«За все хорошее»: как пожарная Софья Косачева попала в топ самых влиятельных женщин

Софье Косачевой 35 лет. Она окончила СПБГИК и преподавала оперный вокал. Но в 2010 году в качестве волонтера поучаствовала в тушении лесного пожара в Карелии, и с тех пор ее жизнь кардинально изменилась. 

За последние 10 лет Косачева потушила сотни возгораний, создала волонтерское сообщество «Добровольные лесные пожарные» (которое объединяет больше 20 городов по всей России) и написала методические рекомендации по работе с огнем. 

В 2015 году Косачева получила удостоверение руководителя тушения лесных пожаров во Всероссийском институте повышения квалификации руководящих работников лесного хозяйства. В 2018 году была награждена медалью «За содействие в борьбе с пожарами». В 2022-м у нее появилось еще одно удостоверение — руководителя тушения ландшафтных пожаров. Также с 2018-го по 2023 год Софья Косачева была руководителем противопожарной программы российского филиала Greenpeace (признан Минюстом нежелательной организацией). 

В 2023 году Косачева вошла в топ-100 самых вдохновляющих и влиятельных женщин по версии Би-би-си.

— При каких обстоятельствах из преподавателя оперного вокала вы стали пожарной? 

— В 2010 году мы по предложению подруги поехали в Карелию, в район Ладожского озера, чтобы помочь добровольным лесным пожарным. Я готовила еду, помогала чинить приборы и постоянно задавала вопросы. Людей не хватало: они приезжали с одного пожара, спали три часа и ехали на другой.

Волонтеры сказали мне: «Слушай, рук не хватает, поедешь с нами». Так я впервые поехала на пожар. Для новичков в такой ситуации есть доступная для понимания и очень нужная задача — быть оператором мотопомпы. Это переносной насос, который ставится на берег водоема, от него прокладывается рукавная линия для подачи воды к кромке пожара. Кто-то должен ее включать и выключать. Бегать туда-обратно — не набегаешься. У меня была рация, и я, прижав ее к уху и боясь, что упущу какие-то сообщения, дергала за стартер, запускала воду.

Когда открытый огонь был сбит, мне предложили продолжить помогать: проливать дымящиеся части лесной подстилки. Сейчас, конечно, я прихожу в ужас от своего же рассказа, потому что отношение к технике безопасности сильно изменилось — и в сообществе добровольных лесных пожарных, и у меня лично. Тогда, слава богу, со мной ничего не случилось. 

До сих пор помню свои ощущения: когда люди говорили друг другу, как именно действовать, они хорошо понимали, о чем идет речь, — а я не понимала ничего. Мне захотелось разобраться, почему были приняты те или иные решения и какие еще можно было принять; как себя обезопасить; как подбирать экипировку; как сделать так, чтобы меня потом не тошнило от дыма. Зимой 2011-го проводилась школа эковолонтеров для новичков. Я пошла туда учиться, чтобы в следующем году приехать еще раз, но уже более подготовленной.

— Как отреагировали ваши близкие, когда вы решили стать пожарной?

— Сначала несерьезно. Переломным моментом стало то, что в 2018 году я получила первую государственную награду — медаль «Патриот России» от «Авиалесоохраны». Я прислала фотографию родителям. Мама расплакалась. Родители сказали мне, что теперь они понимают: раз на таком уровне признали, значит, я действительно делаю что-то стоящее.

На прошлой неделе отправила папе ссылку на топ-100 самых вдохновляющих и влиятельных женщин 2023 года от Би-би-си со словами: «Прости, папа, твоя дочь снова куда-то вляпалась». Папа ответил, что очень гордится мной, а потом то же самое написала мама. Но если спросить их, за что дочь включили в топ Би-би-си, они скажут: «За все хорошее». Мне самой понадобилось несколько лет, чтобы сформулировать хотя бы в двух предложениях, чем я занимаюсь. 

— Считается, что пожарный — это прежде всего мужская профессия. С какими предрассудками вам приходится сталкиваться?

— Главный стереотип — женщинам тут не место. В пожарном деле мы постоянно сталкиваемся с дискриминацией, потому что «женщинам нельзя поднимать тяжести», «самая сложная работа на пожаре — мозгом». Это обидно, так как много времени и сил приходится тратить на то, чтобы доказывать, что ты способна говорить что-то важное. 

Например, когда был пожар в Ярославской области, я по спутниковым данным увидела возгорание. Явно горело уже некоторое время, но на нем никто не работал. В единой диспетчерской службе сказали, что слышат о нем в первый раз. Мы выехали на место, группа ушла на разведку, я осталась у машины. Приехал глава поселения, стал кричать матом, что я девочка, что мне надо детей рожать, борщи варить. А я приехала людям помочь потушить пожар, с которым у них явно проблемы, потому что никто там ничего не делает. Пожар находился не так далеко от населенного пункта, который уже был в задымлении. Еще чуть-чуть — и огонь мог начать угрожать деревне. Судя по всему, глава поселения пытался скрыть этот факт. Когда пришел мой начальник, глава поселения сильно изменился в лице. Тоже ругался, но совершенно иначе. 

Мысль о том, что мужчинам в нашей стране проще, меня сопровождает почти все годы пожарной деятельности. 

— Что в плане физической подготовки важно учитывать женщине? 

— Статистически мужчины более физически подготовлены. Но статистика в частных случаях не работает. На самом деле для работы на пожаре достаточно базовой физической подготовки. Выносливость важнее, чем сила. Например, мы тушили пожар в заповеднике «Денежкин камень». Его высота где-то 600–700 м (для сравнения, Останкинская башня — 540 м) и уклон достаточно крутой. Идти было тяжело. Наверху нужно было копать минполосу (минеральную полосу, очищенную от горючих материалов. — Forbes Woman). И тут было совершенно неважно, можешь ты поднять 40 кг или нет. Важно, чтобы ты мог идти два часа в гору.

Я не обладаю никакими суперспособностями. Я не мастер спорта, полжизни имею проблемы с лишним весом. Но это никак не мешает мне работать. Я понимаю, что есть миллион вещей, в которых я могу быть полезна. 

Да, это работа, связанная с риском для жизни. Но риск разбиться в такси в Москве гораздо выше, чем погибнуть на пожаре. Если ты знаешь, как работать, если соблюдаешь технику безопасности и хорошо продумал экипировку, позаботился об управлении, о средствах связи, работа на пожаре достаточно безопасна. Пожарный — это профессия, и она, как любая другая, не должна иметь половой принадлежности. Определяющим должен быть профессионализм — что человек умеет делать, а не кто он такой. У нас в пожарном добровольчестве мужчин и девушек поровну.

— Как вы думаете, как можно справиться с этими предрассудками?

— Глобально, я думаю, стоит подождать. Сейчас у нас будет дефицит мужчин, и начнутся изменения в [трудовом] законодательстве. Но для себя я решила, что не буду пытаться спорить. 

— Что сказано в законе по поводу женщин-пожарных?

— По закону работа в городской пожарной части — запрещенная профессия для женщин. Но про лесного пожарного такого не сказано. Несколько лет назад не без моего участия был изменен профессиональный стандарт: формулировку «лесной пожарный — это мужчина» заменили на то, что это человек. 

Как доброволец я могу делать что угодно. Я имею два аттестата на тушение пожаров. Но формально устроиться и работать пожарным не могу, потому что государство заботится о женщинах. 

В законе «О пожарной безопасности» сказано, что граждане Российской Федерации обязаны принимать посильные меры в профилактике и тушении пожаров. Что такое «посильные меры» — не трактуется. Какого пола гражданин Российской Федерации — не уточняется. Соответственно, я обязана принимать «посильные меры». «Посильной мерой» может быть звонок в пожарную охрану по телефону 112. А может быть то, что у меня в грузопассажирской «газели» случайно еще шесть экипированных обученных людей и полный багажник оборудования. Законодательно я точно могу этим заниматься.

— Сколько женщин-пожарных в России? 

— Если говорить про работающих по трудовому договору, то женщин-пожарных много. Они каждый год оканчивают академию МЧС и работают пожарными, перекладывая бумажки. Они все пожарные, но это не те люди, которые принимают участие в тушении.

Если говорить про тех женщин, которые тушат пожары в природной среде, то тоже очень много. Я думаю, что десятки тысяч, потому что это и волонтеры, которые участвуют в движении добровольных лесных пожарных, и сотрудники особо охраняемых природных территорий. Женщин, которые встают на борьбу с огнем, когда он подходит к их забору, еще больше. Но внутри системы скажут, что женщин на пожарах нет.

— Получается, если нет физической подготовки, то все равно можно помогать на пожарах?

— Да! Когда у меня нет сил работать непосредственно на пожаре, я готова быть водителем, картографом или просто еду готовить. Это тоже очень важно.

— Есть МЧС, есть волонтеры, есть вы лично. Но почему проблема лесных пожаров так остро стоит каждый год в России? 

— В нашей стране очень сложная система пожаротушения, которая имеет много нюансов.

Например, может казаться, что, если на пожар прилетели самолеты, все будет хорошо, — такое впечатление складывается потому, что этот способ тушения популяризируется на телевидении и дает красивую картинку. Такую «успокоительную таблетку» часто используют власти. 

На самом деле если люди посылают самолеты, значит, все уже настолько плохо, что они не знают, что делать. В реальности авиация катастрофически неэффективна на пожаре как инструмент сброса воды. Пока вода летит до огня, она часто испаряется. Любой пожар тушится прежде всего с земли. Если мы пронесем руку над свечкой, нам будет горячо. Если намочим пальцы и поднесем их к фитилю, сможем потушить огонь. На всех пожарах та же логика. Лучшее использование авиации, чтобы потушить пожар, — забрасывать людей на труднодоступные территории. 

— Какие еще есть нюансы в пожаротушении?

— Проблема дефицита кадров: не хватает лесных пожарных, инструкторов и педагогов. Низкие зарплаты, на которые мало кто соглашается, и высокая ответственность. И, конечно, острый дефицит бюджета лесного хозяйства.

На государственном уровне есть разделение, какие службы принимают участие в пожаротушении. Если это земли населенных пунктов, то там работает государственная противопожарная служба, которая подразделяется на МЧС, федеральные и региональные пожарные части. Если это земли лесного фонда, там должны работать лесные службы. Без волонтеров сейчас невозможно обойтись.

— Почему тогда на некоторые земли не приезжают пожарные, чтобы потушить огонь? 

— В СССР были колхозы и совхозы — за их безопасность отвечали те, кто ими управлял. Были земли промышленных предприятий (например, торфодобывающих) — там обеспечивали защиту от пожаров те, кто этой промышленностью занимался. Но после развала СССР у нас появилось огромное количество заброшенных земель, где [теперь] нет ни колхозов, ни совхозов. Непонятно, кому они принадлежат. Встает вопрос: кто это должен тушить? 

Пару лет назад были приняты поправки в закон о классификации пожаров, и появилось понятие ландшафтного пожара. До этого все, что не в лесном фонде и не в населенном пункте, вообще непонятно к чему относилось. За организацию тушения по остаточному принципу отвечало МЧС. Сейчас за ландшафтные пожары отвечают региональные подразделения. 

Но до сих пор есть много вопросов. Например, кто должен тушить те же сельхозземли? Если горит лес на сельхозземле, для него нужно оборудование, которое применяется для тушения лесных пожаров. Но это не лесной фонд, а значит, за него несет ответственность МЧС. А МЧС имеет оборудование, заточенное под тушение населенных пунктов. Все ландшафтные пожары тушатся многие часы, а то и дни — оборудование МЧС не рассчитано на такое время. Часто их машины не могут добраться до подобных пожаров из-за отсутствия дорог. 

— К чему это может привести?

— У нас сгорает огромное количество природных территорий. Огонь проходит по осушенным болотам, и начинаются торфяные пожары. Сначала это маленькие дымочки, но если их неделю не тушить, потом придется тушить целый месяц, а то и дольше. При этом у тех же городских пожарных все так же нет оборудования, которое было бы эффективным на торфяных пожарах. Там нужны другие средства защиты органов дыхания, другая экипировка. Это несоответствие приводит к тому, что как бы городские пожарные ни хотели выполнять свою работу, они не могут эффективно тушить лесной пожар. 

Дым торфяного пожара один из самых токсичных. Можно вспомнить, как было в 2010 году в Москве, когда весной «решили» не тушить торфяные пожары. В июле вся Москва была в дыму и за две недели сильно возросла смертность. Поэтому торфяные пожары необходимо тушить на ранней стадии. Потом из-за них будут травяные и лесные пожары.

— Почему эти пожары не тушат на ранних стадиях, если есть люди, которые должны отвечать за них?

— Лесники, которые должны тушить лесной фонд, могут видеть, что пожар идет к их территории, но пока он не дойдет до границ лесного фонда, они не имеют права его тушить. По закону это будет нецелевое использование средств, за которое грозит уголовная статья. Это типичная ситуация. Поэтому так нужны добровольные лесные пожарные. 

— Из-за чего так происходит?

— Система пожаротушения выстроена криво. Многие из тех, кто ею управляют, как говорится, «на земле» не работали. В управление МЧС часто назначают не пожарных, а бывших военных, которые почти не имеют опыта тушения. Они могут быть компетентны в своих направлениях, но не в пожарах. Но невозможно качественно руководить на пожаре, если ты не принимал участие в его ликвидации как боец.

В лесной сфере огромный дефицит кадров. Лесные институты закрываются, профессии, которым там обучают, не популярны. На всю страну — единицы экспертов, после смерти которых непонятно, у кого новые специалисты будут набираться знаний. Чтобы с этим как-то справиться, был создан сайт для добровольных лесных пожарных. В России, по моему мнению, нет ни одного другого сайта, где бы были сконцентрированы все материалы о пожарах, написанные понятным языком. 

— Вы больше 10 лет работаете на пожарах. Какие изменения по отношению к ним вы можете выделить?

— На государственном уровне стали говорить, что проблема пожаров существует. Когда я только начинала, многие органы исполнительной власти не признавали, что нужна помощь. Благодаря развитию инструментов спутникового мониторинга стало сложнее скрывать пожары. 

Сильно поменялась риторика. С 2018 года мы вместе с федеральными ведомствами запустили противопожарную информационную кампанию «Останови огонь». Это социальная реклама: про то, что важно не поджигать сухую траву, не бросать окурки; про то, как правильно тушить костры, почему необходимо звонить в 112, если видишь пожар. Я иногда вздрагиваю, думая, что надо было восемь лет работать, чтобы фраза «девять из 10 пожаров происходят по вине человека» стала использоваться чаще, чем фраза «все горит от жары и солнца». Но для того чтобы увидеть перемены в России, в России надо жить долго.

— Почему девять из 10 пожаров происходят по вине человека?

— Потому что в России есть совершенно уникальная традиция поджигать сухую траву весной. Это вредит почве, а главное — приводит к пожарам, из-за которых в том числе сгорают населенные пункты. В 2015 году за сутки сгорело более 900 домов в Хакасии, в 2019 году — более сотни чувашских стоянок в Забайкальском крае. Одна деревенька подожгла, а огонь придет и к другой. 

— Есть мнение, что пожары могут возникнуть из-за засухи.

— Это не так. Проблема в том, что у нас плохо налажено просвещение в этой теме. К тому же в СМИ очень любят оборот «наступила жара, начались лесные пожары». Человеку, который не разбирается в теме, кажется, что раз стало жарко, то загорелся огонь. А в реальности солнце не способно нагреть землю до температуры возгорания. Есть только три природных фактора пожаров без влияния человека: грозы, извержение вулкана и падение метеорита.

Но что правда, так это то, что в дождь действительно не горит. А жара и засуха высушивают все вокруг, и тогда любая искра может привести к пожару. 

— Как налажен фандрайзинг в вашем сообществе «Добровольные лесные пожарные»?

— Никак. Это дружба групп добровольных пожарных сообществ, которые находятся в различных регионах России. Мы как сообщество вегетарианцев. Нет ведь организации, которая контролирует всех вегетарианцев, но есть группа людей, которая объединена одной идеей. Можно выбрать любую из этих групп, если хочется кому-то конкретному пожертвовать. Это лучше, чем если бы был какой-то определенный центр, устойчивее. 

Раньше серьезную поддержку оказывало российское отделение Greenpeace. Сейчас это спонсорское место вакантно, поэтому если кто-то хочет помогать системно в тушении и предотвращении пожаров, то я открыта к диалогу на эту тему. У меня много идей. Например, частично готов бесплатный онлайн-курс для добровольных лесных пожарных. 

— Всем с детства говорят, как нужно вести себя с огнем. В школах проходит много мероприятий на эту тему, но все равно причина пожаров — человек. Почему так происходит, несмотря на активное просвещение?

— В учебнике ОБЖ вопросам лесных пожаров посвящено всего полторы страницы, при этом написана полная чушь, в том числе советы, которые могут быть опасными для жизни детей. Например, там сказано, что торф может самовозгораться. Не может. Ничто в природной среде не может самовозгораться. 

У нас сильный дефицит информации. Было проведено несколько социологических исследований о том, откуда люди узнают о пожарах. И два основных ответа: из школы и из СМИ. Если мы хотим перемен, надо работать с системой образования и с медиа. Но если провести классный час о пожарах осенью, что дети будут помнить весной? Нужно говорить о пожарной безопасности регулярно, а не раз в год.