В небольшом воронежском селе с привычным русскому уху названием Хреново́е живут около 13 000 жителей, здесь находится один известный и почти разрушенный конезавод и несколько работающих предприятий, которые можно пересчитать по пальцам. Одно из них — швейная фабрика компании Grizzly, которую основали Екатерина Свердлова и Ольга Березанская. Началось все с того, что в начале 1990-х дизайнер Екатерина Свердлова стала шить сумки в форме крокодилов и ящериц. Она разработала коллекцию, единичные коллекционные образцы пользовались успехом. Надо было создавать производство. Знакомый бизнесмен познакомил дизайнера с Ольгой Березанской, недавней выпускницей РГГУ. Вместе они закупили оборудование, сняли швейный цех, наняли первых сотрудниц.
Свердлова занималась творчеством, Березанская — оперативным управлением. Но вскоре оказалось, что дизайнерские сумки обходятся компании слишком дорого и их производство не покрывает расходов. Чтобы выжить, предпринимательницы стали шить баулы для челноков, на чем продержались первый год и накопили деньги на расширение производства. Теперь целевой аудиторией стала городская молодежь, а новым товаром — молодежные сумки и рюкзаки. В 1999 году зарегистрировали торговую марку Grizzly, а уже через полгода появились первые китайские подделки — направление быстро стало популярным.
Несмотря на кризисы, компания стабильно растет, Grizzly производит более 700 000 изделий в год. По словам предпринимательниц, в 2014 году рентабельность достигала 13%. Компания имеет собственную производственную базу, а также размещает заказы на швейных фабриках в России и Китае (раньше пропорции были примерно равны, сейчас в России производится 70% всех изделий). В 2004 году Grizzly купила швейную фабрику в селе Хреновое Воронежской области, в 2015 году открыли еще две больших фабрики в Тульской области. По словам Березанской, это позволило увеличить объем продукции, производимой в России, в два раза. C 2010 года запустили новый бренд — производство женских сумок марки OrsOro. В 2015 году запустили интернет-магазин в Китае, где позиционируются как европейский бренд. Роли в тандеме прежние: Екатерина Свердлова — арт-директор, Ольга Березанская — генеральный директор.
Основательницы Grizzly рассказали Forbes Woman, почему в Китае их не воспринимают как женщин, как найти самого дорогого грузчика и как совмещать семью и работу.
Партнерство
Екатерина Свердлова: «Вместе работать веселее. Гораздо приятнее приходить на работу, где у тебя есть единомышленник, друг. Хотя мы не были знакомы до того, как начали бизнес. Мы познакомились уже на стадии основания компании. Зато мы начинали вместе, очень многое прошли вместе и в итоге стали друзьями».
Ольга Березанская: «Когда в 1990-е мы только начинали, нам много помогали мужчины. Думаю, это был единственный момент, когда сыграло роль то, что мы женщины. Мы только закончили институты, были молоды и прекрасны, все нас опекали и помогали, просто из симпатии и, видимо, с мыслями: «Вот тут девушки милые что-то делают, такие веселые, хорошие, глупенькие, надо им помочь». Правда, потом нас быстро перестали считать глупенькими. И самое главное, что у нас получилось».
Бизнес в России
Свердлова: «Конечно, в России сложно работать. Отсутствие помощи, малая маржинальность и большие затраты — и трудовые, и ресурсные, приходится преодолевать много трудностей. Это очень трудозатратный бизнес. И непонятно, выжили бы мы, если бы у нас было только российское производство. То есть в любом случае надо подстраиваться под ситуацию, которая есть на рынке. Мне кажется, что мы до нынешнего момента удачно лавировали».
Березанская: «Основная проблема Хренового и других наших фабрик в России, что нет людей. А из тех, кто есть, никто не умеет шить. В советское время существовала система ПТУ, было много швейных фабрик, но сейчас их уже не осталось. И те люди, которые учились и работали в то время, — на вес золота. Выхода два — использовать иностранную рабочую силу, что сложно и дорого. В итоге оказывается, что самый простой и эффективный вариант — это, конечно, заказывать в Китае».
Свердлова: «Правда, кризис сильно сказался на швейном производстве: несмотря на то что у нас есть российские фабрики и сотрудники, все равно сырье, материалы, фурнитура привозные, и цена зависит от курса доллара. После падения рубля ситуация изменилась, и сейчас выгоднее шить в России».
Березанская: «Год назад ситуация была другой, мы больше тогда шили в Китае, но все равно продолжали открывать фабрики в России. Главная причина — люди. Мы купили фабрику в Хреновом больше 10 лет назад, там люди, с которыми мы работаем уже очень долго, мы чувствуем свою ответственность за них. Сейчас на фабрике в Хреновом работает около 50 человек, столько же на фабрике в Воронеже. Цех есть и на московской фабрике, где работает еще 15 швей. Здесь отшиваются пробные партии, рекламные заказы, мелкие тиражи».
Свердлова: «К сожалению, легкая промышленность в России в каком-то упадке. Про импортозамещение у нас была очень показательная история. Мы в какой-то момент решили делать школьные ранцы (а они жесткие, каркасные) в России, а не везти из Китая. Стали искать, где их формовать, где покупать необходимые комплектующие, как это собирать вместе. И с большим трудом нашли одно место. Но комплектующих хорошего качества не оказалось. И мы, конечно, передумали. Такое случается очень часто, это как огромное ржавое колесо. Его надо столько смазывать, чтобы оно в итоге поехало. И каждый раз выясняется, что проще сделать в Китае. То, что здесь делается месяцами, там можно сделать за один день. Найти место, где можно сделать любую «нашивку», любой замок, любой вид фурнитуры».
Березанская: «У нас почему-то никто не хочет работать. Швеи не хотят работать в новом светлом цеху в Куркино.
Если вы хотите найти самого дорого грузчика в мире – то это мужик в Хреновом. Там просто у тебя нет вариантов, а ему все равно, заплатишь ты ему или нет.
Он может сказать: «Разгрузка контейнера будет стоить миллион». Это я в шутку, конечно. И торговаться невозможно, никаких скидок. На наших предприятиях работают, в основном, женщины. А в Китае наоборот, мужчины. Все же у нас тяжелые сумки, тяжелые ткани, они жесткие, много всяких каркасов. Это все шьют мужчины».
Про Китай
Березанская: «Впервые мы поехали в Китай, в Гуанчжоу, лет десять назад. Это было сильно, тогда там еще не было так много иностранцев. И вот сидишь ты, например, в ресторане и понимаешь, что все, кто закончил есть, выставили свои стульчики амфитеатром вокруг тебя, сидят и смотрят, обсуждают активно, тычут в тебя пальцем и смеются. Но вообще с китайцами непросто работать. Глядя им в глаза, общаясь лично, можно решить все гораздо быстрее. А вот удаленно — это десять тысяч писем и процесс, растянутый на месяцы. После встречи они лояльнее становятся, поэтому мы приезжаем туда пару раз в год».
Cвердлова: «Особенно удобно, что китайцы постоянно собираются группами и так работают. Для бизнеса это самый лучший вариант. Так, есть одна провинция, которая производит только такого вида ранец или вообще ранцы. Другая специализируется на тканях. В городе будет одна улица, где продаются только молнии или иголки. По этой улице пройдешь — и выбрал себе все необходимое. А у нас все иначе. Во-первых, нигде ничего нет. Эту иголку надо в стогу сена найти и еще отправиться на поиски этого стога, чтобы на месте понять, что иголка не подходит».
Березанская: «Перед ними можно преклоняться, потому что работать столько, сколько они работают, и так жить, в таких условиях — это очень сложно. Они сейчас работают по десять часов в день, у них два выходных в месяц, и один месяц в году они видят свою семью. Впрочем, сейчас в Китае тоже многое меняется, много производств переводят в провинции. И для людей это возможность работать рядом с домом. А значит — совершенно другой образ жизни. То есть ты вечером можешь не спать в этом жутком общежитии, а прийти домой, увидеть своих детей, жену и так далее. И это будет уже более человеческая жизнь. Но для промышленности будет хуже, конечно. А людям лучше».
Бизнес и семья
Березанская: «Мы, как и десять лет назад, мечтаем о том, чтобы работать поменьше — например, три раза в неделю ходить на работу, сидеть в офисе и распоряжаться. Только, видимо, эта мечта так и остается мечтой. С другой стороны, мы стараемся соблюдать границы и у нас есть четкие правила: все выходные — только с семьей, как и детские каникулы. У меня двое детей, у Екатерины четверо».
Свердлова: «Наши дети регулярно участвуют во всех фокус-группах. Например, когда делается новая коллекция для ранцев, у нас возникает вопрос, например: «Нужны ли в этом сезоне кошечки?» И невозможно понять без детей, какая кошечка правильная, а какая нет. Конечно, мы не только наших детей слушаем, у нас большая выборка».
Березанская: «Мои дети на вопрос «Чем занимается твоя мама?» всегда отвечают: «Шьет сумки». И с огромным удовольствием, конечно, приходят на производство и участвуют в праздниках или фокус-группах».
Про работу
Березанская: «Говорят, у нас очень хороший климат в компании. Нам это важно. Потому что, во-первых, очень важно уважать людей, относиться к ним с пониманием. В любом случае посыл идет от руководства — комфортно в компании работать или некомфортно. А уважение рождает уважение. Взаимопомощь рождает взаимопомощь. За что мы любим эту работу? Во-первых, за то, что она все-таки получается, что компания растет. Приятно, что усилия не бесплодны. В таком бизнесе ты видишь результат своих действий постоянно, и никто, кроме тебя, не несет ответственности за то, что ты делаешь».
Свердлова: «Но вообще, как можно говорить «За что любишь?» Это же как ребенок. За что любишь своего ребенка? За то, что он милый, красивый, умный — ведь не за это. Стараешься, чтобы он был милым, красивым, умным, но любишь его все равно, каким бы он ни был.И если работа — это средство добывания денег, то, добыв какое-то количество, можно перестать, остановиться. У нас же совсем другая история».