Появление Мэтьюз на цирковой арене в 1895 году совпало с активным распространением женского движения в Европе и США. Цирк Барнума и Бейли, уловив дух времени, включил Эветту в свой специальный сегмент программы, который назвали «Новая женщина». До Мэтьюз в цирке уже выступали женщины-акробаты, канатоходцы и силачки, способные удерживать на плечах до шести человек, однако клоунада оставалась мужской территорией.
Один из номеров Мэтьюз начинался с того, что переодетая клоунесса, скрывшись в толпе, садилась рядом с одним из зрителей и через мегафон кричала конферансье, что якобы хочет устроиться на работу в цирк. В то же время молодой человек в зале предлагал ей деньги, чтобы она не делала этого, что сбивало с толку остальных зрителей, которые не знали, что она артистка. В конце концов, Мэтьюз отвергала уговоры мужчины, сбрасывала «маскировку» и выходила на арену в белом гриме и шутовском костюме. Этот номер наглядно демонстрировал образ «новой женщины» — независимой, решительной, имеющей голос.
Несмотря на новаторский подход, который нравился публике, Эветта сталкивалась с дискриминацией. Руководство цирка накладывало ограничения на выступления: например, Мэтьюз не разрешалось выполнять некоторые акробатические трюки, доступные мужчинам-клоунам, хотя она была опытной акробаткой и гимнасткой.
«Я уверена, что женщина может заниматься любым делом не хуже мужчины. Когда я сказала родным, что хочу стать клоуном, они смеялись. Теперь не смеются, видя, что у меня постоянная работа, и я зарабатываю столько же или больше, чем они в других сферах циркового дела», — говорила о себе Мэтьюз в интервью New York Times.