Дело Ричарда Джуэлла: почему новый фильм Клинта Иствуда нельзя пропустить

Когда-то Ричард Джуэлл (Пол Уолтер Хаузер) работал в полиции, теперь он трудится в частной охранной компании. Впереди важное и ответственное дело — дежурство на музыкальном фестивале в рамках Олимпийских игр 1996 года. В первый день все проходит спокойно, Ричард улыбается в толпе своей маме (Кэти Бейтс) под музыку Кенни Роджерса, а въедливая журналистка (Оливия Уайлд) очаровывает агента ФБР (Джон Хэмм). Во второй день Ричард заметит подозрительный рюкзак, тревожно выглядывающий из-под лавки. Всем, конечно, будет не до находки, но Ричард станет настаивать на своем, потребует оцепить территорию и оттеснить людей к сцене. Меры безопасности предприняты, и в самое время: звучит взрыв, и на следующий день Ричард просыпается звездой. Но у окружающих, конечно, с понятным опозданием, возникают подозрения насчет американского героя. Как получилось, что именно он знал о взрывном устройстве раньше всех?

Возможно, самый почтенный из ныне живущих и снимающих классиков — восьмидесятилетний Клинт Иствуд — из года в год занят наполнением своей импровизированной геройский франшизы историями людей с большой буквы. Началось все с биографической драмы «Снайпер» c Брэдли Купером про иракские дилеммы, после был и фильм «Чудо на Гудзоне» с Томом Хэнксом об удивительном спасении гражданского лайнера, и «Поезд на Париж» о компании американцев, предотвративших совсем недавний теракт в августе 2015 года. Даже недавний «Наркокурьер», где Иствуд сыграл главную роль, тоже по большому счету издевательское кино о герое, старике — божьем одуванчике, который занимался наркотрафиком и водил за нос ФБР. «Дело Ричарда Джуэлла» в этом смысле как бы подытоживает идеи всех этих картин. Случай его однодневного триумфа настолько парадоксален, что сразу оказывается на повестке журналистов и ФБР: слишком странное стечение обстоятельств. Главный герой — неудобный, полный, чудаковатый мужчина, живущий с матерью, который в одночасье благодаря своему феноменальному поступку стал популярнее Мохаммеда Али, зажигавшего в 1996 году олимпийский огонь.

Ричард — это такой среднестатистический «альт-райт» 24 года назад. Он хранит дома оружие, причем арсенал настолько солидный, что едва умещается на кровати, вызывая дополнительные вопросы у правоохранительных органов. Мечта Ричарда — стать полицейским — представляет собой по-настоящему детское, кидалтское желание. Поэтому искренне надеясь помочь следствию, например, при обыске его дома, Ричард никак не может остановиться и постоянно болтает двусмысленные вещи, даже несмотря на просьбу его адвоката (Сэм Рокуэлл) держать язык за зубами. И история Ричарда — это, безусловно, история олицетворенной справедливости, человека, который даже не может помыслить, что его показания могут быть использованы против него. Человека, которому совершенно невдомек, как он может быть виноват, если спас несколько сотен людей.

Иствуд — как это ни грустно — оказывается на месте своего героя. Выступая с гуманистическими идеями и обращаясь к президенту через речь удивительной Кэти Бейтс (с большой вероятностью она приведет к номинации на «Оскар»), режиссер все равно оказывается поднят на вилы. За мизогинистическую репрезентацию женщин — героиня Оливия Уайлд выманивает факты у агента ФБР, соблазняя его. За гомофобию, поскольку Джуэлла подозревали в гомосексуализме и он просил обвинителей признать, что ему не нравятся мужчины. В «Наркокурьере» на Иствуда ополчались за отображение латиноамериканцев. Кино об отстаивании чести становится перформативным актом режиссера в борьбе за правду в эпоху постправды на примере случая двадцатилетней давности. И невозможно себе представить на месте заслуженного непрощенного ковбоя Иствуда кого-то другого. В любом случае Клинт по-прежнему оставляет всех далеко позади: он не просто на коне, пожалуй, он сам поднимает олимпийский факел, сам говорит с телеэкранов и входит в каждый дом. Это предвыборная программа лучшего из лучших. Настоящего кандидата из народа. Чей пример — другим наука. Я/Мы Ричард Джуэлл/Клинт Иствуд.