Алла Духова родилась в 1966 году. В 17 лет собрала в Риге свой первый коллектив «Эксперимент». Основой постановок стала современная хореография западных школ. Балет Todes был основан в 1987 году, когда к «Эксперименту» присоединились танцоры брейк-данса из Санкт-Петербурга. Todes работал со многими звездами российского шоу-бизнеса (Ротару, Леонтьевым, Меладзе, Орбакайте, Пресняковым, Пугачевой), выступал на одной сцене с Майклом Джексоном. Самостоятельные выступления Todes начались с 1997 года. Большую часть времени балет гастролирует по стране и за рубежом.
28 апреля 2014 года в Москве открылся Театр танца Аллы Духовой Todes. В его репертуаре спектакли и для взрослых, и для детей: сейчас это программа Attention и сказка «Волшебная планета Todes», где Духова выступает продюсером, автором сценария, режиссером и балетмейстером.
У Аллы Духовой два сына от двух браков: Владимиру 19 лет, он получает режиссерское образование в New York Film Academy, Константину — 12, он учится в школе и танцует в студии Todes.
О бизнесе и творчестве Алла рассказала в интервью Forbes Woman.
О цирке и танцах
Как вы начали заниматься танцами?
Алла Духова: В детстве я любила наряжаться в мамины юбки и танцевать перед зеркалом. Но меня отдали учиться игре на фортепиано. После своего урока я наблюдала за занятиями в зале хореографии, потом приходила домой и повторяла. Через месяц таких наблюдений я заявила маме, что все-таки хочу танцевать, и оказалась в коллективе народного танца. Спустя полгода мне уже поручили сольную партию и перевели в старшую группу — я была довольно рослая и в свои 11 лет выглядела почти на 14.
А когда я училась в десятом классе, в Ригу приехала работать цирковая программа «Слоны и танцовщицы». Я подружилась с дочерью руководителя, и меня пригласили в балет этого аттракциона. Но цирковая карьера не задалась. Месяц меня вводили в программу, я вышла на спектакль, а на следующий день сломала ногу. Перелом был сложный, и все это пришлось оставить.
То есть вы могли стать цирковой артисткой?
А. Д.: Да, могла. А так я вернулась в Ригу, там был год хождения по мукам, потому что из-за этой истории я не успела поступить в Ленинградский институт культуры, как собиралась. Нужно было работать, и где я только не работала! В торговле не получилось: у меня все время были недостачи. После этого работала в отделе снабжения, с родителями. Но хотелось больше денег, так что устроилась еще и дворником. А летом поехала в пионерский лагерь педагогом по самодеятельности. После этого начальник лагеря пригласил меня работать в свой дворец культуры. Так что по утрам я продолжала работать дворником, потом бежала в отдел снабжения, а вечером приезжала в ДК: там я собрала группу из своих подружек, тоже увлеченных танцами. Мы сразу заняли первое место на городском конкурсе в Риге, и нас пригласили на самую модную дискотеку города.
В каком стиле вы выступали, если учились народным танцам?
А. Д.: Я всегда тяготела к современной хореографии. Мы во все глаза смотрели записи Майкла Джексона, Мадонны. Тогда такому нигде не учили — все, что увидели, мы повторяли как обезьянки. Началась мода на брейк-данс, и на одном из фестивалей мы познакомились с ребятами-брейкерами из Питера. Нас заметил один продюсер и предложил работать профессионально, соединив два коллектива: наш девичий джаз-модерн и мальчишеский брейк. Меня коллегиально выбрали художественным руководителем, потому что я ставила программы и выглядела взрослее всех, хотя мне не было и двадцати.
Откуда взялось название Todes?
А. Д.: Это было название питерцев. Они не знали, что оно значит, просто звучное слово. На самом деле это элемент фигурного катания. Но мы хотели новое имя. Уже нужно было печатать афиши, и директор филармонии разозлился: «Вы месяц не можете принять решение! Тоже мне — сходятся группы Beatles и Queen, никак не договорятся! Будете Todes, и все». Так с его легкой руки название и осталось.
Оказалось счастливым?
А. Д.: Становление было тяжелым. Поначалу брейк был в моде, мы собирали полные залы. Но потом не нашли общего языка с дирекцией филармонии, и пришлось уйти в никуда. Нас приютили в подмосковном общежитии, в гнезде люберецкого движения. С «люберами» мы умудрились подружиться, несмотря на «стилевые различия». Жили в одной комнате, спали на матрасах, на 14 человек было 3 рубля на неделю. Но нам везло на хороших людей. Один директор из Риги вывез нас на гастроли в Кузбасс с большой программой, там нас приметила София Ротару и предложила работу. Мы с удовольствием работали с ней года четыре. Потом пять лет — с Валерием Леонтьевым. А когда коллективу исполнилось 10 лет, благодаря президенту культурного фонда «Артэс» Александру Достману мы сделали сольную программу в концертном зале «Россия». Это показали по телевидению, и нас стали приглашать работать самостоятельно. С тех пор мы с аншлагами гастролируем по стране и по миру. Только в Москве выступаем редко. Сейчас, с появлением театра, будем здесь постоянно.
Школа-студия балета Todes
Алла Духова создала авторскую методику обучения танцам, охватывающую все стили современной хореографии. В 1998 году открыла первую школу-студию балета в Москве. Сейчас таких школ-студий 89. Из них 42 в Москве и Подмосковье (общее количество учеников в них — 9000), 11 — в странах ближнего зарубежья (Латвии, Литве, Эстонии, на Украине). Среднее число учащихся в одной студии — 200 человек (от 15 до 25 человек в группе). Руководящий штат: директор, 2 администратора, 4–6 педагогов. Студии открываются напрямую, без продажи франшизы. Все помещения студий, как и помещение театра, арендуются. Существуют группы для взрослых и детей (набор с 4 лет), принимаются все желающие. Педагоги школы — бывшие или действующие артисты балета Todes, которые прошли специальный курс подготовки и ежегодно посещают мастер-классы в Москве и за рубежом. Дважды в год ученики студий выступают на отчетных концертах. Четыре раза в год группы из разных городов и стран встречаются на фестивалях танца Todes (в апрельском фестивале в Воронеже участвовало 2500 человек). Устраиваются летние танцевальные лагеря в Болгарии, Турции, Италии, России, на Украине. Стоимость обучения в Москве — 6500 рублей в месяц (12 занятий, каждое длится 1 час 15 минут). Стоимость занятий в регионах разная. Есть бесплатные группы для детей из малоимущих семей или одаренных детей.
А гастроли?
А. Д.: В труппе 150 человек. Один состав гастрольный, другой основной — они работают параллельно. Я выезжаю сейчас только на крупные гастроли или на постановку новых номеров. «Дочищают» это до блеска уже мои педагоги-репетиторы.
О необходимости школы
Как возникла мысль о собственной школе?
А. Д.: Когда Todes стал востребован, труппу надо было увеличивать. Но современной хореографии в то время нигде не учили. К нам приходили из балета, из художественной гимнастики, из спорта, из народных коллективов. И мы много времени тратили на обучение нашему стилю. Я поняла, что, если не открыть свою школу, такие сложности будут постоянно.
Мы решили растить смену с детских лет. Поскольку для нас родными были три города — Москва, Рига и Санкт-Петербург, именно там мы и открыли первые студии. Студию в Риге возглавила моя младшая сестра Дина, которая танцевала в первом составе Todes, студию в Питере предложил открыть наш танцовщик, который уходил из коллектива в силу возраста и был родом из этого города.
Детей мы берем разных возрастов начиная с четырех лет: они адаптируются в этой среде, и потом с ними легче работать. А вообще ничто не развивает тело — и мужское, и женское — лучше, чем хореография. Здесь и координация, и пресс, и поддержки. То есть те, кому скучно просто бегать и прыгать, могут прийти в такую школу-студию. Мы берем всех ребят, с любой фигурой и данными, потом распределяем по разным уровням. И родители нам благодарны за то, что мы забираем детей с улиц, что особенно актуально в переходном возрасте, когда на них вдруг обрушивается любовь и гормоны.
Кстати, многие мамы, приведя к нам своих детей, тоже увлеклись танцами. И теперь уже повсеместно мы набираем группы не только детей, но и взрослых.
Сеть школ — это была бизнес-интуиция или бизнес-план?
А. Д.: Слово «бизнес» мне не нравится. Мы его никак не выстраивали, понимаете? У нас не было ни одного специально придуманного хода, чтобы эту сеть расширить. Каждую новую студию в новом городе мы открывали «по просьбам трудящихся»: нам настойчиво звонили. Потом стали звонить из районов Москвы: «постоянные пробки, сложно добираться». И эти просьбы не прекращаются. Я говорю: дайте мне накопить ресурс, мы не можем открыть школу, если нет хороших педагогов. Немного притормаживаю процесс. А то вместо 89 школ, как сейчас, было бы уже 200. Но подготовка педагогов — это огромные затраты сил, средств и времени.
Как вы обучаете педагогов?
А. Д.: И я, и мои ребята ездим на зарубежные семинары, приглашаем на мастер-классы лучших хореографов мира. Но главное — за 27 лет существования Todes уже выработалась определенная методика, и я понимаю, чему надо учить. Правда, сейчас многие ищут ключ к успеху, и им кажется, что они могут сделать то же самое, но быстро. Я говорю: ребята, у вас есть 27 лет? Тогда вперед! Ничего не бывает просто так: нашел помещение, открыл школу, съездил на мастер-класс, и вот я тоже все умею, я великий хореограф… Я же наблюдаю, как это бывает.
Как рассчитывалось количество учащихся в студии, площадь помещения, штат?
А. Д.: Мы учились в процессе работы. На опыте первых трех студий поняли, сколько народу можем принять. Все эти вещи приходят только с практикой. Нашим школам уже 15 лет. Естественно, за это время мы готовили педагогов, хореографов, менеджеров. Это огромная работа.
Вы не разрывались между репетициями труппы, постановками новых программ и преподаванием?
А. Д.: Я в школах не преподавала — я готовила педагогов. Потом, со временем, готовить стали уже они. Я вырастила себе прекрасных помощников. В среднем люди танцуют в труппе 10–15 лет, после этого они, как правило, работают хореографами. Но не всякий танцовщик будет хорошим педагогом. У кого-то открываются менеджерские способности. Менеджеров я тоже набираю из «своих»: я считаю, что они должны понимать специфику работы, гастролей и репетиций. Есть люди, которых мы брали «со стороны», но они не такие успешные, наши ребята работают намного лучше.
Не было идеи продавать франшизу на открытие школ?
А. Д.: Было много таких предложений, но я не могу на это пойти. Мы должны контролировать процесс от и до. Мы присылаем своих педагогов. Мы сами находим и смотрим помещения, к которым есть четкие требования. Прежде всего обязательна хорошая вентиляция, поэтому подвалы не подходят. Когда люди танцуют, они потеют, залы должны хорошо проветриваться. В студии должно хорошо пахнуть. Во-вторых, не стоит открывать школы в жилых домах: у нас музыка, это довольно громко. Поэтому ищем пристройки к жилым домам, помещения лофтов, бывших фабрик, есть у нас студии и в торговых центрах. Арендуем помещение и делаем там ремонт: еще ни разу не было, чтобы оставалось только повесить зеркала и расставить мебель. Наш собственный дизайнер и «прораб» — жена нашего же музыкального продюсера. У этой хрупкой женщины строители ходят по струнке.
О себе и о детях
А вы сами какой руководитель? У вас тоже ходят по струнке?
А. Д.: Ну, по молодости я была зверь. Представляете, что такое уличные брейки? Как их убедить осваивать классический балет у станка, чтобы стать универсальными танцовщиками? Я сказала, что у них есть выбор — оставаться в андеграунде или работать профессионально и быть востребованными в нашей стране. Они мне поверили, но все это было очень сложно. У меня была жесткая система: шаг вправо, шаг влево — штраф. Не забалуешь. Это сейчас я стала мудрее, мягче, на что-то внимания не обращаю. Но вообще я руководитель строгий. Правда, в реальности жесткие меры принимаю редко: ребята, которые меня давно знают, передают «из уст в уста», что лучше до этого не доводить.
У вас есть особые требования?
А. Д.: Дисциплина. Отношение к профессии. Вот все, чего я от них требую.
Сколько приходится репетировать основному составу?
А. Д.: Когда идет постановочная работа, сутками. Времени на постановку мало: как правило, месяц. Мы ходим все с кругами под глазами, но это надо сделать за июнь, поскольку гастроли расписаны на много лет вперед. Я всем сотрудникам в это время говорю: у меня постановочные, меня нет. Все вопросы, кроме экстренных, решайте сами. Когда же программа поставлена, репетиции идут примерно 4 часа с перерывами. Если что-то нужно «чистонуть», как мы это называем, есть мастер-классы. Отпуск бывает, конечно, — половина января и июля.
Но они же молодые, как же личная жизнь?
А. Д.: А вот в коллективе у них вся личная жизнь и вся любовь. У нас огромное количество семейных пар, рождаются дети. Сейчас вообще беби-бум: беременны сразу четыре солистки из основного состава, можете себе представить? Работаем над заменами. Иногда кто-то от нас выпархивает на сторону — выходит замуж, кстати, вполне удачно. Но это редкость. Им здесь интереснее. И потом, этот график и увлеченность сложно понять людям другого круга.
А ваша личная жизнь?
А. Д.: Ой, вы знаете, последние года три я замужем за Todes, однозначно. Мне страшно подумать, если было бы что-то еще — куда это встроить при всем желании? Я понимаю, что это неправильно, и к этому никого не призываю. Но это так. У меня мысли работают только в направлении детей и Todes.
Детям часто удается вас видеть?
А. Д.: Я стараюсь на утро не назначать встречи. И, как правило, посвящаю это время младшему сыну. Мы с ним что-то смотрим, обсуждаем гаджеты, общаемся, валяемся. Он показывает, чему научился в студии. Если я вдруг пришла домой до одиннадцати вечера, что большое счастье, у нас ритуал — я ему должна рассказать какую-то историю. У меня всегда импровизация, сочиняю на ходу. Иногда очень удачно получается, у него глаза горят — чувствую, что это надо бы записать, но потом все выветривается. Когда он был младше, я придумала героя Васко — хвастуна, болтуна и весельчака, который попадал в разные ситуации. Потом был период, когда мы сочиняли смешные стишки. Сейчас уже более серьезные темы, или я стараюсь с ним какую-то книгу почитать — читать-то нам надо.
Где бываете с семьей?
А. Д.: Летом выезжаем в тихое место, где можно отоспаться и предаться, как я это называю, «отдыху по-стариковски». Заплыв на море. Моя неизменная скандинавская ходьба с палками. С детьми я каждый год, как на дачу, езжу в Турцию, в Sungate. И Костик, да и Вовка, старший сын, очень полюбили это место. Я уже знаю, где что есть, не надо тратить драгоценное время на поиски. Но сейчас младший сын вырастет, и надо будет искать что-то новое.
А где сейчас старший?
А. Д.: Учится в Америке на режиссера. Вообще он у меня музыкант, занимал первые места на фортепианных конкурсах. Но потом интересы изменились: сначала играл классику, потом рок, потом стал сочинять — причем хорошую музыку, потом захотел стать режиссером. Но ему 19 лет — еще время есть, пусть пробует.
Успеваете ли общаться с друзьями?
А. Д.: Мы встречаемся в Риге, но редко. Меня нет ни в одной социальной сети — на это нет времени. Мне легче снять трубку и позвонить, так быстрее. Я говорю: когда выйду на пенсию, сяду в социальные сети и стану примерным пользователем. Но пока я этого себе не представляю.
А тот самый первый коллектив?
А. Д.: Они все у нас работают. А иначе зачем мы школу открывали? От нас уходят только те, кто не хочет работать, но хочет получать большие деньги.
Как вам удается общаться со всеми благожелательно и спокойно?
А. Д.: С трудом. Шучу. Для меня самое ненавистное — неуважительное отношение к другим людям. Неважно, чем они занимаются. Я считаю, что любой человек заслуживает нормального отношения. Можно требовать, но при этом уважать. Включать какой-то снобизм — упаси боже! Стиль руководства, при котором тебя боятся, не дает ничего хорошего. Не будут любить и уважать — не будет преданности. А это одна из главных вещей. Относись к людям так, как ты бы хотел, чтобы относились к тебе. Так работать намного проще.