Проект «И досадно мне стало, что у меня не было и не будет времени заняться искусством». Образы Ленина из коллекции Игоря Суханова» рассказывает об изменениях фигуры вождя в искусстве, оставляя политическую фигуру за пределами исследования. Это попытка представить частное собрание и частный интерес к теме, не так давно обладавшей статусом первостепенной государственной важности.
Ленин с Гармошкой, неизвестный автор
В коллекции Игоря Суханова оказалось много мелкой пластики, в том числе небольшие скульптурные модели для конкурсов. Празднование столетия со дня рождения В. И. Ульянова в 1970-м году породило множество конкурсов и заказов. Появился запрос на новые иконографические ходы и эксперименты с образом Ленина, продолжавшийся до конца существования СССР. Зачастую это приводило к обобщению, монументализации и превращению вождя пролетариата в эффектный знак.
Но случались и странные отклонения, как, например, в случае этой модели 1980-х годов. Закинувший ногу на ногу Ильич, в кепке и с гармошкой, странно похож то ли на героя Шукшина, то ли на крокодила Гену. Попытка найти новые возможности для создания интимного и непафосного образа Ленина проваливается и балансирует на грани карикатуры.
«Ленин и Джакометти», Леонид Соков
Выставка не могла состояться без самой известной работы Леонида Сокова. Это рассказ о лобовом столкновении двух икон — соцреализма и модернизма, которого так и не произошло. Созданное за два года до распада СССР произведение показывает главное противостояние второй половины XX век а — двух идеологий как двух несовместимых пластических языков. На самом деле, соцреализм не был таким уж однородным и консервативным, что заметно и на нашей выставке.
«Последний передвижной памятник Ленину», Владимир Козин
Владимир Козин, советский скульптор, в молодости успевший поставить несколько памятников, в продолжение всей своей дальнейшей биографии боролся с конвенциональным монументом. Его скульптура зачастую подразумевает потенциальное взаимодействие зрителя с ней, выступает в качестве реквизита для перформанса. Так и «Последний передвижной памятник Ленину» предполагает, что его нужно тянуть, а сброшенный бюстик Ленина будет подскакивать и перекатываться на ухабах. Однако художник помнит и про возможность большого высказывания в пространстве города.
Если представить его работу в большом размере на площади (Лубянской, например), то и ржавые санки, и булыжник, и сам поверженный вождь мировой революции становятся щемящим высказыванием о трагедиях отечественной истории ХХ века.
«Посмертная маска Ленина», Сергей Меркуров
Копия посмертной маски Ленина была ценным атрибутом мастерской советского скульптора и живописца. Как позднесоветский официальный язык был системой ссылок на ранее одобренные источники, так и возможность использовать при работе посмертную маску придавала изображениям В. И. Ленина большую легитимность и достоверность. Автор маски получил в свое время главный скульптурный заказ страны — создания стометровой фигуры Ленина, которая должна была венчать знаменитый невоплощенный Дворец Советов.
«Неофициальный альбом», Ренат Волигамси
Вокруг Ленина расцвело множество легенд и мифов. Он и гриб, и немецкий шпион, и агент мирового сионизма. Художник Ренат Волигамси предложил альтернативную версию биографии Ленина, где тот предстает человеком, намного пережившим официальную дату собственной смерти, много путешествующим, обросшим многочисленным семейством, активно продвигающим идею революции в разных уголках мира. Выполненная в технике фотографии, эта серия вполне удовлетворяет запрос знать «правду», спрятанную от людей тайным мировым правительством.
«Лампочка Ильича», Константин Симун
Небольшая бронзовая скульптура классика ленинградского модернизма, автора «Разорванного кольца» (знаменитого монумента, посвященного прорыву блокады Ленинграда) Константина Симуна. Обнаженный, несколько гротескный Ленин, торжественно держащий в вытянутой руке горящую лампочку, превращается в настольный светильник. Этот образ можно воспринимать двояко. С одной стороны ниспровержение вождя, а с другой стороны - память о былых свершениях, интимный монумент несбывшейся надежде, отчаянной дерзости.
«Ленин в зимнем уборе», Наташа Юдина
Жительница Томска, Наташа Юдина часто использует клише и этнографизмы, связанные с Сибирью. Холод, мех, ссылки, снег, спячка, бескрайность и бесчеловечность: самоэкзотизация, наверное, самая распространенная художественная стратегия прошедшего десятилетия. Этим приемом пользуются художники и в умирающих советских индустриальных городках, и в африканских деревнях. Однако перфекционизм и самоирония приятно выделяют Наташу на фоне орды арт-нытиков с колониальных окраин. Поэтому и Ленин, утепленный мехом белой норки, на выставке экспозиционно обособлен.
«Покушение на В. И. Ленина», Николай Томский
Классик советского искусства, автор галереи портретов лучших людей Страны Советов Николай Томский одним из первых понял: интерпретация образа Ленина от имени художника — это политический акт, со всеми возможными последствиями. Опасности можно избежать, максимально придерживаясь первоисточника. Так и в этом случае сцена покушения пересказывает языком рельефа картину Владимира Пчелина. Источник выбран не случайно — картина начата в год смерти Ленина, автор видел вождя лично. Автомобиль и пистолет написаны с натуры.
About Lenin, Павел Пепперштейн
Павел Пепперштейн — большая звезда российского современного искусства, основатель направления «Психоделический реализм», естественно, не мог пройти мимо фигуры Ленина. Лист, напоминающий по композиции то ли житийную икону с клеймами, то ли комикс, вплетает вождя мирового пролетариата в калейдоскоп странных встреч и событий, таких как отлов Лениным Чиполлино при содействии Будды.
«Ленин в Цюрихе», Владимир Шинкарев
Основатель группы «Митьки» и автор одноименного текста, Владимир Шинкарев сделал выдающуюся карьеру — не только по российским, но и по международным меркам. Его тонкие лиричные холсты не раз появлялись на крупнейших ярмарках в окружении Баскиа, Уорхолла, Барсело. Сотрудничество с легендарным галеристом Бруно Бишофбергером привело Шинкарева в Цюрих, где он проводил много времени в художественной резиденции. Там Шинкарев и набрел на совершенно нетипичный для него образ другого цюрихского изгнанника, томившегося в швейцарском коматозе в отрыве от кипучих событий на родине и без возможности на них влиять. Ленин в исполнении Шинкарева — загадочный автопортрет.