«Их глаза видели бога»: лучшая история любви всех времен по мнению Опры Уинфри

Хохот, который стоял на веранде, на время стих. Все замолкли в ожидании того, что будет дальше. 

 — Дейзи, — начал Джим, — ты знаешь, что у меня в сердце и на уме. И ты знаешь, что я бы взлетел на аэроплане в небо, посмотрел бы вниз, увидел бы, что тебе идти до дома целых десять миль, и спрыгнул бы с этого аэроплана, чтобы идти домой вместе с тобой. 

На веранде снова расхохотались. Джени очень нравилась эта игра, но Джоди все испортил, когда на улице появилась миссис Богл. 

У нее было уже много внуков, но кокетливый румянец все еще окрашивал ее впалые щеки. Ее первый муж был кучером, но потом выучился и стал проповедником, чтобы она была с ним до его смерти. Второй муж миссис Богл работал в апельсиновом саду Фонеса — но, увидев ее однажды, тоже захотел проповедовать. Правда, он не продвинулся дальше классного руководителя, но и этим сумел пленить ее сердце. Так он доказал ей свою любовь. Эта женщина управляла мужчинами, как только хотела. В этот вечер она поднялась по ступенькам, и мужчины заметили ее раньше, чем она вошла в двери магазина. 

 — Джени, — раздраженно сказал Старкс, — почему бы тебе не пойти и не узнать, что нужно миссис Богл? Чего ты ждешь? 

Джени хотела дождаться конца игры ухаживания, но не стала возражать мужу. Она недовольно поднялась и направилась в магазин. На веранду она вернулась, щетинясь колючками как еж. На лице ее явственно было написано недовольство. Джо это заметил и начал злиться. 

Тем временем, Джим Вестон тайком занял десять центов и начал громогласно уговаривать Дейзи что-нибудь выбрать в магазине. В конце концов она согласилась принять от него маринованную свиную ножку. Когда они вошли, Джени упаковывала большой заказ, поэтому обслужить их взялся Лам. Но на веранду вернулся без ножки. 

 — Мистер Старкс, свиные ножки кончились! — крикнул он. 

 — Не может быть, Лам. Только вчера из Джексонвилля доставили целую бочку. 

Джо вошел в магазин, чтобы помочь Ламу в поисках товара, но тоже не смог найти новой бочки. Он подошел к столу, где накалывал на большой гвоздь свои заказы.

 — Джени, где последний счет? 

 — Там, на гвозде… Разве его там нет? 

 — Нет его. Ты не наколола его, как я тебе велел. Если бы ты поменьше шлялась по улицам и больше занималась делами, то смогла бы хоть что-то сделать правильно. 

 — Посмотри на столе, Джоди. Счет никак не мог пропасть. Если его нет на гвозде, значит, он на твоем столе. Если посмотришь, наверняка найдешь. 

 — С тобой мне половину времени приходится тратить на поиски. Я постоянно твержу, что все бумаги нужно накалывать на этот гвоздь! А ты вечно со мной споришь. Ну почему ты не можешь сделать так, как я говорю? 

 — Ты вечно твердишь мне, что я должна делать, а я тебе даже ответить не могу! 

 — Потому что тебя нужно учить, — разозлился Джо. — И я должен это делать. Кто-то должен думать за женщин, детей, кур и коров! За всех, кто не умеет думать самостоятельно! 

 — Я многое знаю! И женщины тоже иногда думают! 

 — Не уверен. Им лишь кажется, что они думают. Когда я вижу что-то одно, то понимаю десяток. Ты же видишь десяток и не понимаешь ничего. 

Такие сцены повторялись снова и снова, и Джени начала задумываться о судьбе своего брака. Порой она изо всех сил старалась сдержаться, но и это не помогало. Джо злился все больше. Он хотел полного подчинения и продолжал скандалить, пока не добивался своего. 

А Джени постепенно училась сжимать зубы и молчать. Дух брака покинул спальню и переселился с гостиную. Здесьпожимали руки гостям, но в спальне все стало по-другому. Она даже повесила над кроватью изображение Девы Марии — как образ супружеской любви. Но близость между Джо и Джени совсем пропала. Кровать стала местом, куда она просто приходила отдыхать после тяжелого дня. 

С Джо ее лепестки больше не раскрывались. Ей было двадцать четыре года, она семь лет была замужем. Ей стало это окончательно понятно после того, когда Джо на кухне дал ей пощечину. Это случилось во время ужина. У всех женщин на кухне порой случаются неудачи. Они планируют, готовят, стараются, а потом какой- нибудь проказливый кухонный дух подбрасывает в их кастрюли подгоревшую, комковатую безвкусную массу. Джени хорошо готовила, и Джо всегда с нетерпением ждал ужина, чтобы позабыть о тяготах дня. Когда же хлеб не поднялся, рыба не отделилась от костей, а рис подгорел, он отхлестал Джени по щекам, пока у нее не зазвенело в ушах. Он высказал ей все, что о ней думает, и вернулся в магазин. 

Джени остолбенела, не замечая, как идет время. И стояла так, пока внутри нее что-то не оборвалось. Потом она погрузилась в себя, чтобы посмотреть, что же это было. Оказалось, что это образ Джоди рухнул и разбился. Но, глядя на осколки, она понимала, что он никогда не был фигурой из плоти и крови. Просто нечто такое, во что она вцепилась, чтобы замаскировать свои мечты. Она отвернулась от осколков и посмотрела вперед. Над ее мужчиной больше не витала золотистая пыльца цветущих деревьев, а на месте лепестков она не видела блестящего молодого плода. Джени обнаружила в себе массу мыслей, о которых никогда не говорила мужу, и множество эмоций, о которых Джоди даже не догадывался. Они таились в тех уголках ее сердца, где он никогда их не обнаружил бы. Она берегла чувства для мужчины, которого никогда не видела. Теперь у нее был мир внутренний и внешняя оболочка, и она неожиданно научилась не смешивать их. 

Джени помылась, надела свежее платье, повязала голову платком и пошла в магазин, пока Джоди не послал за ней. Так она уступила внешней оболочке. 

А сам Джоди сидел на веранде. Как обычно в это время суток, там собралась добрая половина Итонвилла. Джоди поддразнивал миссис Тони Роббинс — он всегда так делал, когда она приходила в магазин. Джени видела, что он искоса за ней наблюдает, продолжая обмениваться грубоватыми шутками с миссис Роббинс. Ему хотелось снова помириться с женой. Широкая улыбка предназначалась не только собеседнице, но и ей тоже. Он хотел мира — но на собственных условиях. 

 — Не понимаю, миссис Роббинс, зачем вы сюда пришли и пристаете ко мне?! Ведь вы видите, что я читаю газету! — Мэр Старкс опустил газету с притворным раздражением. 

Миссис Роббинс печально опустила глаза и заканючила: 

 — Потому что я голодная, мистер Старкс. Я голодная. Мы с детьми голодаем. Тони меня не коооормит! 

Этого-то все и ждали — веранда грохнула хохотом. 

 — Миссис Роббинс, как вы можете голодать, если Тони каждую субботу приходит сюда и покупает продукты, как и подобает мужчине 

 — Если он и делает покупки, как вы говорите, мистер Старкс, то одному Богу известно, что он со всем этим делает. Он не приносит еду домой, и мы с моими бедными детьми голодаааааем! Мистер Старкс, пожалуйста, дайте хоть кусочек мяса мне и моим малышам! 

 — Я знаю, что вам это не нужно, но входите. Вы все равно не дадите мне почитать, пока не получите все, что хотите. 

Миссис Роббинс пришла в восторг. 

 — Спасибо, мистер Старкс! Вы — благородный человек! Вы — настоящий джентльмен! Вы — царь! 

Ящик с солониной стоял в самом дальнем углу. Миссис Роббинс так хотела побыстрее получить мясо, что то и дело наступала Джо на пятки, а порой забегала вперед. Прямо как голодная кошка, когда кто-то собирается положить мясо в ее миску. Она спешит, ласкается и постоянно издает невнятные звуки. 

 — Да, мистер Старкс, вы благородный человек! Вы жалеете меня и моих бедных детей! Тони не дает нам еды, и мы такие голодные. Тони не коооормит меня! 

Они подошли к ящику с солониной. 

Джо достал большой нож и выбрал кусок, от которого собирался отрезать мясо. Миссис Роббинс буквально плясала вокруг него. 

 — Как хорошо, мистер Старкс! Дайте мне маленький кусочек, вот такой, — она показала чуть ли не всю свою руку. — Мы с детьми так гоооолодаем! 

Старкс даже не смотрел на нее — слишком часто он видел такое представление. Кусок он отмерил совсемнебольшой и убрал нож, Миссис Роббинс буквально рухнула от обиды. 

 — Господь всемогущий! Мистер Старкс, неужели вы собираетесь дать мне и моим детям такой маленький кусочек?! Господи, мы же тааааакие голодные! 

Старкс, не слушая ее, потянулся за бумагой, чтобы завернуть отрезанный кусок. Миссис Роббинс отшатнулась от свертка так, словно Джо протягивал ей гремучую змею. 

 — Я не возьму это! Жалкий кусочек бекона для меня и всех моих детей! Господи, Ты дал некоторым людям все, а они такие жадные и злые! 

Старкс сделал вид, что собирается вернуть отрезанный кусок в ящик и закрыть его. Но миссис Роббинс мгновенно схватила сверток и направилась к двери. 

 — У некоторых просто нет сердца. Они хотят видеть, как бедная женщина и ее дети помрут с голоду. Бог их накажет! Накажет за жадность! 

Она вышла на веранду и зашагала прочь, высоко держа голову! Кое-кто рассмеялся, но некоторые разозлились. 

 — Если бы она была моей женой, — сказал Уолтер Томас, — я бы давно уже отправил ее на кладбище! 

 — Особенно после того, как купил бы ей все, что нужно, как это сделал Тони, — добавил Кокер. — Я бы ни на одну женщину не стал тратить столько, сколько Тони тратит на нее. 

Старкс вернулся из магазина и уселся на свое место — ему нужно было добавить мясо к счету Тони. 

 — Тони говорит, чтобы я просто смеялся над ней. Он переехал сюда, надеясь, что это ее изменит, но все осталосьпо-прежнему. Он говорит, что не может ее бросить, но порой ему хочется ее прибить…Парню ничего не остается, только жить с ней. 

 — Это потому что Тони сильно ее любит, — сказал Кокер. — Если бы она была моей женой, я бы давно ее бросил. Ну или убил. Я бы не дал ей позорить меня перед всеми. 

 — Тони никогда ее не ударит. Он говорит, что бить женщин — все равно что давить цыплят. Он говорит, что вообще нельзя этого делать, — неодобрительно качая головой, добавил Джо Линдсей. — Но я бы даже новорожденного убил, если бы он кричал, как она. Эта дамочка просто презирает своего мужа, раз ведет себя так. 

 — Истинная правда, — кивнул Джим Стоун. — В этом-то и причина. 

И тут Джени сделала то, чего не делала никогда. Она вмешалась в мужской разговор. 

 — Порой Бог общается с нами, женщинами, и говорит о Своем промысле. Он сказал мне, как удивили Его ваши рассуждения о том, почему Он сделал нас разными. Как удивились бы вы все, если бы узнали, что не знаете о нас и половины того, что себе придумали. Легко представлять себя Господом Всемогущим, если под твоей рукой лишь женщины и куры. 

 — Ты слишком разболталась, Джени, — остановил ее Старкс. — Иди, принеси мне доску и шашки. Сэм Уотсон, сыграем партию?