«Танцуй, селедка!»: как комедия с Сашей Бортич исследует травму брошенной дочери
В официальном описании фильма сказано, что главная героиня Жанна (Саша Бортич), которую отец и все окружающие с детства звали Селедкой, девушка сильная и независимая. Но узнав ее получше, понимаешь, что вся сила — напускная, а независимость — пшик. Это растерянный и брошенный еще в детстве собственным отцом (Павел Майков) ребенок, который так и не смог пережить травму. Но вот отец скоропостижно умирает. Женщины, ради которой он некогда оставил жену и дочь, рядом больше нет, и хоронить героя вынуждена Жанна, вернувшаяся из Москвы в маленький провинциальный город, откуда она родом.
Мир, где прошло детство, героине одновременно хорошо знаком и абсолютно чужд. Друзья отца радуются приезду Жанны (пусть и по трагическому поводу), но его бывшая квартира теперь напоминает склеп, а бесчисленные аудиокассеты с музыкой 1990-х, которые записывал отец, рассыпаны повсюду (в доме, в бардачке машины, в личных вещах), как артефакты той жизни, о которой Жанна мало что знает.
До похорон тело отца нужно освидетельствовать, а в российской глубинке похороны — тот еще челлендж. Наступили выходные, местные госструктуры не работают, и довезти тело и Жанну до областного морга вызывается безработный и находящийся на учете в милиции Костик (Илья Антоненко). Позже выяснится, что наказание он понес не столько за совершенное преступление, сколько за свою бестолковость и наивность. Вместе на старой машине отца Жанны герои отправляются в путь, который окажется длиннее и сложнее, чем они предполагали. Тем более что в дороге труп отца «оживает» (но только в глазах Жанны) и пытается успеть наладить отношения с дочерью.
«Танцуй, Селедка!» — черная комедия, которая прикидывается роуд-муви, но по итогу оказывается семейной драмой. Своей мультижанровостью проект обязан первоисточнику — пьесе «Человек в закрытой комнате» Татьяны Загдай (она же отвечает за сценарий адаптации). Оригинальный текст тоже вмещал в себя разнообразие жанров, но был мрачнее и жестче. Например, из фильма исчезло упоминание про столичную жизнь Жанны, пережитое ею изнасилование и аборт. Хотя и в картине героиня сталкивается с угрозами сексуализированного насилия: один раз от местных браконьеров, второй раз от старого знакомого, который оказывается мерзавцем.
До выхода в широкий прокат «Танцуй, Селедка!» участвовала в кинофестивале «Зимний», на котором выиграла приз за лучший сценарий, что кажется абсолютно заслуженным. Дебютная картина режиссера Александры Лупашко встает в один ряд с еще одним свежим фильмом про «умершего» отца и брошенных им дочерей — драмой «Край надломленной луны» тоже дебютантки Светланы Самошиной по сценарию Натальи Мещаниновой. Там главные героини в исполнении Анны Шепелевой и Маши Лобановой оплакивали смерть некогда бросившего их отца, который оказывался жив, хотя легче от этого не становилось. И если героини фильма Самошиной мечтали еще хотя бы раз поговорить с отцом, то персонаж Саши Бортич страдает от навязчивого внимания «ожившего» родителя.
Помимо «Края надломленной луны» фильм «Танцуй, Селедка!» странным образом вписывается в одну киновселенную и с фильмом «Батя», в котором сыграл коллега Майкова по «Бригаде» Владимир Вдовиченков. Режиссер Дмитрий Ефимович рассказывал историю сына, вернувшегося вместе с семьей в отчий дом, чтобы обрести прощение. Впрочем, в «Танцуй, Селедка!» прощения хочет добиться отец, а Жанна в сердцах признается, что была рада не успеть застать отца живым — не пришлось делать вид, что они родные друг другу люди.
«Танцуй», — скажет ей в момент отчаяния отец. «Что?» — переспросит растерянная Жанна. «Когда совсем мерзко на душе, танцуй», — даст он ей свое последнее (и, вероятно, самое важное) наставление. Жаль только, что примириться с родителем и простить его оказывается возможным только когда он отойдет в мир иной.
Именно эта обнадеживающая нота превращает фильм из семейной трагедии в терапевтическое и утешающее кино, рассчитанное на зрителя со схожим жизненным опытом. Во время просмотра каждая брошенная отцом дочь может внутренне поговорить со своим «родителем». А каждый ушедший из семьи отец — порепетировать возможное примирение с оставленным ребенком. Получается очень искреннее и личное (как часто бывает с дебютами) кино про семью, которую не выбирают, и прощение, которое все же — результат личного выбора.