«Долина — ужасное место, Сан-Франциско — гнусный город»: Илья Осколков-Ценципер о том, как придумывать новые проекты

Вы недавно сделали курс в Сколково, где учите всех желающих «делать из ничего что-то». Этому действительно можно научить?

Мне кажется, да. Это ремесло, как у повара. А как можно научиться ремеслу? Только у человека, который этим ремеслом занимается. Лучше всего, конечно, просто поработать с ним. Но и просто послушать, как повар объясняет, что для него важно следить за судьбой каждого помидора, бывает важно. И, кстати, эти разговоры полезны, даже если вы занимаетесь чем-то совсем другим и никогда не задумывались о судьбе помидоров. Я на днях читал интервью с одним хореографом и обнаружил, что его размышления про методику очень похожи на мои собственные мысли. Его слова на совершенно постороннюю мне тему помогли мне посмотреть на свое дело под другим углом. В общем, придумывать новое — это умение. Есть талантливые люди, у которых это получается как бы само, точно так же как есть прирожденные повара. Но научить готовить омлет можно почти любого человека.

Есть какие-то специальные методики для придумывания нового?

Чтобы придумывать новое, нужны наборы таких приемов или, скажем, фреймворков, дисциплинирующих тебя, которые надо уметь комбинировать. Это как в боксе или борьбе. Например, мы используем методику, которую называем story driven design. Как правило, для проектирования, дизайна, для создания чего угодно нужна большая метафора, которая склеивает вместе части того целого, которое мы создаем. Зачем это нужно? Когда возникает что-то новое, невозможно сходу проверить все гипотезы. Приходится соглашаться на некоторое поэтическое допущение: если все получится, склеится и всякое лыко будет в строку, получится хорошо. Но для этого нужно с самим собой очень точно договориться о том, что это вообще такое. Чтобы идея сохраняла форму. Ведь возможностей бесконечно много, и если не сохранять границы, все развалится. Так что мы на курсе играем с бизнесменами и менеджерами, помогая чувствовать себя уверенными в довольно абстрактном деле придумывания нового. Скажем, давайте придумаем ресторан. А какой? А почему такой? А давайте разделим роли: ты отвечаешь за меню, я за название, он за кухню. И будем защищать каждый свою роль.

И в какой момент участники осознают, что никакой мистики нет, а есть просто набор приемов? 

Нельзя сказать, что ее совсем нет. Как есть люди, которые рождаются с абсолютным слухом. Но подбирать мелодии на балалайке можно научить почти любого человека. Мы никого не обманываем, веры в то, что все люди одинаковые и можно прокачать кого угодно, у нас нет. Но большинству и не надо быть гениями. Им всего лишь нужно научиться хотя бы допускать возможность нового. Или не гнобить новое, когда его предлагает кто-нибудь из коллег.

Чем из того, что вы придумали за свою жизнь, вы гордитесь больше всего?

У меня странно устроена память. Я мало что помню о себе, в основном то, что мне рассказывали другие люди. И обычно не верю, что было именно так. Поэтому и гордости ни за что не испытываю, в основном испытываю страх разоблачения — из-за того, чем занимаюсь прямо сейчас. К тому же мне всегда было интересно создавать системы, которые живут и развиваются сами. И в результате от большинства из них остались только внешние оболочки, мало напоминающие то, что я создавал. Того, ради чего существуют сегодня некоторые, скажем так, сущности, я точно не имел в виду. Так что непонятно, есть ли тут чем гордиться.

Наверное, к этому должна прилагаться психотерапевтическая поддержка: как смириться с тем, что все, что ты придумал, уничтожили чужие безразличные люди.

Не помешало бы.

А в истории «Афиши» или «Стрелки» все строилось на интуиции и озарении или это было медленное высиживание идеи?

Интуитивных открытий в этом было довольно много. Вообще лучше всего у меня получались вещи, которые можно каждый день менять. Почему нам так интересно было делать медиа? Потому что в журнале, который выходит раз в две недели, мы все время что-то подкручивали. А на сайте это можно делать вообще каждую минуту. И конечно, лучше всего, когда есть группа людей, с которой вы выращиваете этот огород. Я в этом смысле человек не жадный и всегда смотрел на проекты как на образовательные учреждения — я сам в них учусь, и другие люди учатся.

Ведь зачастую совершенно непонятно, что вырастет. Я недавно откопал презентацию на 8 слайдов, с которой началась «Стрелка». Ужасно наивная вещь. Если бы мне такую презентацию принесли, я бы копейки не дал и ничего бы не понял. В названии школы было media, architecture и design, и никто никогда не замечал, что в действительности у нас не было ни того, ни другого, ни третьего, школа никогда этим не занималась. Вот хороший пример, как идея прорастает куда-то вбок. А иногда бывает, что проект перерастает твои ожидания. Пикник «Афиши» когда-то был маленьким бесплатным мероприятием для читателей «Афиши», и это был буквально пикник — полторы или две тысячи человек собрались, чтобы поваляться на траве. На музыкантов не было денег, поэтому музыки было очень мало. А потом он вырос в громадный музыкальный фестиваль. Сейчас, кажется, не такой интересный, как еще несколько лет назад.

Меня очень интересует динамическая форма, которая должна все время меняться, чтобы быть живой. Но менять форму энергозатратно и опасно, это делает ее более уязвимой. Я хотел бы создать организацию, которая ориентирована на достижение цели, ради которой создана, больше, чем на самосохранение. И даже пробовал пару раз, но у меня не вышло. Потому что любая организация — это организм, и инстинкт самосохранения, как правило, побеждает. На короткой дистанции его можно хлестать кнутом и гнать в атаку, но вдолгую это не работает. Любая организация со временем будет превращаться в ужасный тухляк с внутренней политикой. Можно ли этого избежать? Можно ли спроектировать так, чтобы она как можно дольше оставалась живой и адекватной? Как увеличивать количество дискомфорта вместо того, чтобы его уменьшать, что должно быть внутри, чтобы непрерывно пилить сук, на котором сидишь? Даже не знаю, в какой плоскости находится то, о чем мы сейчас говорим. Это вообще что? Как это назвать?

В каком-то смысле это образование.

Я не знаю. Наверное, это просто жизнь. Меня, кстати, в последние годы очень интересует феномен консерватизма. Раньше мне консерваторы казались просто какими-то тупыми врагами. Сейчас я думаю, что все сложнее. У них же тоже есть способ достижения счастья, и он не связан с тем, что все нужно менять и перепридумывать.

Мир бизнеса ужасно озабочен темой инноваций, придумывания новой идеи. Вам не кажется, что инновации переоценены?

О да! Мне кажется, я не знаю ни одного бизнесмена, успех которого был бы связан со способностью придумывать новые идеи. Это не помешает, нового не стоит бояться, но  умение придумывать необязательно. Выносливость, например, гораздо важнее. И это кажется все более заметным сейчас, когда мы наблюдаем крушение калифорнийского «силиконового» мифа, который просто перестал работать.

А почему перестал?

Силиконовая [Кремниевая] долина — ужасное место, Сан-Франциско — гнусный город. Но главное, вся эта история про то, что жил-был один молодой программист, потом он увидел, что какая-то вещь устроена неудобно, понял, как сделать удобно, потом пришли толстосумы, дали ему мешок денег, и теперь он богаче этих толстосумов и заодно решил глобальную проблему. Такой миф про подростка, который спасает мир и становится повелителем Вселенной. Все это полное вранье! Помните фразу Питера Тиля про Twitter? «Нам обещали летающие машины, а все, что мы получили — это 140 символов». Проблема в том, что и летающие машины не спасут человечество. Изменится ли чья-то жизнь из-за появления летающих машин? Возможно, жизнь человека, которого летающая скорая помощь привезет быстрее в больницу. А для всех остальных это решительно ничего не изменит.

Кажется, что проблемы, которыми занимаются стартапы, не очень важные. И вообще мир не слишком зависит от мира стартапов. То, что мы наблюдаем в разных областях, довольно страшные результаты, связано не со стартапами, а с тем что мир куда-то эволюционирует. Так и меняется пресловутый дух времени. Интересно, например, как медиа сами себя съели. Судя по всему, медиа никогда не писали никакой правды, но когда я занимался медиа, я искренне верил, что мы занимаемся правдой. И кажется, что с точки зрения психического здоровья населения это был довольно важный механизм. Не везде и не всегда, но в некоторых странах иногда все же возникало ощущение, что кому-то можно верить. Что кто-то отвечает за базар. Сейчас мы вдруг оказались в мире, в котором верить нельзя никому. Просто непонятно, как узнать факты. Фейсбук тоже  явно не был сделан для разрушения психики миллиардов людей, но одним из последствий его проявления стали девочки, которые кончают с собой из-за того, что они недобрали лайков в инстаграме.

С другой стороны, вчера мы разговаривали с одной симпатичной молодой женщиной, мы помогаем ей делать амбициозный медицинский проект. Меня поразило, что директор большого медицинского бизнеса, как о чем-то само собой разумеющемся, говорит о детях с измененным геномом, для которых потребуется отдельная медицина. То есть о том, что мы расслоимся на тех, кто смог себе позволить генную инженерию перед тем, как завести детей, и всех остальных. Она не футуролог, просто очень неглупый человек. И у нее вообще нет никаких сомнений в том, что будет именно так, непонятно только, через пять лет или через пятнадцать. Так что придумывать новое, мне кажется, надо в первую очередь ради удовольствия от творчества. Если благодаря этому еще и денег заработать или что-то хорошее сделать — прекрасно! Но надо заниматься этим и ради кайфа, который получаешь в процессе, это совершенно эгоистическая вещь. И только так это и работает.

Хочу вернуться к разговору про образование. В последние годы бизнес-образование явно пытается перепридумать себя: в бизнес-школах появились курсы liberal arts, в них говорят про философию, моду, искусство и так далее. Это мода или действительно полезная практика? 

В этом, конечно, надо знать меру, но вообще-то так должно быть устроено любое образование. Чем ты более сложно устроенный человек, тем больше шансов, что ты сможешь решить какую-то проблему либо найти возможность. Это нужно любым лидерам. Не знаю, чему учат в академии Генерального штаба, но очевидно, что генералов тоже надо обучать именно так. Да и вообще всех людей на свете, просто это дорого. А у бизнеса есть возможность платить за то, чтобы люди, управляющие корпорациям, были качественными. Ученики в бизнес-школах хоть и разные, но все равно представляют какой-то один тип. И им невероятно важно сталкиваться с разными людьми. Я когда-то учился во Франции, писал там кандидатскую диссертацию, у нас в группе было 14 человек из 13 стран, и я был, по-моему, единственный европеец. И еще гречанка была. Всему, что было для меня полезно, я научился именно от своих соучеников из Конго, Индии и Южной Кореи. Просто потому, что они были другие. Поэтому в идеальной школе будущего клоунов будут учить вместе с генералами.

Кажется, будущее образования в этом и заключается — надо просто учить людей быть людьми. Даже не учить — помогать им. Понятно, что в образовании, как и во всем остальном, скоро все поменяется, будет миллион разных возможностей и приемов, и разобраться в них окажется еще сложнее, чем сейчас. Единственное, что мы понимаем про будущее — это что более здоровые во всех отношениях, более сложно устроенные, более заинтересованные люди имеют больше шансов быть счастливыми, чем люди с одним гипертрофированно развитым навыком, подавившим все остальное. И образование, которое поможет нам такими стать, и будет самым эффективным.