Сверхвысокая концентрация богатства в России - это временное явление
Сравните две цифры: состояние 87 российских миллиардеров превышает 30% годового ВВП России, а состояние 469 американских миллиардеров — это лишь около 10% американского ВВП. Такая концентрация капитала в России связана с тем, что состояние многих героев списка Forbes сосредоточено в крупных бизнес-группах. Но насколько такие группы полезны для экономики?
Современная экономическая наука доказывает, что диверсифицированные бизнес-группы неэффективны. Если сопоставить рыночную капитализацию американских конгломератов с капитализацией отдельных компаний, похожих на подразделения конгломератов, то возникает так называемый conglomerate discount («дисконт конгломерата»). Конгломераты не создают, а разрушают стоимость — инвесторы оценивают конгломераты с дисконтом около 10–15%. Многочисленные исследования показывают, что это происходит в первую очередь за счет неэффективного, бюрократического распределения инвестиционных ресурсов внутри больших бизнес-групп — инвестиционные решения не подчиняются рыночной дисциплине.
Впрочем, эти исследования относятся к развитым рынкам. О бизнес-группах в развивающихся экономиках известно гораздо меньше. Очевидно, что в странах с несовершенным рынком труда и капитала, с неразвитой судебной системой и недостаточным антимонопольным регулированием у больших бизнес-структур есть существенные преимущества перед независимыми производителями. Этому вопросу посвящен уникальный по полноте обзор, опубликованный в прошлом году в Journal of Economic Literature. Его авторы, известные экономисты Тарун Ханна и Ишай Йафе показывают, что, хотя исследований бизнес-групп в развивающихся экономиках пока очень мало, все же можно говорить о том, что эффекта conglomerate discount там не существует. На развивающихся рынках недостатки конгломератов компенсируются их достоинствами, так что конгломераты торгуются скорее не с дисконтом, а с премией. Внутри большой бизнес-группы существуют — пусть и несовершенные — механизмы перераспределения капитала и менеджерских талантов, взаимного страхования рисков и выполнения контрактов. Независимые же компании вынуждены иметь дело с неразвитыми рыночными институтами. Кроме того, большим группам куда легче защититься от коррумпированных чиновников и вытеснить конкурентов.
Другой важный вывод из обзора Ханна и Йафе — это то, что российские бизнес-группы не являются исключением из правил. В экономике и политике практически всех стран аналогичного уровня развития бизнес-группы играют примерно такую же важную роль, как в России. Нет ничего исключительного и в том, что бизнес-группы в России возникли при явной или неявной поддержке государства, доминируют на рынках и имеют огромные политические связи. Неудивительно и то, что собственники бизнес-групп по-прежнему активно участвуют в управлении компаниями, ведь уровень защиты прав собственности не настолько высок, чтобы можно было полностью отойти от управления и доверить свои активы наемным менеджерам.
В чем российские группы являются уникальными, так это в уровне концентрации богатства в руках их собственников. Как показано в нашей с Андреем Рачинским работе (опубликованной в Journal of Economic Perspectives), летом 2003 года — в период расцвета российских крупных собственников — десять частных бизнес-групп контролировали более 60% рыночной капитализации. Это больше, чем в любой другой стране, по которой имеются данные, включая Филиппины времен Маркоса и Индонезию времен Сухарто. С тех пор существенная часть их активов перешла к государству, но российские миллиардеры по-прежнему контролируют большую долю национального богатства.
В России возникло уникальное сочетание нескольких факторов. Во-первых, это свойство переходной экономики и наследие приватизации. Во-вторых, изобилие природных ресурсов, низкие мировые цены на сырье в период приватизации (1990-е годы) и взлет цен после нее. В-третьих, относительно высокий уровень децентрализации экономики и политики по сравнению с некоторыми другими постсоветскими странами, где вся собственность сконцентрирована в руках одной правящей семьи, — в этих странах крупных частных собственников практически нет. Крупных частных собственников нет и в восточноевропейских странах, но по другой причине: предстоящее вступление в ЕС привело к более быстрому развитию рынков труда и капитала, так что серьезные капиталы просто не успели возникнуть. Быстрый рост крупных состояний наблюдается в Китае, но Китай — все еще бедная страна с точки зрения дохода на душу населения.
С другой стороны, сверхвысокая концентрация богатства в России — это временное явление. Как показывает обзор Ханна и Йафе, по мере становления рыночной экономики преимущества бизнес-групп размываются и концентрация богатства снижается, в первую очередь за счет роста новых независимых компаний. Это видно и по российскому списку Forbes — пусть не на лидирующих позициях, но среди российских миллиардеров уже много предпринимателей, которые построили свой бизнес, не участвуя в приватизации советского еще промышленного наследия.