспортом открыть счет. А потом все онлайн. И она не считает, что интернет — это подходящее пространство для личных отношений. Поэтому она очень аналоговая. Она каждый день пишет бумажное письмо, идет и бросает его в ящик, чтобы Якуб его получил. Это я к тому, что для этого поколения пришло время насыщения — есть интернет, и есть.

Когда в Польше в 2001 году вышло «Одиночество в Сети», все критики писали – первый cyber roman. Я объяснял читателям, что такое сервер, потому что мало кто это знал. Теперь это привычно, как белловский телефон. И я хотел новой книгой показать, что эти 20 лет изменили наш мир невероятно.

Да, в «Возвращении к началу» совсем другие акценты. Вы даже рассказываете о том, кто такая Энн Воджицки (предпринимательница, соосновательница генетической компании 23andme. — Forbes Life), Надины коллеги обсуждают открытия в генетике, которые сегодня на передовом крае науки, но, в общем-то, тоже когда-то станут обыденностью.

Да, это очень важно. Прямо сейчас, во время пандемии, исследования происходят, открытия. Все тесты базируются на генетике, и, если будет средство против коронавируса, оно тоже будет базироватьСЯ на генетике. Генетика перспективна, но и очень опасна. Всегда есть риск, что она может пойти в направлении евгеники. А мы, к сожалению, хорошо знаем, что такое евгеника и как страшно можно ее использовать. И как страшно ее уже использовали не так давно, 75 лет назад.

Как считаете, вы сами когда-нибудь будете писать карантинный роман?

Я об этом думал. Карантинный, может, нет. Мне кажется, их будет и так много, потому что у людей появилось время. Но я думаю, что обстоятельства пандемии будут включены в сюжет. И люди будут понимать, если я скажу, что герой не мог встретить кого-то, потому что была самоизоляция. Я бы хотел написать саркастичный рассказ о любовниках и любовницах во время карантина. Вот вам пара, которая не может встречаться. И даже общаться, потому что все дома, и телефон всегда может посмотреть жена или муж. Это может быть интересно. Интересно тоже будет знать статистику, сколько таких отношений закончилось во время карантина. С точки зрения социологии это очень интересное время.

Еще в Британии и в Голландии правительство настоятельно советовало людям, которые встречаются, определиться: съехаться или расстаться. Так что некоторые пары, наоборот, быстрее сошлись.

Я знаю статистику пользователей Tinder — активность поиска тоже повышена. Я в свое время написал книгу, которая тоже была издана в России, — «Интим. Разговоры не только о любви». Это разговор с главным сексологом Польши Збигневом Издебским.  И он уже делает исследования о сексуальности в Польше — как пандемия влияет на сексуальную жизнь людей. Мы хотим добавить в нашу книгу новую главу.

Да, пандемия ударила не только по здравоохранению, экономике и прочему, она очень влияет на личное пространство. Коронавирус проник в самые интимные сферы жизни.

Я думаю, что после этой пандемии будет много разводов. Потому что отношения во многих семьях, в браках были очень поверхностные — люди видятся только утром, потом весь день на работе. А вечером — пришли, поужинали, десять минут поговорили о том, что делать завтра. Дети разошлись по своим комнатам, встречаются иногда на кухне с родителями.

Для некоторых браков важнейший фундамент — не любовь, а ипотека

Меня как писателя и химика часто спрашивают, какова формула любви. Я никогда не отвечал на этот вопрос (если бы я точно знал, уже озолотился бы). Но сейчас скажу так. Формула, думаю, очень простая: 90% интересного разговора между людьми и 10% интересного секса. Не наоборот. Молодые люди думают, что наоборот. Но жизнь показывает, что самое важное  — это желание говорить с любимым человеком. Когда ты абсолютно точно хочешь вернуться с работы, чтобы скорее рассказать любимой женщине или любимому мужчине, что произошло. О несчастьях, о счастье. Когда для тебя важно, чтобы первым твоим слушателем был человек, с которым ты живешь. Если ты это первому говоришь кому-то другому, то это уже начало романа.

Карантин — лакмусовая бумажка. Он сразу показывает, если отношения держатся только на экономических связях. Для некоторых браков важнейший фундамент — не любовь, а ипотека. Если людям нечего рассказывать друг другу, если неинтересно, что она думает или что он думает, если нет обмена информацией о том, как мы чувствуем, — это начало конца. И во многих домах это уже произошло, по-моему.

Чтобы на такой пессимистичной ноте не заканчивать интервью, дайте же рецепт.  Если люди поняли, что все сложно, но они хотят исправить эту ситуацию — что можно посоветовать? 

Не знаю, но хотелось бы, чтобы люди, которые выбора не имели и, может быть, впервые за долгое время  24 часа 7 дней в неделю проводят вместе, чтобы они вспомнили, почему выбрали этого человека. Может быть, этот человек, которого вы встречаете ежедневно в кухне, — очень интересная личность. Может, просто узнать до конца, какой он? Я бы хотел, чтобы люди перестроили свою оптику и после пандемии тоже. Может, стоит прикладывать немного усилий? Почему я не пошла с ним посмотреть футбол? Я ненавижу футбол, но он его обожает, может, стоит пойти? Почему не прочитать ту же книгу, о которой она разговаривает? А почему не прочитать эту книгу вслух вместе вечером, в кровати. Это невероятно интимное занятие — читать друг другу вслух.

Может быть, в конце концов, люди получили время друг на друга. Мы же обычно на этом экономим — постоянно зарабатываем деньги, что-то покупаем, думаем о новом путешествии, о том, чтобы купить новую машину, потому что 2 года уже на одной машине ездим, а соседи новую купили... У пандемии есть один положительный эффект. Теперь мы, надеюсь, заметим, насколько ценно личное общение. Самые важные люди — те, с которыми мы общаемся. Надеюсь, они рядом, дома, а не в офисе.