Этика — главный русский актив будущего.
С моим товарищем приключилась беда — любовь. Нет, понятно, что любовь — это самое лучшее, что может случиться, и все самые радостные песни мира славят любовь. Но есть и другие песни про любовь. Когда отношения между мужчиной и женщиной не умещаются в удобную и приятную формулу эстрадного хита, когда в них проявляется что-то неизъяснимое, пугающее, мы обзываем их оперными страстями. Я всеми силами берег себя от подробностей, но однажды от них стало невозможно укрыться. Обнаружились свидетели бурной сцены с участием моего товарища. Или лжесвидетели, или интерпретаторы. Совершенно невозможно разобраться, когда вершится самый гуманный суд в мире — суд Facebook. Вспыхнула дискуссия. Моего товарища призвали к ответу. Он огрызнулся, и лучше бы не делал этого. Это только добавило азарта его преследователям.
Однажды мы вместе выпивали, и он обозвал тех, кто его хулит, новыми совками, имея в виду советскую традицию всем колхозом обсуждать личную жизнь человека. Я поспешно согласился с ним. Во-первых, потому, что для меня было очень важно поддержать его. А во-вторых, мы парни формата 40+. Мы выросли, сформировались в 1990-е — в десятилетие упадка закона, семьи, общества и триумфа личной инициативы и предприимчивости. Мы понимали, что истина настолько сложна и многоцветна, а у каждого поступка есть столько свидетелей, норовящих сказать прямо противоположное, что следует доверять более надежным материям. Поэтому мы верили больше тому, как человек говорит, шутит, поет, пьет. И более всего ценили взгляд человека и умение взгляд выдерживать... Славно мы тогда посидели с моим товарищем. И вскоре вся эта свистопляска как-то стихла. Он снова сошелся с любимой женщиной. Они, как и прежде, расфрэндивают друг друга в FB, а на следующий день душат друг друга в объятиях. Я же говорю: такая любовь. Но чем больше проходит времени, тем больше я думаю о его словах про «новых совков». И эти слова кажутся мне изумительно неточными. Они — новые, но совсем не совки.
Советский товарищеский суд был трибуналом тотального лицемерия. Его пылом и убежденностью могла быть только несчастная, обреченная старость — она поучала и осуждала порок, точнее то, что ей представлялось пороком. Моего товарища в FB, напротив, атаковали молодые. Следя за полемикой, я обнаружил, как ровно, почти без изломов, проходит линия баррикад. Она разделяла тех, кому до 30, и тех, кому под 40 или больше. Тридцатилетние же определялись по обстоятельствам, примыкая к тем или другим, а иногда и дезертируя по ходу битвы. Да, молодые не чувствуют многоцветную сложность жизни. Но тут не только в молодости дело. Им нравится говорить о принципах, наставлять, поучать. Это первое по-настоящему идейное поколение за последние 50 лет. Им не все равно, кто как поет и говорит, но они безжалостно вышвырнут хорошую песню из айфона, если поющий кумир сделал с их точки зрения недопустимое. Например, бросил жену с тремя детьми.
Мы же смотрели на мир шире. Мы, получается, были толерантнее. Хотя, возможно, нам ничего другого не оставалось. Потому что мы выросли в мире, где нет догм и практика жизни каждую секунду нокаутирует теорию нравственности. Не сказать, что нам всем нравилось так жить, когда ты вынужден сам быть рулем, ветрилом и законодателем. Когда мы приезжали за границу, чтобы со вкусом потратить деньги, вырванные зубами, мы восхищались миром, которым твердо, почти ненасильственно правят мораль и нравы, и тайно восхищались немецким пенсионером, который звонит в полицию, чтобы сообщить, что мимо его дома пронеслась машина с явным превышением скорости. Хотя вслух предпочитали презирать старика и обзывать его стукачом.
В последние три-четыре года я стал с удивлением замечать, что непреодолимый зазор, который существовал между западной цивилизацией и Россией, вдруг как-то сузился, размылся. Недостижимость того берега определялась, конечно, не марками автомобилей и вывесками на улицах. А тем, что на этих улицах происходит. Смягчились нравы, люди стали приветливее, обходительнее, пешеход после 20-летия диктатуры автомобилиста восстановлен в правах. Я не буду перечислять все неопровержимые приметы вестернизации России. Вы их знаете.
И я подумал, что всем этим мы обязаны именно 30–35-летним бородатым детям, набросившимся на моего товарища. Дурачкам, верящим в то, что с айфоном мир стал лучше, добрее и прозрачнее. Этим вечным мальчикам совсем не геройского вида, скучным в помыслах, аккуратным в выражениях и вежливым, как жители Лондона. Они похожи на упрямых сектантов, что покинули роскошную, мудрую, коварную, развратную и двуличную Европу и построили Америку.
Они кажутся простачками. Но они хитры и дальновидны — то-то они никогда не смотрят в глаза! Они прозорливее даже тех, кто делит теперь карту северного нефтяного шельфа. Моральное вопрошание, даже если оно не по делу, лучше конформистского молчания. Домен moral.ru станет главным активом будущего. Им завладеет не тот, кто богаче и сильнее, а тот, кто верит в то, что говорит. Пусть даже в словах этих не будет мудрости.