Во второй половине XX века понятия Большой театр и Юрий Григорович были неразделимы, и тот стиль, который называют в мире Bolshoi Ballet, формировался на постановках Григоровича — огромных сюжетных балетах, требующих гигантской энергии даже от последнего танцовщика в кордебалете и эмоционального пожара от солистов.
Весь январь и февраль Большой театр отмечает 90-летие Григоровича. В честь хореографа, 30 лет стоявшего у руля балетной труппы, проходит фестиваль его постановок. Юрий Григорович — автор десяти оригинальных сочинений и редактор балетной классики на сцене Большого. Большинство его постановок не сходит со сцены многие десятилетия, в настоящий момент в репертуаре театра восемь оригинальных балетов Григоровича. «Золотой век», например возобновлен специально к юбилею, сделана третья редакция «Спящей красавицы», «Жизели», «Баядерки», «Дон Кихота» и «Корсара». Григорович до сих пор сам командует своими спектаклями: приходит на репетиции, следит за работой ассистентов, назначает новых исполнителей и даже лично проверяет свет.
«Баядерка», 25—28 января
Классический балет Петипа в Большом театре почти не шел — еще в начале ХХ века четырехактную махину урезали до картины «Тени», которая воспринималась бессюжетным парадом 36 дев в белоснежных пачках, вьющихся вокруг одного мужчины. Григорович в 1991 году наконец восстановил один из главных русских классических балетов в трехактном варианте. В его версии нет эффектного финала Петипа — кары богов, разрушающих мир предателей и клятвопреступников: Григорович всегда главными достоинствами спектакля почитал лаконичность и танцевальность. В своей «Баядерке» он свел к минимуму величественную пантомиму, а в «сцене соперниц» заставил прекрасную бедную жрицу и властную дочь раджи соревноваться в высоте и мощи прыжков, отстаивая право на любовь знатного воина.
«Золотой век», 1—2 февраля
Один из первых театральных опытов Шостаковича имел печальную судьбу — в 1930 году он был показан публике всего несколько раз и забыт. Полвека спустя, когда композитор для балета все еще считался немыслимо авангардным, Григорович загорелся идеей вернуть эту музыку на сцену. Он не стал использовать оригинальный сюжет про советскую футбольную команду, оказавшуюся на Западе в лапах фашистов, а придумал историю из эпохи НЭПа, соединив ее с колоритом портового города, в котором угадывается Одесса. Советские комсомольцы успешно побеждают врагов революции. Но ходят на «Золотой век» ради сцены в растленном кабаре «Золотой век», где нэпманы в полосатых костюмах и с сигарами в зубах танцуют фокстроты и танго с дамами в длинных жемчугах.
«Легенда о любви», 7—9 февраля
Если составлять рейтинг великих балетов ХХ века, «Легенда о любви» войдет в самый лаконичный из шорт-листов. Спектакль по мотивам классической восточной притчи в переложении Назыма Хикмета — второй в списке постановок Григоровича, он создал его в 34 года. Балет стал одним из символов эпохи оттепели: в нем классический любовный треугольник вписан в историю противостояния художника, главного героя Ферхада, и власти — царицы Мехменэ Бану. Сегодня его стоит смотреть ради того, чтобы восхититься режиссерской мощью и композиционной красотой массовых сцен: когда влюбленных Ферхада и принцессу Ширин, пересекающих сцену параллельными диагоналями прыжков, окольцовывает неумолимый в мерности своих движений кордебалет, сжимаясь и сжимаясь вокруг них кольцом, когда они летят навстречу друг другу по кругу и падают одновременно в центре к ногам царицы Мехменэ, не нужна никакая программка, чтобы стало больно, страшно и ком встал в горле.
«Ромео и Джульетта», 11—12 февраля
Свою версию балета Прокофьева Григорович впервые поставил по заказу Opera National de Paris — и оказался единственным советским хореографом, которому этот театр заказал оригинальную постановку. Для французов он сократил массивную партитуру Прокофьева и сочинил неожиданно воздушный спектакль, упоительный, как любовный напиток. В Большом театре резать классическую музыку казалось немыслимо, и Григорович вернулся к трехактной громаде. Танцы рыцарей и площадные народные гулянья вышли на славу, а легкое дыхание любви спектакль покинуло.
«Раймонда», 15—16 февраля
Сто лет назад классик русского балета Мариус Петипа поставил фантазию на средневековую тему. Венгерская графиня Раймонда ждет возвращения из крестового похода своего жениха, рыцаря Жана де Бриена, которого видела только во снах. Пока он воют с неверными, в замок графини врывается самый настоящий сарацин. Но в ту самую минуту, когда он пытается похитить Раймонду, прибывает Жан де Бриен, спасает невесту и празднует свадьбу. Эти перипетии были нагромождены ради шести вариаций Раймонды, передающих смены ее настроений, и блистательного свадебного гран па. Взявшись вернуть балет к жизни, Григорович «познакомил» уходящего в поход рыцаря с Раймондой, благодаря чему добавилось их любовное адажио, а сарацину Абдерахману сочинил такие танцы, что именно он — страстный, искренний, влюбленный — становится центром спектакля и заставляет утирать слезы всю женскую часть зала, когда белоснежный рыцарь сносит ему голову с плеч.
«Жизель», 18—19 февраля
«Жизель», один из старейших классических балетов, прошел через руки десятков балетмейстеров, прежде чем обрел нынешнее совершенство. Тем не менее, и сегодня мало кто может пройти мимо него, не попытавшись внести свою лепту. Юрий Григорович оказался среди самых корректных — он только поднял крестьянский танец в первом акте с каблуков на пуанты.
«Иван Грозный», 24-26 февраля
Спектакль, разделивший жизнь Григоровича на «до» и «после». До его премьеры он был балетным символом шестидесятничества. После был признан многими бывшими соратниками реакционером и тираном. Огромный исторический балет, для которого была использована музыка Сергея Прокофьева, восприняли как оду Ивану Грозному. Сегодня он выглядит такой же вневременной художественной ценностью, как фильм Сергея Эйзенштейна, которому во многом близок по концепции. Захватывающе выстроить сюжет, добиться иконографической красоты в дуэтах с Анастасией, в танце воспроизвести и взятие Казани, и придворные битвы с боярами в наши дни не под силу ни одному постановщику.