Со времен публикации рассказа Роальда Даля «Вкус» в женском журнале Lady’s Home Journal в далеком 1945 году мирные граждане периодически задаются вопросом: «А не дурят ли нас винные дегустаторы?»
Уже в семидесятые годы прошлого века образ дегустатора в массовом сознании был окружен примерно равным количеством мистификации, иронии и даже сарказма. Вспомните все несчастья, свалившиеся на обаятельного героя Луи де Фюнеса в фильме 1976 года «Крылышко или ножка?».
Однако с тех пор, как прохождение через частокол винной критики стало обязательной процедурой для утверждения репутации винного бренда, образ дегустатора обременился дополнительным грузом ответственности. С 1977 года начал выходить ежегодный карманный справочник Pocket Wine Book великого Хью Джонсона, а в 1978-м тридцатилетний Роберт Паркер начал прямую рассылку своего информационного письма The Baltimore-Washington Wine Advocate, которое всколыхнуло весь винный мир, превратив Паркера в кумира и законодателя винной моды.
С конца восьмидесятых и вплоть до начала двухтысячных годов от мнения Паркера могла зависеть судьба и отдельных винных производителей, и целых винодельческих областей, и отдельной партии, и целого урожая. Что такое хорошо и что такое плохо в аромате и вкусе вина, в производственном цикле и в его рыночной цене, определял балтиморский оракул.
Возмущенные виноделы подавали на Паркера в суд, оппозиционные винные критики, не согласные с бескомпромиссностью его органолептических оценок, вступали с ним в публичную полемику, но благодарная потребительская аудитория оставалась верна своему гуру. Для роста винного самосознания паркеровская стобалльная система оценки вина предоставляла питательную среду. Каждый винный энтузиаст мог поставить вину свои сто баллов и почувствовать себя «немного Паркером».
В течение какого-то времени все участники этой ролевой игры придерживались установленных правил, и вопрос объективности дегустационной оценки вина просто не поднимался. Число авторитетных винных критиков, в соответствии с растущим спросом на вино, увеличивалось…
Как известно, с помощью одних и тех же маркетинговых принципов можно продвигать не только настоящий продукт, но и подделку. Экспертная среда оказалась питательной не только для суперпремиальных вин, но и для высококлассных фальсификатов.
Человек, известный миру как Харди Роденшток, на шесть лет старше Роберта Паркера, однако вином он заинтересовался несколько позже. По крайней мере за коллекционера винтажных вин он стал выдавать себя в 1980 году.
Официальная история приобретения главного предмета его коллекции отсылает нас к 1985 году, когда он «случайно» стал обладателем некоторого числа старинных бутылок, будто бы обнаруженных в замурованном парижском подвале. Самые старые из них относились к концу XVIII века и имели гравировку с инициалами американского президента Томаса Джефферсона. Харди Роденштоку удавалось в течение более двадцати лет вводить в заблуждение ведущих экспертов, которых он приглашал на эксклюзивные дегустации винных «раритетов». И все это время он успешно продавал подделки старых вин на ведущих аукционах.
Среди уважаемых людей, которые посещали дегустации Роденштока, были и Роберт Паркер, и его вечная английская оппонентка Дженсис Робинсон, а главный винный эксперт Christie’s Майкл Бродбент не сумел разглядеть подделку в выставленных Роденштоком на торги самых дорогих лотах. За Роденштоком, которого, кстати, так и не удалось посадить, последовали Руди Курниаван и другие фальсификаторы, чья винная карьера завершалась, впрочем, менее счастливым образом.
Но каждый новый случай обострял наболевший вопрос: «Винные дегустаторы — кто они?» Уникумы с феноменальной памятью и эталонным вкусом или фокусники, обладающие даром массового гипноза?
В начале двухтысячных годов в стане дегустационных скептиков возникли новые сомнения. Так, в 2001 году французский академик Фредерик Броше обнародовал результаты эксперимента, который он провел с участием 57 добровольцев из числа винных специалистов и увлеченных любителей вина. Одно и то же бордоское вино он наливал испытуемым из двух разных бутылок: одна была легкой и с простой этикеткой, а вторая — тяжелой и с этикеткой известного Grand Cru. Дегустационные оценки, выставленные вину, разлитому из красивой бутылки, оказались на порядок выше, чем оценки того же вина, но из бутылки попроще.
Калифорнийский винодел Роберт Ходжсон стал известен благодаря серии проделанных им похожих опытов, которые он проводил начиная с 2005 года.
Дегустационной комиссии, состоявшей из судей известного калифорнийского винного конкурса, он предложил винный сет, в котором несколько вин были предложены по три раза — в разных бокалах абсолютно одинаковой формы. Как уже нетрудно догадаться, одно и то же вино получало от одних и тех же дегустаторов совершенно разные оценки — в диапазоне от посредственных 84 до отличных 95 баллов из 100 возможных. По результатам проделанных экспериментов Ходжсон пришел к выводу, что не более 10% испытуемых судей дают более или менее адекватные дегустационные оценки.
В одном из саркастических очерков, где речь шла об ошибках знаменитых винных экспертов, язвительный автор сравнил дегустаторов с плюшевыми медвежатами, на которых до сих пор держится многомиллионный винный маркетинг.
От погружения в полный нигилизм винную индустрию спасает, как ни странно, практика проведения наименее серьезных винных вечеринок, где вино разливается без пространных комментариев. Замечено, что при большом скоплении пьющей публики, которая в процессе потребления не стремится продемонстрировать уровень своей осведомленности о вине, быстрее всего заканчиваются наиболее качественные и дорогие вина.
То, что инстинкт (или все-таки вкус?) заставляет человека пить в первую очередь лучшее вино, в свое время заметил и отец современной винной критики Хью Джонсон.
«Если вы хотите узнать, какое из достаточно дорогих вин по-настоящему великое, пригласите в гости несколько своих хороших друзей и поставьте перед ними на стол те вина, уровень которых вы хотите проверить, — говорил Хью Джонсон в одном из своих интервью. — В той бутылке, которая быстрее закончится, и было самое великое вино».