«Я сочувственно отношусь к мерзавцам». Правила жизни Кирилла Серебренникова

Сегодня день рождения у российского режиссера театра и кино, сценариста, художественного руководителя московского театра «Гоголь-центр» Кирилла Серебренникова, ему исполняется 49 лет. За свою творческую деятельность он снял более двух десятков работ, удостоенных российских и международных кинопремий. В 2017 году ему было предъявлено обвинение в мошенничестве, хищении 133 млн рублей из бюджетных средств, выделенных на развитие проекта современного искусства «Платформа». Режиссер  не признает свою вину и уже год находится под домашним арестом. Не смотря на это его последний фильм «Лето» вышел в прокат в июне этого года и был представлен на Каннском фестивале. Forbes собрал его высказывания о карьере режиссера, современном театре и кинематографе.

Передо мной в юности не стояло задачи куда бы то ни было, в том числе и в Москву, уехать из Ростова. Впрочем, я и театром не собирался заниматься.

Вообще, театр, если он не выводит зрителя из зоны комфорта, — это зря потраченный вечер.

Это политики любят направлять, указывать и поучать, а театр помогает заглянуть туда, куда самому заглянуть страшно.

Я думаю, что политическое кино — оно не про аспекты современной политики, а про то, что происходит с людьми здесь и сейчас, в России. Мне кажется, ничем другим вообще не стоит заниматься. Ни в театре, ни в кино.

Кино — это зеркало. Ты смотришься и видишь себя.

Про наш театр нельзя говорить. Канал «Культура» отказывается присылать камеры на наши премьеры, даже на самые громкие. Про мой спектакль, в котором, допустим, занят какой-нибудь артист, связанный с Первым каналом, на этом канале будут говорить, не упоминая фамилии режиссера.

Если не хочешь гражданской войны, задуши эту войну вначале в себе. Это не значит, что я всех люблю, но я всех уважаю. И сочувственно отношусь даже к мерзавцам, полагая, что они совершают гадости, за которые им потом будет либо очень стыдно, либо с ними что-то случится.

Некоторые спектакли я не могу смотреть. Физиологически невыносимо. Уважаю людей, которые их делают, знаю, что это тяжелый труд, но не могу.

В кино я не люблю кастинги. Невозможно по кастингу понять о человеке ничего, потому что у него стресс, у меня стресс. Я очень долго к людям приглядываюсь, мы о чем-то разговариваем или молчим. Достаточно мучительный процесс. Я точно знаю, что театр делается командой, каждая позиция здесь, от администратора на входе до пресс-атташе, очень важна. Не тот человек — и все будет не так.

Я вам честно скажу, иногда я прихожу к каким-то продюсерам и говорю открыто: «Давайте я сниму фильм или поставлю спектакль под другой фамилией. И посмотрим, что будет».

Мне важно знать, что я свободный человек, что театр — это не вериги или тазик с бетоном, в котором стоят мои ноги. Я хочу знать, что я волен уйти в любой момент — и нет никой драмы, я просто иду дальше.

Необходимость ставить современный текст у меня есть постоянно. Это некая режиссерская гигиена.

Для себя я до конца не могу сформулировать — должен ли сегодня режиссер быть такой фигурой, какой она сформировалась в XX веке — абсолютным диктатором, или нет? Он, для меня это несомненно, — демиург, творец театра.

Мы все время талдычим про «традиции» и «классику» в театре, но для меня совершенно очевидно, что, например, не бывает классического театра. Или — живой, современный механизм, или — театр-музей.

Культура — это привычка. Что до сих пор сохраняет Россию театральной державой при полном кризисе театра? Сила привычки. Привыкли, что театр — важная вещь: пусть мы даже в него не ходим, но он должен быть.

Есть Министерство культуры, нет Министерства культуры — никакое Министерство культуры не запретит поставить спектакль, если очень хочется его поставить. Для спектакля ничего не надо. Голый артист на голой сцене, как выясняется. Никакое Министерство культуры не заставит писателя не писать книжку, художника не писать картину.

Театр — это не про роскошь и не про «заработать много денег», это про «заниматься искусством», это про формулирование идей, про исследование современного человека, про философию, про сочетание зеленого и фиолетового, наконец. Но не про деньги. Хочешь деньги зарабатывать — иди нефтью торговать или вон на госслужбу.

Мы не спрашиваем на входе: «Вы хороший человек или плохой? Левый или правый»? Театр – для всех. В этом и есть смысл этого чудесного искусства, что оно тотально, абсолютно демократично.

При подготовке материала были использованы материалы Российской газеты, mignews.com, tvrain.ru,  Forbes, Meduza, Esquire, Aфишаdaily.