На черный день

Начало 1991 года. Штаб группировки советских войск в Германии (ЗГВ). Полковник Федор Резяпов, свежеиспеченный начальник управления торговли группы войск, поставил подпись на документе, который определил поставщика табака и алкоголя для ЗГВ на два года вперед — им стала оптовая фирма из Гамбурга. Вскоре был подписан еще один договор — между группой, оптовой компанией и неким молодым человеком, студентом из Москвы, выступившим в роли комиссионера. Деньги — десятки миллионов марок — через цепочку операций были переведены на счет в швейцарском банке.

Контрольное управление администрации президента позже занялось злоупотреблениями Резяпова, однако дело кончилось ничем. Деньги так и не были возвращены в Россию. Не вернулись в страну и другие деньги, выведенные за рубеж. Общий объем утечки капитала со времен реставрации капитализма в России превышает $400 млрд. Это половина текущей стоимости российских компаний, чьи акции торгуются на бирже, десятки миллиардов долларов не вложенных в российскую экономику инвестиций и несобранных налогов. Какова судьба этих денег?

В 1990 году молодой советский кооператор Глеб Фетисов переступил порог офиса банка UBS на Парадплац в Цюрихе. «Я был молод и амбициозен, и у меня была идея фикс — открыть счет в швейцарском банке», — вспоминает Фетисов, акционер группы Altimo (№42 в списке Forbes, его состояние оценивается в $1,6 млрд).

Безукоризненно вежливый менеджер повертел в руках паспорт Фетисова, cпросил, почему тот выбрал именно UBS («Я себя чувствовал как кузнец Вакула, который пришел выпрашивать у царицы черевички», — вспоминает предприниматель), и вежливо сообщил: «Советским гражданам мы счета не открываем». Эпизод крепко засел в памяти Фетисова: его даже не спросили, сколько денег он готов положить на счет. Однако скоро отношение швейцарских банкиров к «русским деньгам» радикально изменилось.

«Страна не может жить без иностранных филиалов своих крупных компаний. Они должны иметь торговые подразделения, зарубежные банки и т. д.», — говорит Леонид Григорьев, президент фонда «Институт энергетики и финансов». Россия три четверти века была фактически исключена из мировой экономики. Неудивительно, что в начале 1990-х годов российский бизнес начал активные операции за рубежом. Уже тогда был выстроен фундамент будущих разветвленных офшорных «империй» российских частных корпораций. Вот, к примеру, ранние главы истории империи «Альфа-Групп».

В конце 1980-х годов группа студентов и выпускников Московского института стали и сплавов во главе с Михаилом Фридманом, заработав первые деньги, организовала советско-швейцарское СП «Альфа-Эко», которое занялось импортом дефицитных товаров: сигарет, компьютеров, видеотехники. Торговые операции с самого начала велись через собственные заграничные компании, с банковскими счетами и уплатой таможенных пошлин, утверждает Алексей Кузьмичев, один из основателей «Альфа-Групп». «У нас не было сделок за «кэш». Мы работали с R.J. Reynolds Tobacco Company, с British American Tobacco. Куда там «кэш» принесешь?» — говорит Кузьмичев. К концу 1991 года через зарубежные счета «Альфы» уже проходили десятки миллионов долларов в год, в группе была выстроена вся необходимая для обслуживания экспортно-импортных операций инфраструктура — система компаний со счетами в крупных западных банках. Сейчас головной холдинг группы CTF Holding зарегистрирован в Гибралтаре. Эта компания контролирует шесть офшорных холдингов, каждый из которых объединяет активы группы «Альфа» по направлениям. Кроме «системы владения» у «Альфы» есть несколько крупных активов за рубежом — доли в телекоммуникационных компаниях Turkcell и «Киевстар», а также, по оценкам, около $1 млрд на банковских счетах и в ценных бумагах.

Первые оценки утечки капитала из России появились в середине 1990-х годов, когда национальная статистика избавилась от наиболее очевидных дыр. Индикатором масштаба вывода средств служат несколько статей платежного баланса. Это данные о торговых кредитах и авансах, предоставленных зарубежным партнерам, а также задолженность по своевременно не поступившей выручке и непогашенным авансам. Из года в год объем выданных российскими компаниями зарубежным партнерам кредитов стабильно превышает возвращенные средства, а значительная доля экспортной выручки в страну не поступает.

Кроме того, отток капитала из России скрывается за статьей баланса, которая называется «чистые пропуски и ошибки». Согласно методике МВФ, этот параметр рассчитывается в платежных балансах всех стран и носит формальный характер, отражая ошибки учета разнородных первичных данных при составлении баланса. В большинстве стран он близок к нулю. А в России в 2007 году он, например, составил минус $13 млрд.

Рассчитанный таким образом объем вывезенного начиная с 1994 года капитала из России превышает $380 млрд. Кроме того, около $22 млрд российские компании и граждане вывезли на вполне легальных основаниях. Эти операции получили отражение в платежном балансе как прямые и портфельные инвестиции, а также счета и депозиты, открытые за рубежом.

Куда дальше уходят деньги? С точки зрения Леонида Григорьева из «Института энергетики и финансов», «утекший» за границы Российской Федерации капитал можно разделить на три группы. Первая — деньги на личные расходы, образование, отдых и покупку недвижимости. «Это личные потребительские деньги владельцев. Они купили на них яхты, недвижимость, открыли личные счета. Это семейный капитал. И он ушел навсегда», — говорит Григорьев.

Вторая группа выведенных из России средств — инвестиции в бизнес, работающий в зарубежных странах. Примеры? Вот немецкий городок Хуксель на побережье Северного моря неподалеку от порта Вильгельмсхафен. В полукилометре от береговой линии на колонне высотой 90 м возвышается гигантский ветряк с 60-метровыми лопастями. Это электростанция, которая способна выдавать мощность 5 МВт, она принадлежит Арнгольду Беккеру, некогда основному акционеру компании «Стройтрансгаз», крупнейшего подрядчика «Газпрома». В 1990-е компания Беккера реализовывала самые амбициозные проекты газовой монополии. Акционерами «Стройтрансгаза» числились дети Виктора Черномырдина и Рема Вяхирева. Однако после того, как Вяхирев и его команда были изгнаны из «Газпрома», «Стройтрансгаз» лишился большей части контрактов, Беккер продал свои акции и уехал в Германию. Заработанные на газпромовских подрядах деньги Беккер инвестирует в ветряную энергетику. Стоимость начатых его компанией BARD-Group проектов превышает €1 млрд.

Представьте: вы заработали деньги в России и вложили их в успешный бизнес в одной из европейских стран. Что может вас заставить все продать и вернуть деньги обратно в Россию? Трудно представить. Эти деньги, зачастую прямые инвестиции, вложения в недвижимость, так же как и личные вложения, вряд ли когда-то вернутся в Россию, говорит Леонид Григорьев. В то же время Григорьев выделяет в отдельную, третью группу средства, которые выведены из России, но тем не менее работают в рамках российского бизнеса своего владельца.

О каких суммах речь? Это можно представить, взглянув на российскую статистику по источникам прямых инвестиций из-за рубежа. 18% накопленных к концу 2009 года инвестиций в Россию приходится на кипрские компании. 14% обеспечили резиденты княжества Люксембург, а 3% пришли с Британских Виргинских островов. Естественно, не все деньги, что приходят в Россию с Кипра, являются российским по происхождению капиталом, но в значительной мере это так. Суммарный объем вложенных в российскую экономику средств, заведенных через офшоры, превышает $140 млрд. И это, напомним, из как минимум $400 млрд, вывезенных из России. Значит, большая часть «беглого» капитала теряет связь с национальной экономикой? Есть основания полагать, что это все же не так.

В Швейцарии хранится 27% мировых частных капиталов. Каким образом приходят сюда русские деньги? Завеса знаменитой швейцарской секретности приподнимается лишь в ходе судебных разбирательств.

«Схема была достаточно примитивна. Во-первых, был очевиден бенефициар. Во-вторых, использовались одни и те же офшоры. Здесь они «распилили» в общей сложности $62 млн», — водя пальцем по схеме проводок, рассказывает бывший генпрокурор РФ Юрий Скуратов. В конце 1990-х годов он инициировал расследование злоупотреблений, допущенных при реконструкции Большого Кремлевского дворца и здания Счетной палаты, на которую бюджет выделил $492 млн. Генеральным подрядчиком была швейцарская компания Mercata, вице-президентом которой работал Андрей Силецкий, зять тогдашнего управляющего делами президента Павла Бородина. С каждого из траншей оплаты Merсata отправляла комиссионные компании, зарегистрированной на острове Мэн. Оттуда часть денег, пройдя несколько счетов, оседала в компаниях Павла Бородина и его дочери Екатерины Силецкой, тех самых «бенефициаров» схемы, о которых сегодня говорит Скуратов. Всего Бородин и его дочь получили $30 млн, утверждается в решении об экстрадиции Бородина из США в Швейцарию: чиновник был арестован в Америке в 2001 году. В Женеве ему предъявили обвинение в попытке отмыть «грязные деньги» через швейцарские компании. Используя переданную Скуратовым информацию, швейцарцы смогли проследить дальнейший путь денег и доказать, что их конечными получателями были Бородин и члены его семьи.

Впрочем, в суде дело развалилось. Не хватило главного — официального подтверждения российской стороной преступного происхождения денег Бородина. В итоге он отделался штрафом в 300 000 швейцарских франков.

Количество денег на личных счетах за рубежом — одна из наиболее тщательно охраняемых тайн всякого уважающего себя российского бизнесмена. Если цифра и становится известна, то лишь случайно. О том, что у Бадри Патаркацишвили на счетах лежало около $100 млн, выяснилось лишь после его смерти, в ходе разбирательства между наследниками. «Деньги не просто лежат на счете. Они жестко спрятаны за огромным количеством сложных трастов. И «пахнут», как будто это западные, а не русские деньги», — говорит управляющий крупным фондом прямых инвестиций, вложивший около $1 млрд «русских» по происхождению средств в проекты за пределами России. Исходя из личного опыта собеседник Forbes приводит такие цифры: 80% выведенных денег хранится на счетах, 10–15% инвестировано в недвижимость. Остальное приходится на случайные и экзотические проекты.

Арнгольд Беккер, бывший главный подрядчик «Газпрома», в этом смысле редкое исключение. «Я пытался уйти на пенсию, но просто не смог, — рассказал Беккер в одном из интервью немецким журналистам. — Я всегда работал. И просто не могу без этого представить себе свою жизнь». Но у большинства российских бизнесменов, располагающих солидными средствами на зарубежных счетах, мотивация другая. «Эти люди часто не понимают, что значит инвестировать под 3–5% годовых. Зачем? Лучше держать в «кэше». Будет что-нибудь интересное в России — заберу», — говорит управляющий крупным фондом.

Официальная статистика Центрального банка Швейцарии подтверждает: из $1,7 трлн обязательств швейцарских банков на российских граждан и компании приходится лишь $13,8 млрд. Но попавшие в официальную отчетность цифры — это лишь мизерная часть средств российского происхождения, которые хранятся в банках альпийской республики. Их стоит искать в другой графе — средства резидентов Кипра, Багам, Гибралтара и других офшоров. «Многие сделки осуществляются, не «заходя» на территорию России, — описывает Максим Косарев, партнер агентства «Косарев и партнеры», типичную схему «завода» средства в Швейцарию. — Товар поставляется, оплата осуществляется между офшорами. Вы получили деньги, они оказались в вашей офшорной компании на счету в европейском или швейцарском банке. Используя их в качестве обеспечения, вы можете взять кредит». Связь полученных таким образом средств и проведенной операции установить невозможно.

Для сравнения: согласно официальной статистике, граждане и компании Италии хранят в швейцарских банках около $20 млрд, это тоже лишь малая толика средств итальянских резидентов. В конце 2009 года правительство Италии объявило о проведении очередной амнистии выведенного из страны капитала. Гражданам, укрывшим средства от властей, предложили перевести их в Италию и легализовать, заплатив 5% с суммы доходов. Это уже третья амнистия за последние 10 лет. В ходе предыдущей итальянцы вернули в страну около €78 млрд. В основном возвращали капиталы небольшие частные предприятия, размещавшие средства в Швейцарии и Люксембурге на счетах офшорных компаний. Последняя амнистия оказалась даже более успешной — к февралю 2010 года итальянцы уведомили налоговую о €85 млрд незадекларированных средств, из которых €60 млрд были сосредоточены на счетах швейцарских банков.

В России, где тоже недавно была проведена налоговая амнистия, результаты оказались гораздо скромнее. В течение 10 месяцев 2007 года российские граждане могли задекларировать полученный доход, с которого не были выплачены налоги, и легализовать его, заплатив 13% подоходного налога. Результат? Всего было подано деклараций примерно на $1 млрд, бюджет получил около $130 млн доходов. «Это уникальная акция, так как в отличие от акций в других странах она не преследует фискальных целей. Она для тех, кто хочет начать жизнь с чистого листа», — настаивал тогда идеолог амнистии, замглавы экспертного управления администрации президента Станислав Воскресенский.

Но вернув деньги из-за рубежа под видом иностранных инвестиций, владельцам российского капитала еще легче «начать жизни с чистого листа»: эти деньги не облагаются налогами вовсе. Так что более трети вывезенного из России капитала вернулось в виде инвестиций с Кипра, из Швейцарии или Люксембурга. Оставшиеся деньги, судя по всему, работают за рубежом. И большей частью они размещены на счетах, принося своим владельцам минимальный доход. Но кто сказал, что это мешок денег, брошенный на обочине дороги?

«Помните вопли осени 2008 года о том, что российские компании должны сотни миллиардов долларов? Прошло почти полтора года с этой паники — и ничего. Ничего!» — восклицает Леонид Григорьев. И он прав: массовых банкротств российских компаний во время кризиса, несмотря на их закредитованность, не случилось. Правительство выделило на рефинансирование внешнего долга российских компаний около $50 млрд. Однако потрачено было лишь около $11 млрд. Большинство российских компаний выкрутилось самостоятельно. Частично помогло начавшееся оживление экономики. Но Григорьев видит и другую причину.

По его мнению, обеспечением значительной части кредитов, выданных российским компаниям, были средства на счетах, недвижимость либо другие зарубежные активы, приобретенные на выведенные из России средства. То есть активы, не связанные с российской экономикой, а потому не сильно (конечно, по сравнению с активами в самой России) потерявшие в цене. «Вывезенный капитал во время кризиса сработал как подушка безопасности», — утверждает Григорьев. Достаточная ли это компенсация за продолжающееся уже почти 20 лет массированное бегство ресурсов из российской экономики?