Поколение Netflix. Как так вышло, что мы все стали смотреть сериалы
Мы живем в золотой век сериалов. Ежегодно появляется несколько сотен новых сериалов, из которых несколько десятков — выдающиеся, пара — гениальные, а штук 30 — просто очень развлекательные. Онлайн-платформы и кабельные телеканалы, тратят на производство оригинальных сериальных историй миллиарды долларов. Netflix — одна из таких платформ — только в этом году на сериалы и фильмы потратит $14 млрд — это больше, чем стоит вся компания Яндекс (рыночная капитализация $11.6 млрд). И Netflix — это лишь одна из платформ, занимающихся сериалами, а есть еще HBO, Amazon, Hulu, Sky, BBC, Starz, AMC. В скором времени сериалами займутся также Apple, Warner Bros и Disney — компании в этом году запускают свои сервисы. Сериалы с производственными бюджетами по $100 млн за сезон уже перестали быть редкостью, а в ближайшем будущем свет увидит сериал по вселенной «Властелина колец» с оценочной стоимостью около $1 млрд. Что? Да, именно столько планирует потратить на производство (вероятно, правда, речь о нескольких сезонах) американская стриминговая платформа. При этом за права на мир, придуманный Толкиеном, Amazon уже заплатила $250 млн. Так как и почему так вышло? Как сериалы, всегда бывшие лишь одним из элементов популярной культуры вдруг стали ее абсолютным центром?
Сериалы были частью жизни российского зрители последние тридцать лет. С падением Советского союза взрослая часть аудитории открыла для себя бразильские мыльные оперы (а сейчас — турецкие мыльные оперы, Турция неожиданно стала вторым по величине после США экспортером телевидения, турецкие сериалы идут в 156 странах), а молодые люди узнали о существовании качественных американских, британских и французских историй. Пока их родители смотрели «Богатые тоже плачут» или «Санта-Барбару», молодежь получала удовольствия от выпендрежно-загадочного «Твин Пикса», фантастического «Капитана Пауэр и Мир Будущего», увлекательных «Секретных материалов», смешной «Дежурной аптеки» или десятка историй про любовь, от «Друзей» и «Беверли Хиллз: 90210» до французского сериала «Эллен и ребята». Чуть позднее появились «Скорая помощь», «Клан Сопрано», «Секс в большом городе», «Остаться в живых», «24» и «Доктор Хаус». И все это были популярные сериалы, которые смотрели во всем мире десятки миллионов человек, но это было лишь началом настоящей телевизионной революции.
Эта революция началась в Америке и чтобы чуть точнее понять ее истоки, о которых мы поговорим в общих чертах (детально эти явления разобраны в десятке выдающихся книг, которые я буду умеренно цитировать здесь), надо представить себе американский телевизионный ландшафт. Телеканалы делятся на три категории: эфирные, кабельные, кабельные-премиальные. Эфирные телеканалы доступны всем зрителям бесплатно и как следствие живут в системе довольно строгих контентных ограничений: все шоу, фильмы и сериалы, идущие в эфире, должны соответствовать условному возрастному ограничению 6+, то есть никакого натуралистического насилия, откровенного секса, мата или провокационных тем. Поскольку эфирные каналы доступны всем, то и любой контент, которые они демонстрируют, должен быть понятен и интересен всем (с поправкой на целевую аудиторию, то есть на самую большую социо-демографическую группу зрителей конкретного канала). Соответственно, если мы говорим о сериалах, то тематически сериалы должны быть интересны максимальному количеству зрителей и герой его должен быть простым и понятным: полицейским, следователем, пожарным, врачом, юристом, итд. Такой традиционный джентльменский телевизионный набор. К таким каналам относятся ABC (сериалы «Кастл», «Анатомия страсти»), NBC («Скорая помощь», «Друзья»), FOX («Доктор Хаус», «24») и CBS («CSI: Место преступления», «Теория большого взрыва», «Хорошая жена»).
За эфирными каналами идут так называемые «базовые кабельные» — каналы, распространяемые не через эфир, но при этом живущие за счет рекламы. Эти телеканалы не связаны такими жесткими цензурными рамками как эфирные, но тем не менее откровенный секс или мат в них также под запретом — если эфирные каналы за нарушения штрафуют государственные организации, то базовые кабельные опасаются реакции со стороны рекламодателей, которые могут отозвать свою рекламу из «спорных» сериалов. К таким каналам относятся AMC и FX и если вы смотрели выдающиеся сериалы «Во все тяжкие» и «Безумцы», то вы, вероятно, обращали внимание на практически полное отсутствие в них слова «fuck».
И, наконец, самые интересные телеканалы — премиальные кабельные: HBO, Starz, Showtime. Эти телеканалы живут за счет подписки, а не за счет рекламы и не ограничены вообще никакими контентными рамками. Зрители платят за то, что они не могут увидеть или услышать нигде больше, то есть за качественный контент 18+. С точки зрения контентных ограничений, также устроены и новые — если не сказать сейчас «главные» — игроки телерынка — онлайн-платформы Netflix и Amazon. Они также доступны только по подписке и совершенно не ограничены ни в выборе тем, ни в способе их изложения.
На протяжении десятилетий королем сериалов было массовое телевидение. Только главные эфирные телеканалы могли позволить себе тратить десятки миллионов долларов на качественные сериалы, понимая, что их увидят десятки миллионов зрителей и любые затраты на производство вернуться сторицею (особенно когда сериал после показа попадает в «синдикацию», то есть основной канал-бродкастер начнет продавать права локальным телестанциям). И если бы мы жили в мире, придуманном консервативными телевизионными начальниками, то не видать бы нам никакого «Золотого века сериалов», потому что машина работала, сериалы производились и деньги зарабатывались — чего еще желать? И тем более зачем менять то, что и так отлично работает? Но проблемы пришли откуда не ждали. Изменился мир и изменились зрители, а, самое важное, изменился характер потребления контента. Как пишет в своей книге «Борьба за будущее кино» Бен Фритц, первыми это почувствовали не телеканалы, а киностудии — кинобизнес начал стремительно и бесповоротно меняться.
С каждым годом студии начали все больше и больше терять денег на драмах. И, как следствие, драмы стали вымываться из кинотеатрального репертуара. Студии стали выпускать все меньше фильмов для взрослой аудитории, того, что иногда принято называть артстримом (art + mainstream) или просто качественными драмами. Связано это было в первую очередь с финансовыми соображениями. Как бы не странно это звучало, но на неудачном фильме стоимостью $40 млн студии теряют радикально больше денег, чем на неудачном фильме за $100 млн. Маркетинговые расходы на выпуск обоих фильмов сопоставимые, но если насыщенные спецэффектами фильмы в результате в прокате что-то, да собирают (зрители идут на них в любом случае, если не за качеством, то за зрелищами и если не американские, то китайские), то фильмы со средними бюджетами если валятся, то совсем и в результате студия может потерять $20 млн. на $100-миллионном фильме или $38 млн на $40-миллионном.
Кино и так высокорискованный, малопредсказуемый и низкомаржинальный бизнес, так что рисковать деньгами, которых не много, на подобных фильмах студии хотят все меньше. Тренд этот наметился давно и с каждым годом он будет лишь усиливаться. Хотя совсем такое кино, конечно, никуда не исчезнет — остается фактор «Оскара», который для всех студийных руководителей, кроме Disney, до сих пор остается довольно важным. И хочется, конечно, в этой ситуации по традиции обругать жадных корпоративных бюрократов и дельцов кинобизнеса, которые давят искусство настоящее, но проблема в том, что виноваты в сложившейся ситуации не студии, а зрители.