В поисках утраченного времени: как фильм «Прекрасная эпоха» показывает современную Францию
В «Прекрасной эпохе» Николя Бедос, сын знаменитого комика и актера Ги Бедоса, продолжает ностальгировать по «славному тридцатилетию» (термин для 1945-1975 годов. — Forbes Life), времени, что его поколение не застало, но слышало, будто именно тогда все во Франции было по-настоящему и лучше. Мужчины носили рубашки с отложными воротничками и курили сигареты «Житан», а не вейп. Женщины предавались порнофеминизму, на демонстрациях требовали узаконить аборты и противозачаточные, а не тюремного срока для Романа Полански. Наконец, пастис и телячьи мозги стоили сущие сантимы. Чтобы оплатить ужин с возлюбленной в бистро левого берега бедному студенту Академии Художеств, мечтающему о карьере Эрже, всего-то и требовалось разукрасить меню парой иллюстраций. Ну и каждого встречного-поперечного хотелось сразу же расцеловать, настолько все вели себя приветливо, не жизнь, а «картинки из Эпиналя» (иронически знаменитый своей пасторальностью город в Эльзасе. — Forbes Life).
Дебютный фильм Бедоса-младшего, «Месье и Мадам Адельман», в общем повествовал о тех же садах Эдема, наивно сглаживая углы, режиссер бессовестно упивался реконструкцией, вдавался в самые трогательные декоративно-прикладные детали. Война в Алжире? Не слышали. Зато вот вам меховой стульчак на унитазе и обтянутый бархатом телефон. Не кнопочный, а дисковый, какая прелесть. Про гильотину, просуществовавшую вплоть до пришествия Франсуа Миттерана (идеализация социалистов, естественно, главное ноу-хау потомственного левака Бедоса), или про шовинизм (и в конце 1980 годов на входе во многие ночные клубы, как нам недавно напомнил Арно Деплешан, висела надпись «с арабами и собаками нельзя») ни слова. Такие капли датского короля, ложь во благо — дабы успокоить погрустневшую к 2017 году нацию.
«Прекрасная эпоха», как следует из названия, опять рядит прошлое в парадный выходной костюм, но на этот раз Николя Бедос плывет по волнам чужой памяти, чуть приспустив паруса и даже сбившись с курса. Что картине только на пользу. Главный герой Виктор (совсем постаревший Даниэль Отой) четвертый десяток лет женат на Марианне (как всегда ослепительная Фанни Ардан), однако ничто ему не в радость. Сын, успешный бизнесмен в области медиа, раздражает неимоверно — гаджетами и духом позитивного идиотизма. Курить нельзя. Пить тоже следует только биодинамику. Супруга-психоаналитик пытается молодиться и уверовала в какие-то нью-эйдж методики. Лучший друг оказался вдруг — уволил Виктора с волчьим билетом. В принадлежащей ему газете комиксам и карикатурам места нет (сюжетная деталь, нагло попирающая реальность, сей жанр и вся индустрия нынче на взлете). Короче, кюхельбекерно и тошно.
Но справиться с депрессией Виктору поможет Антуан (очень убедительный Гийом Кане), сварливый ипохондрик из неблагополучной семьи, которого наш герой когда-то пригрел и обнадежил. Антуан работает машиной времени, за внушительную сумму переносит клиентов в любую эпоху. В случае Виктора — это будет 1974 год.
«Прекрасная эпоха» — кино из модного вельвета, в каждом кадре — модный лук, как в самых амбициозных ретрофильмах. Отстроенный в павильоне Латинский квартал полнится колоритными статистами, отпускающими то и дело вопиюще неполиткорректные шутки. За кадром аутентичный музон, в диапазоне от Брассанса до группы «Телефон», но Бедос, как собственно, и Виктор, прекрасно отдает себе отчет — хоть мы все в душе и пацаны в клешах, возраст молодечеству помеха, джинсовая кольчужка, увы, коротковата. На один и тот же сейшен не попасть дважды. То, что когда-то было летом любви, сегодня смотрится просто неопрятным групповым сексом. Жить надо не сенильными поллюциями, а настоящим, как бы тяжело ни было глядеть на себя по утрам в зеркало.
Конфликт «Прекрасной эпохи» — между реальностью и вымыслом, идеалами и суровыми фактами, временем и пространством — бесподобно отражает актуальные настроения французского общества. Да и самого Бедоса, как видного его представителя, уважаемого публичного интеллектуала, ибо в свободные от кино часы он выступает по телевизору с обличающими косность соотечественников юморесками. Столь же удачно диагностировать французские хвори удалось Оливье Ассайясу в «Двойных жизнях», а также бессменному дуэту злых проказников Дельпину с Керверном в I feel good (в отечественном прокате «Мне по кайфу!». — Forbes Life).
Что такое свобода и где пролегают ее границы — там, где начинаются чужие травмы и обиды, или все же «либерте» означает бесконечность — главная тема для беседы в дышащей на ладан Пятой республике. Верования мая 1968-го или, того более, азы национальной самоидентификации — «Марсельеза» и далее по кровожадному списку — со всей очевидностью не годятся для 2019 года. Это знает и Макрон, это думают и «желтые жилеты». Любая дискуссия, будь то #metoo или трудовое законодательство, моментально упирается в глухую стену. Хотим, но не можем повторить. Точнее, стесняемся. Нелицеприятную правду, потаенные желания озвучивают Марин Ле Пен и Жан-Люк Меланшон, по специальной квоте — например, вопросы национальной безопасности и мультикультурализм.
В новом фильме Николя Бедос умиляется Франции, которую все потеряли — когда вольному была воля без мультикультурной, гендерной, эгалитарной цензуры, — и тут же сам себя одергивает. Сегодня вальсировать, как Девэр с Депардье, красиво, но неправильно. Танцующие наступают друг другу на ноги, распускают руки. Прекрасное — только далеко. Рай — всегда потерянный. Зато ад — больше не другие, а мы сами. Что делать — неизвестно. Кто виноват, стране станет чуть понятнее в 2022 году.