«Страна гейш»: почему в западном обществе столько мифов про японских женщин
Далеко не все японские мужчины были самураями. Но самураи были высшим сословием в средневековой Японии, и ассоциироваться с ними большинству только льстило. Гораздо сложнее дело обстояло с гейшами, чей статус куртизанок в «веселых кварталах» в культуре и обществе никогда не был высоким. Однако национальный стереотип в отношении японских женщин сформировался именно на основе этого образа. И сами японцы внесли весомый вклад в его формирование.
В массовой культуре национальные стереотипы активно формировались в XIX веке вместе с самой идеей национальных государств. В это же время был популярен романтический миф о «благородных дикарях» и утраченной чистоте древних обществ, и многие писатели, художники и другие культурные деятели отправлялись искать вдохновения в далеких странах, еще не полностью колонизированных.
Художник Эжен Делакруа изображал наложниц в ближневосточных гаремах, Поль Гоген писал островитянок на Таити. Япония же оставалась малодоступной для европейцев до середины века, потому что правящая династия сёгунов Токугава запретила почти все контакты с иностранцами еще в 1635 году. Когда в 1860-х годах Япония под давлением западных стран, требовавших свободы торговли, открыла свои границы, она быстро стала популярной среди путешественников, искавших экзотику на Востоке. В центре внимания мифа о «загадочной стране Восходящего Солнца» оказались японские женщины. В отличие от многих других незападных культур, в Японии не было, например, религиозных запретов на общение женщин вне круга семьи.
В Европе и США в то время женщины начинали бороться за свои права и требовать равноправия, что вызывало у мужчин в консервативных кругах ресентимент и попытку найти «утерянный идеал женственности» в малознакомых дальних странах.
Знаменитый японист рубежа XIX–XX веков Бэзил Х. Чемберлен приводил письмо своего знакомого: «Как мила японская женщина! В ней сконцентрирована вся склонность к добру, какая только есть у этого народа. И это подрывает веру в ценности западные. Если таков результат угнетения и подавления, то, может быть, не настолько это и плохо. Ведь с другой стороны, характер американской женщины стал твердым, как алмаз, в результате того поклонения, объектом которого она является. А с точки зрения вечных ценностей, что более возвышенно — подобная ребенку, доверчивая, милая японская девушка или же величественная, расчетливая, напористая западная Цирцея из нашего более искусственно организованного общества, с ее невероятной силой ко злу и ограниченной способностью к добру?»
Одним словом, европейских мужчин, добравшихся до Японии, зачастую привлекали именно те качества, демонстрировать которые требовала сама профессия гейши — покладистость, услужливость, готовность подчиняться и заботиться.
Появился целый ряд произведений, романтизировавших образ экзотической любовницы-гейши и приобретших впоследствии статус уважаемой классики. В романе «Госпожа Хризантема» Пьера Лоти (1887) герой, французский офицер, берет в качестве временной жены юную японку и при этом постоянно переживает, насколько глубоки ее чувства к нему. Лоти опирался на свой жизненный опыт — двумя годами ранее он жил летом в Нагасаки с японской наложницей. Подобная практика действительно считалась в Японии допустимой. Единственным местом, где в Японии времен политики изоляции позволялось жить иностранным торговцам (только мужчинам), был островок Дэсима около Нагасаки, и туда можно было проходить куртизанкам и секс-работницам. Сюжет оказался невероятно популярным. На основе одной из его литературных обработок композитор Джакомо Пуччини сочинил оперу «Мадам Баттерфляй» (1900).
При этом профессия гейши и стандарты красоты, которым эти девушки должны были соответствовать, отнюдь не были в мейнстриме японской культуры. Замужние дамы выглядели совсем иначе — непривычно для западного взгляда, так как они не становились персонажами популярных цветных гравюр. Женщины полностью сбривали брови и чернили зубы. Официальная государственная риторика конца XIX века предписывала японкам становиться «хорошими женами и мудрыми матерями», а не заниматься самообразованием, чтобы уметь поддержать разговор, или играть на музыкальных инструментах.
Можно сказать, что японские женщины оказались в плену двойных стандартов: чтобы соответствовать требованиям общества, нужно было следовать средневековым правилам макияжа и не вести светскую жизнь, в то же самое время для общения на международном уровне приглашали женщин, обученных специальным правилам обхождения. Политики того времени иногда специально брали в жены гейш, чтобы блистать на светских приемах, демонстрируя каноническую «японскую красавицу». Так поступил, например, влиятельный Ито Хиробуми, ставший первым премьер-министром Японии (и позднее застреленный при переговорах об аннексии Кореи). Британский журналист Генри Норман писал, одобряя эту практику разделения обязанностей между по-разному социализированными женщинами, что «обычные» японские жены слишком скучны, необразованны и с ними не о чем поговорить, поэтому мужчинам в Японии ничего не остается, кроме как заводить связи с гейшами.
С 1851 года начали проводиться Всемирные выставки. Первая состоялась в Лондоне и имела официальное название «Великая выставка продуктов промышленности всех наций» (Great Exhibition of the Works of Industry of All Nations). Уже там присутствовало некоторое количество японских экспонатов, хотя Япония не была ее официальной участницей. А во Всемирной выставке 1867 года в Париже Япония участвовала уже официально. Помимо демонстрации промышленных и ремесленных достижений, каждая страна старалась представить какое-нибудь завлекающее зрелище. Торговец Симидзу Усабуро открыл на выставке чайный павильон, в котором гостей обслуживали привезенные из Японии гейши. Выручка от торговли составила 65 000 франков — половину всего дохода от японской экспозиции.
Корреспондент газеты Pall Mall писал: «В маленьком салоне три молодые японки, их волосы убраны в пучок, украшены небольшими креповыми венцами в стиле японских «кунокоси» и заколоты наискосок бронзовыми булавками «кансаки». Их туники и облегающие нижние юбки из шелка с цветочным узором. Свободные рукава служат в качестве карманов, и в них японка хранит не только носовой платок, но и колоду японских игральных карт, разрисованных цветами и странными иероглифами... Эти молодые девушки, старшую из которых зовут О-Канэ, и как мне сказали, по-японски это означает «золото», среднюю О-Сато (сахар), и младшую О-Суми (тушь), пьют чай, курят, играют в карты и в какую-то игру вроде той, какую мальчишки у нас называют «бабки», только вместо игральных костей они используют рисовые зернышки. Они смеются, стреляют глазами и болтают со всей свойственной их полу живостью, и время от времени затягивают японский национальный гимн, сопровождая пение странными движениями». Описание полно фантазий: японский национальный гимн был сочинен и утвержден в качестве государственного символа только в 1880 году, другие детали также вызывают вопросы. Но японское правительство запомнило, какой фурор произвели гейши, и впредь не раз повторяло этот опыт. Например, на Всемирной выставке в Сент-Луисе фотографы Эмма и Мэйми Герхард сделали серию фотографий гейш, работавших в японской «деревне» (расширенной экспозиции, воспроизводящей японскую улицу).
Не все гейши, приезжавшие на Запад, оставались бессловесными моделями. В 1900-х годах на театральной сцене Европы и США блистали бывшие гейши, актрисы и танцовщицы Садаякко и Мадам Ханако. Обе они приезжали с гастролями и в Россию. Но хотя они вращались в артистических кругах, дружили с Пабло Пикассо, Огюстом Роденом, Жаном Кокто, вписаться в европейскую театральную среду полноправно не смогли. Роли, которые предлагали в театре Садаякко и Ханако, были почти всегда ограничены амплуа гейши или японской наложницы. Обе женщины скоро вернулись в Японию.
Ханадзоно Утако, начинавшая карьеру в современном танце и позже ставшая гейшей, в 1920-х и даже тоталитарных 1930-х годах открыто высказывалась в пользу женского равноправия против дискриминации в отношении гейш. Она говорила о том, что в обществе закрепилась стигма, не позволяющая им даже при желании или необходимости сменить профессию и таким образом вынуждающая зарабатывать секс-работой.
Исследовательница Йоко Кавагути, автор книги «Сестры Бабочки: Гейша в западной культуре» (Butterfly's Sisters: Geisha in Western Culture), пишет: «Сейчас в Японии стать гейшей — это карьерный выбор, женщин больше не вынуждают выбирать этот путь из-за нищеты, как в старые времена. Однако это по-прежнему профессия, которая эксплуатирует способности женщины быть приятной и угождать другим (а именно мужчинам), вместо того чтобы подчеркивать важность независимого мышления и настойчивости».