Итак, все заново — российская власть готова к приватизации государственных компаний. Президент Владимир Путин официально подтвердил планы продажи акций государственных компаний в 2016 году. Список компаний, попавших под приватизацию, пока неизвестен, о нем можно только догадываться, в том числе по составу участников совещания у президента. Руководители «Роснефти», РЖД, ВТБ, «Совкомфлота», «Аэрофлота», «Алросы» и «Башнефти», а также профильные чиновники прослушали наставления Путина о том, какой должна быть приватизация. Точнее, о том, какой она быть не должна — контрольные пакеты продавать нельзя, участвовать в конкурсах прямым конкурентам нельзя, допускать покупателей «без стратегии развития компании» нельзя, продавать офшорам и компаниям «вне российской юрисдикции» нельзя, кредитовать покупки в госбанках тоже нельзя.
«Нельзя» вообще сейчас самое распространенное слово в России. Нельзя (по факту, не по Конституции) участвовать в собраниях и митингах, нельзя позволять вольности в СМИ и соцсетях и много чего еще. Это «нельзя», как вирусная зараза, давно расползлось за пределы политики и государства и все чаще обнаруживается в частной жизни россиян и экономическом устройстве.
Мир, в котором «нельзя» стало главным словом, полон расходов и дополнительных издержек. Предприниматели скачут через многочисленные запреты как по полосе препятствий, бессмысленно растрачивая время и деньги. Идеи, которые за пределами этого искривленного пространства меняют общество и экономику, здесь будто вязнут в болоте. Товары и услуги местного производства без серьезной конкуренции консервируются и востребованы внутри, а не снаружи. Это мир психологических стариков и страха перемен, где главная задача — «дожить» до отмены санкций, до отскока нефтяных цен, до долгожданного краха американского доллара…
Иногда ожидания не оправдываются и приходится признавать очевидное. Вдруг выясняется, что вечные разговоры экономистов с западными корочками про эффективность частной собственности и конкуренции — не проплаченная Западом болтовня. Что заявления, к примеру, экономиста Сергея Гуриева, в 2007 и 2011 годах призывавшего к скорейшей приватизации госсобственности, поскольку «это лучшее время, на пике благоприятной конъюнктуры», — не попытка отнять собственность у суперэффективных госменеджеров, а вполне здравый совет.
Но в мире «нельзя» признание очевидного происходит только в худшее время, когда продать госсобственность задорого и так непросто, а при наличии пяти «нельзя» эта задача выглядит вообще невыполнимой. Купить, что называется, «на себя» и на свои миноритарный пакет в госкомпании, действующей на другом рынке и управляемой мощными «тяжеловесами» вроде Игоря Сечина, да еще после истории с реприватизацией «Башнефти» — то еще предприятие.
То есть идеальный претендент на приватизационном конкурсе — 2016 выглядит примерно так. У него много собственных денег — деньги госбанков привлекать нельзя, западные кредиты привлечь невозможно из-за санкций, а получить финансовую поддержку у Китая и Индии без российского государства вряд ли получится. Он прошел кампанию национализации капиталов и антиофшорную «очистку» 2014–2015 годов — а решившихся принять условия государства среди крупных российских бизнесменов не так уж и много. Он хочет расширять границы своей многоотраслевой империи и при этом дружен с руководителями госкомпаний, людьми, как известно, чрезвычайно самостоятельными и щепетильными. Таких бизнесменов в России сейчас раз-два и обчелся. Найти их очень просто — например, в нашем рейтинге господрядчиков. При заданных входных условиях залоговые аукционы, которые апологеты нынешней власти любят приводить в качестве примера кошмаров «лихих 90-х», могут показаться невинным эпизодом истории.
Ведь в мире «нельзя» всегда есть те, кому можно. И, как правило, это те самые люди, которые всем говорят «нельзя».
P. S. До свидания!