Режиссер фильма «Жанна Дюбарри» о работе с Джонни Деппом и женской судьбе в истории

Фильм «Жанна Дюбарри» рассказывает о жизни одной из самых известных куртизанок — с детства до прибытия в Версаль, где она становится официальной фавориткой короля Людовика XV. Реальная Жанна после смерти короля почти год провела в заточении в монастыре, а после Великой Французской революции была казнена на гильотине. По данным французского Национального центра кино, картина Майвенн — самый дорогой французский фильм, снятый женщиной-режиссером (€22,4 млн). Мировая премьера состоялась на Каннском кинофестивале в мае 2023 года. 

— О Жанне Дюбарри много написано и снято много фильмов. Среди этих художественных произведений и исторических фактов легко потерять самого человека, личность, о которой вы хотите рассказать. Как вы работали над образом Жанны и о какой сфере ее жизни вы хотели рассказать зрителям?

— Когда я впервые увидела Азию Ардженто в роли Жанны Дюбарри в фильме Софии Копполы «Мария-Антуанетта», меня заворожила эта героиня. Я купила книгу о Дюбарри, начала разбираться в ее жизни и биографии, но я не чувствовала себя достаточно уверенной в том, что смогу сделать фильм про нее. Мне понадобилось несколько лет, чтобы набраться уверенности и начать подготовку к картине. Я прочитала абсолютно все работы про Дюбарри, которые рассматривали ее с разных точек зрения. Но при этом мне нужно было дистанцироваться от всех материалов и дать волю воображению. Мне нужно было оставаться верной ее темпераменту и характеру, а не историческим книгам. Поэтому, например, в сцене, когда она приезжает в Версаль, мне важно было показать, как она идет прямо к своей погибели. Изначально она считает, что попала в сказку, но на деле все выходит совсем наоборот — там начинается настоящая трагедия. 

— В материалах к фильму упоминается, что вы ассоциируете себя с Дюбарри и ваши судьбы похожи. Почему вам близка эта героиня?

— Мне кажется, Дюбарри похожа на меня темпераментом. А еще, так же как и я, она будто вызывала враждебные чувства у окружающих с самого своего рождения. Мать воспринимала ее как кусок мяса, по-другому и не скажешь. Она должна была постоянно себя продавать, чтобы обеспечить мать и себя, чтобы выйти из нищеты, и мне это очень знакомо. Я в детстве и в подростковом возрасте ощущала, что я будто бы привлекала деньги, внимание, взгляды, и для своей матери я была источником заработка. 

И так же, как у Дюбарри, у меня был роман с мужчиной, когда я была подростком, и он был гораздо старше и влиятельнее меня (речь идет о романе Майвенн с французским режиссером Люком Бессоном, в 16 лет она родила от него дочь. — Forbes Woman). Когда встречаешься с подобным человеком, это неизменно вызывает негативные эмоции у окружающих, потому что общество начинает думать, что у тебя есть какой-то корыстный интерес. Мне казалось, что меня это не трогает — я была влюблена и преданна, ощущала себя сильной, любимой, защищенной. Однако, когда я прочитала историю Жанны Дюбарри, то поняла, что в глубине души считаю отношение, с которым я столкнулась, большой несправедливостью. Мне было важно показать эту несправедливость. Мне хотелось рассказать об этой части своей жизни через призму истории Франции. Мне это очень помогло, потому что таким образом я как будто рассказывала не свою историю, а чью-то еще. Я смогла поговорить на глубоко личные темы, но как будто замаскировалась персонажем Дюбарри.

— В фильме есть много моментов, которые ярко показывают, насколько тяжело жилось женщинам в XVIII веке. Прошло много лет, но при этом многие проблемы, освещаемые в фильме, никуда не пропали. Для вас было важно провести эти параллели между XVIII столетием и нашим временем?

— У меня не было цели выступить с каким-то политическим заявлением. Я специально этого не делала. При этом мы, сами того не желая, просто своим творчеством делаем какое-то заявление, но это не было моим приоритетом. Я считаю, что нужно искренне делать свое дело и в самом твоем творчестве будут определенные мысли и посыл. Когда я писала сценарий фильма, я не продумывала заранее, что этим образом женщины XVIII века я буду пробуждать осознанность людей. Тем не менее все поведенческие схемы повторяются из столетия в столетие, и даже сейчас, когда молодая женщина встречается с мужчиной старше ее, у которого есть власть, эти стереотипы по-прежнему существуют, и все думают, что ею правит корысть. В этом плане ничто особенно не поменялось.

— При этом ваш главный персонаж — сильная независимая женщина, которая сама создает свою судьбу. Сейчас проекты с такими героинями пользуются все большей популярностью, индустрия озабочена вопросами репрезентации. Как вы считаете, сам факт того, что зрители могут увидеть сильных женщин на экране улучшает социальную ситуацию, делает общество более открытым и здоровым?

— Я всего лишь режиссер. Я испытываю большие эмоции по поводу сюжетов, персонажей, которые я показываю на экране. Однако я не чувствую в себе сил и авторитета, чтобы выступать с какими-то социальными или политическими теориями на тему репрезентации.

— Ваш фильм — первый проект Джонни Деппа после трехлетнего перерыва, и вокруг много спекуляций на тему того, как он оказался в вашем фильме. Можете рассказать, как это произошло?

— Когда я писала сценарий, я обратилась к двум французским актерам, но один не смог поучаствовать в проекте из-за проблем со здоровьем, второй — по личным причинам. 

Мне нужно было, чтобы у актера была очень мощная харизма. Это было важно для сценария. Дело в том, что роль Людовика изначально была не очень многословной, поэтому когда он входит в комнату, нужно было, чтобы все переставали дышать. И тогда я решила, что не нужно себя ограничивать одной страной. Что надо не бояться и сделать так, чтобы желание найти кого-то харизматичного пересилило мои мысли о том, что Людовика может сыграть только французский актер. Только тогда я нашла в себе силы обратиться с этим предложением к Джонни Деппу.

— Как вы отметили, роль короля немногословна. Она полагается на сильное физическое присутствие актера. Каким образом происходила работа над образом Людовика? Вы разрабатывали его вместе с Деппом?

— У меня было так много работы, что я даже не успела почитать с ним и порепетировать, хотя очень хотела. Что касается походки, положения тела, это уже было заложено в Деппе изначально. Мне не нужно было дополнительно с ним работать, потому что для него это как инстинкт, что-то врожденное, естественное. Ну и, конечно, в Деппе есть та самая харизма, которую я искала. Я сразу это в нем разглядела. Можно сказать, что 50% того, что требовалось от роли, уже присутствовало в нем за счет его харизмы.

— Вы вообще строгий режиссер или позволяете актерам поэкспериментировать? Какова степень творческой свободы на вашей съемочной площадке?

— Я бы сказала, что я где-то посередине. В своих предыдущих работах я меньше следовала какому-то порядку, больше полагалась на волю случая. Однако в «Жанне Дюбарри» невероятно важна эстетическая сторона. Это очень взвешенная и продуманная картина, поэтому здесь я в большей степени настаивала на том, чтобы актеры следовали сценарию. Конечно, я давала им понять, что у них всегда есть возможность себя проявить, играть более свободно. Но при этом как только был какой-то перебор с импровизацией, я сразу чувствовала, что это звучит фальшиво и не соответствует эпохе.

— «Жанна Дюбарри» — крупный по бюджету проект, особенно по европейским меркам. Вам, как опытному режиссеру, сейчас проще найти деньги на фильмы? Поменялась ли ситуация в индустрии в этом плане по сравнению с прошлым?

— Я бы сказала, что и поменялась и не поменялась. Точно не поменялось то, что режиссеры постоянно находятся в поиске денег, и неважно, большой бюджет у проекта или маленький, денег всегда не хватает. Большую роль в этом процессе сыграл ковид. Это уже однозначный факт, что после пандемии число зрителей в залах кинотеатров сократилось примерно на 40%. Я бы не стала, конечно, говорить, что пандемия убила кино, но произошло примерно следующее. Когда люди потеряли возможность ходить в кинотеатры, кто-то организовывал мини-киносеансы с проектором у себя дома. Им удавалось сохранить дух настоящего кино. А другие, кому, например, было лень это делать, переключились на стриминговые платформы и к ним привыкли.

Более того, цены на билеты в кино постоянно растут. Например, во Франции билет в кино стоит €15, и если у человека есть дети, семья, поход в кино обходится достаточно дорого. Поэтому я понимаю людей, которые говорят: «Ничего страшного, я посмотрю этот фильм через пять месяцев на платформе бесплатно и не пойду в кино». Я это понимаю и этих зрителей тоже ценю. Правительство и вообще те, кто занимается этим вопросом, должны уделять этому внимание. Это проблема, которую нужно решить.

— То есть даже большой бюджет не означает, что режиссеру на все хватит денег?

— Бюджет действительно был большой, но времени катастрофически не хватало, и может быть, это покажется странным, но денег тоже не хватало. Это постоянно ощущалось. Для сравнения: этот фильм мы снимали 10 недель, а другой мой фильм, «Мой король», который делали до ковида, — 14 недель. Эта небольшая деталь прекрасно демонстрирует, что из-за нехватки денег сокращается количество съемочных дней. Я сама была одним из продюсеров «Жанны Дюбарри». Я считаю, что важно одновременно с режиссерской работой заниматься вопросами финансирования, потому что таким образом лучше понимаешь ценность этих денег. 

В то же время ограниченность в средствах побуждает к большей креативности, поэтому я стараюсь смотреть на проблемы с деньгами позитивно. Бюджетные ограничения становятся своеобразной услугой для режиссера, благодаря которой иногда принимаешь более оригинальные и свежие решения. Например, в моем фильме «Полисс» (фильм 2011 года о буднях отдела полиции по защите несовершеннолетних. — Forbes Woman) было много сцен с детьми, но из-за ограничений по бюджету их пришлось убрать. Когда я через шесть месяцев делала монтаж, то поняла, что из-за того что детей не видно в сценах и можно только догадываться, что с ними происходит, возникает головокружительный эффект. Это пошло фильму только на пользу.

— Между стримингами и кинотеатрами повсюду идет борьба, и Франция не исключение. Вам как режиссеру все-таки важно показать свои фильмы в кино?

— Я, конечно же, предпочитаю смотреть фильмы в кино. Я не люблю сериалы, я считаю, что они убивают очень много времени. Я много читаю, и я считаю, что платформы отвлекают людей от полезных дел, в том числе от чтения. Это такая токсичная среда. Люди привыкают к ним, и это становится зависимостью. Я говорю именно о проектах, которые создаются специально для стримингов. Для меня это как попкорн. Честно говоря, я с большим недоверием отношусь к платформам, к их инвестициям в кино. Я считаю, что по качеству их проекты уступают кинотеатральным работам.