Музей Давида Якобашвили открыт для всех бесплатно. Что вы там увидите?

Коллекционер, президент компании «Орион Наследие», вице-президент Российского союза промышленников и предпринимателей Давид Якобашвили открывает самый крупный в России и Европе частный музей: на Солянке на четырех этажах на площади 12 000 кв. м расположены выставочные площадки, образовательный центр и реставрационные мастерские. Постоянной экспозиции в музее не предусмотрено. Чтобы показать все музыкальные инструменты, часы, автоматоны, ювелирные украшения, художественное стекло, камнерезную пластику, редкие книги, гравюры, картины (каждая из 20 000 единиц коллекции лично выбрана и куплена Давидом Якобашвили), музей организует временные выставки. Но Давид Якобашвили и не думает останавливаться, он по-прежнему покупает, лично отслеживая лоты на аукционах и в частных коллекциях. Разговаривая с Forbes Life по скайпу из своего рабочего кабинета, Давид Михайлович подклеивает отвалившиеся лепестки из цветного камня в ювелирной композиции с цветами и ягодами начала XX века.

 - Давид Михайлович, после открытия музея вы проснулись знаменитым?

- Конечно, я стал известнее. О коллекции узнало больше людей. Многие даже не догадывались, как выглядит мое собрание. Ну, может быть, думали, что у меня два альбома марок. Сейчас, когда они приходят в музей или видят инстаграм или публикации в прессе, начинают живо интересоваться. Мы планируем не только показывать собрание, но и проводить мастер-классы, лекции, семинары. Это требует много и сил, и финансовых затрат.

 - Частный музей помогает бизнесу?

- Что скрывать, на музей у меня большие надежды. Завязываются связи, мое восприятие чуть-чуть улучшается, без сомнения. Но в любом случае музей надо содержать. Мне этим приятно заниматься. Поэтому я работаю по всему миру.

 - Сколько времени у вас занимают бизнес, семья, коллекция?

- Семья всегда на первом месте.

Без бизнеса коллекции не будет, я не смогу ее содержать, не смогу покупать. Получается 50 на 50: бизнес и коллекция. Много времени занимает отбор и поиск предметов. Я все делаю сам, как ни странно.

 - Где вы ищете свои сокровища?

- В России, к сожалению, мало чего осталось. Очень редко удается что-то найти, 80% коллекции куплено за границей.

 - У вас одно из лучших собраний русской бронзы.

- Да, бронза просто сумасшедшая. Без хвастовства могу сказать: второго такого полного частного собрания ни у кого больше нет.

 - Как вы собирали?

- Как-то в Москве мне принесли несколько предметов. Человеку нужны были деньги, и он продавал. Я подумал: ну куплю, потом кому-нибудь подарю. А потом увидел ценность этих работ и не захотел никому дарить. Стал сам собирать. Пошло-поехало. Началось с нескольких работ Позена, Лансере, потом появились Трубецкой, Опекушин. В музее выставлена маленькая часть коллекции. Высококлассной бронзы столько, что мы можем менять экспозицию, устраивать новые выставки каждый год.

 - Откуда у вас такая восприимчивость к искусству? Вы с детства были окружены изящными вещами?

- Разбираться я потихонечку научился сам. Но и в детстве кое-что видел. Я рос в достаточно зажиточной семье. В какой-то момент мы все потеряли. Дома было не роскошно (в советские времена о роскоши говорить не приходилось), но у нас  было лучше, чем у других. Мой дед занимался бизнесом, у него все отняли после революции. Потом отец занимался предпринимательством. К сожалению, в Советском Союзе это было запрещено. Из-за этого у него, у семьи были проблемы. Я пошел по стопам отца и решил для себя, что в Советском Союзе оставаться нельзя, не выжить. А потом все на глазах изменилось. В 1990-е годы бизнес получил заслуженную свободу. Появилась возможность себя показать, что-то сделать. Мы и делали.

Из предметов, которые помню с детства, — швейцарская табакерка XIX века. Году в 1978–1979, в тяжелый момент, я ее продал. Думаю, эта история дала толчок тому, что сейчас я собираю табакерки. Кстати, ту семейную табакерку мне недавно предлагали выкупить назад. Но я отказался. Не хочу. Что ушло, то ушло. Сейчас у меня в коллекции около 2000 табакерок. Я думаю, это не только одно из самых больших собраний, но и одно из самых важных по качеству.

 - Где больше всего сохранилось табакерок?

- В России их исторически было немного. В Эрмитаже достойная коллекция, в Музеях Кремля. Но лучшие собрания в Англии, в Германии, во Франции.

 - Чем так интересны табакерки?

- Табакерка — это традиционно четыре вида золота, инкрустация, ручная работа, драгоценные, полудрагоценные камни. В табакерке важна история.  Кому и кем подарена, когда, в связи с чем. В моем собрании табакерки с конца XVII века, весь XVIII и XIX век. Есть и работы Фаберже начала XX века. Мы исследуем их историю, особенно подробно удалось проследить наполеониану, со всеми родственниками, любовницами, подарками маршалам, генералам. Русская часть хорошо представлена: подарки Екатерины, Александра I, Александра II, Александра III и Николая II.

В некоторых табакерках есть секреты. На крышке — один сюжет, а за потайной дверцей — или локон спрятан, или другой сюжет. С парадной стороны — портрет, а внутри — эротическая миниатюра. Особенно это было популярно при Наполеоне. Вероятно, он сам и задавал эту моду. В этот период много создавали и табакерок, и часов, и автоматонов с эротикой.

 - Насколько за 200 лет изменились представления об эротике?

- Все то же самое. Позы те же.

*****

 - Давид Михайлович, коллекционирование затягивает?

- Конечно, затягивает. Это своего рода наркотик. Никуда не деться. Все мы люди.

 - Вы азартный человек по натуре?

- Знаете, в казино я никогда не играл.

 - У вас же в 1990-е была «Метелица» на Новом Арбате!

- Там я стоял с другой стороны стола. Ну, может быть, раза два или три кому-то помог, поставил фишки. Но у меня никогда и в мыслях не было играть на деньги. Даже в молодости, когда я работал в лаборатории, мы играли в преферанс на интерес или на щелбан. В моем окружении были ребята, которые ходили на катраны, но у меня это никакого интереса не вызывало. Другое дело — владеть казино. Это бизнес. В казино четко прописаны правила. Статистика — неумолимая штука. Владелец казино получает 15–20% от тех денег, которые туда приносят, а 80–85% клиенты забирают обратно. То есть один принес, другой забрал, а мы между ними на комиссии сидим. Вот и все. Мы создаем условия, чтобы они могли играть между собой. Они играют не с крупье, крупье — это человек-функция, а сами с собой.

 - То есть азарт у вас проснулся, только когда вы стали покупать антиквариат?

- Да, азарт открылся и развился. Я получаю удовольствие от того, что делаю.

 - Какие ваши последние находки?

- Пополняю коллекцию ваз. В ближайшее время выпускаем книгу о вазах. У нас одна из самых значительных коллекций ваз ар-нуво и ар-деко таких мастеров, как Галле, Декоршемон, братья Дом, Аржи-Руссо — всего более 2000. Мы планируем выпустить три книги про вазы и стекло. Есть работы Фаберже, где они используют стекло мастеров Дом.

Очень хорошие скульптуры Шарля Кордье, мастера XIX века. Его работы есть в Америке, в Германии, во Франции. Зарегистрировался на аукцион, который пройдет через пару недель, где выставлен мрамор Кордье. Недавно купил прекрасную итальянскую скульптуру Жан-Леона Жерома на аукционе Sotheby’s. Сейчас готовим документы для вывоза.

*****

 - Вас можно увидеть с табличкой в аукционном зале во время торгов?

- Очень редко. Нет смысла куда-то ехать, когда есть интернет. Обычно я участвую в торгах онлайн или мне звонят.

 - У вас есть свои дилеры, которые участвуют за вас в аукционах?

- Нет-нет. Я только сам. Не люблю, когда вмешиваются в мои дела. Никаких дилеров, поводыри мне не нужны. В аукционных домах есть такая услуга: пять-семь сотрудников аукциона звонят зарегистрированным участникам торгов по телефону во время сессии и торгуются вместе с ними. Объявляют цену, а вы говорите да или нет. Или ставите «бид», например, $50 000, и они торгуются до этой цены. Если мою ставку кто-то перебил, значит, перебил. Но я предпочитаю торговаться самостоятельно, онлайн.

 - Были ли случаи, когда вы теряли голову на торгах, так увлекались?

- Нет, всегда сохраняю разум. Но были случаи, когда я осознанно переплачивал за лот. Есть такие примеры, когда торг начинался с €5000 и цена увеличивалась до €300 000. Так бывает с важными для меня табакерками.

Например, недавно торги стартовали с £5000, а табакерка мне досталась за £28 000. Особо ценные табакерки очень дороги. Любимых нет, все они важны.

Эта немецкая табакерка — эмаль, несколько цветов золота — недостающее звено, временной переход от работ одного мастера XVIII века к другому.

Мыслить понятием коллекции, а не просто отдельными предметами я стал недавно, лет пять назад, когда начал каталогизировать свое собрание. Я познакомился с Чарли Труманом, историком искусства, ведущим специалистом в области золотых табакерок. Он приехал, осмотрел коллекцию, помог ее классифицировать. Мы начали работать над книгой. К сожалению, в феврале прошлого года он умер, но мы продолжаем каталогизацию с другими специалистами.

Сейчас на торгах практически каждый день продаются табакерки. Возможно, они хороши, но в моей коллекции есть намного лучше. Но мне важно искать исторические связки.

*****

 - Продаете ли вы что-то из коллекции?

- Однажды продал одну вещь, решил, что нет смысла ее держать. Как-то на аукционе мне досталось бриллиантовое украшение JAR, я доторговался до $1 млн. И тут мне стали звонить из аукционного дома с предложением его продать. Другой бидер опоздал на торги и был готов выкупить лот. Я предложил ему условия: забрать вещь, оплатив мне вторую вещь JAR, которую я купил на тех же торгах.

Жена не возражала? Не жалко было потерять украшение JAR?

- Эта вещь не в ее стиле. А бидер оплатил мне второй предмет. У меня есть несколько вещей JAR, но нет смысла собирать полную коллекцию. На мой взгляд, украшения JAR не так привлекательны, как бронза, кость.

 - Менялись ли ваши вкусы за это время?

- Мои вкусы остались прежними. На моих глазах стало модным собирать современное искусство. Я его, к сожалению, не воспринимаю. Работы бессюжетные. Цены сумасшедшие. Но я и Джакометти не понимаю, и импрессионистов не покупаю. На все свой любитель.

*****

- Давид Михайлович, как завоевать репутацию на мировом антикварном рынке?

Репутацию можно заработать только одним способом — деньгами. Вы покупаете, и вы платите.

Важно, конечно, еще, в каком объеме вы покупаете. Поэтому в большинстве аукционных домов меня знают. Меня знают коллекционеры, я никогда не отказываю, когда меня приглашают посмотреть их собрания или просят разрешения посмотреть мою коллекцию. В мире много хороших коллекций. По сравнению с ними у меня не самое большое собрание, но, пожалуй, самое разнообразное.

Кто-то много лет собирает бронзу и только бронзу. А у нас и европейская бронза, и русская бронза, и бронза со слоновой костью, и скульптура из слоновой кости. Вазы. И фотографии, и книги XVIII, XIX, начала XX века, и картины Чистовского, и Зичи, и Орловского, и автоматоны, и часы, и ювелирные украшения, и камнерезная пластика. Из современных камнерезов мне нравится Манфред Вильд, ему уже под 80 лет, он мой хороший приятель. Деды и прадеды Манфреда поколениями были поставщиками российского императорского двора, работали на Фаберже. Очень интересно работает Альберто Куиспе, мастер из Перу. Есть изделия из серебра мастера Стора.

 - Как с такими интересами не вылететь в трубу?

Я знаю, что сколько стоит. Если цена задрана, я ее опускаю. Как говорится, на каждый ответ есть свой привет.

Бывает, например, такое: я не участвую в торгах, но, если работу не продали, связываюсь с продавцом и предлагаю свою цену.

Недавно я хотел купить несколько вещей, которые не продались на торгах. Я предложил владельцу цену на 30% дешевле эстимейта. Одну вещь продали, а пять других — нет. Ну нет, так другие найдем. Как говорится, у каждого чекиста должно быть горячее сердце и холодный ум. На аукционе надо чувствовать себя чекистом.

Например, я искал Чипаруса. За скульптуру запросили большие деньги, я торговался-торговался и купил. Бывает, что оппонент опережает меня.

Совсем недавно я торговался онлайн за вазу по дороге домой. Думал, вот доеду до дома и как раз куплю. Но в лифте связь прервалась, и как раз в этот момент ваза ушла. Прекрасная была ваза. Что делать? Я купил две другие.

 - Жена и сын тоже так покупают?

- Покупаю только я. Но они не возражают.

 - Что у вас сейчас на примете?

- Хочу выкупить частную коллекцию Чистовского. Я что-то уже купил, но там остались цветы и женщины. И то и другое я люблю.