«Наша клиентка — 30-летняя женщина»: как жертвам насилия помогают в центре «НеТерпи»

Когда началась пандемия коронавируса, в России значительно увеличились случаи домашнего насилия — во время режима самоизоляции многие пары оказались наедине друг с другом, и это привело к всплеску конфликтов. 

В 2020 году эксперты решили создать Центр психологической помощи «НеТерпи». Пандемия закончилась, а домашнее насилие — нет. Тогда в центре «НеТерпи» решили продолжить проводить консультации для пострадавших от насилия и его авторов. 

В центре можно получить от трех до пяти (при определенных условиях до десяти) бесплатных психологических консультаций. Когда бесплатные встречи заканчиваются, их можно продолжать за деньги, если это необходимо. Все беседы проходят онлайн. Чтобы получить психологическую поддержку, нужно заполнить форму на сайте. Единственный минус — иногда время ожидания составляет до 14 дней из-за загруженности психологов. 

За два года существования центра сотрудники «НеТерпи» провели более 3200 бесед, 70 встреч групп поддержки, приняли больше 1200 клиентов. После февраля 2022 года в «НеТерпи» также создали группу помощи тем, кто столкнулся с кризисной ситуацией из-за «спецоперации»*.

Forbes Woman поговорил с исполнительным директором центра «НеТерпи», психологом и системным семейным терапевтом Ксенией Ивановой.

— Кто ваши клиенты и какой самый частый из запросов сегодня?

— Среднестатистическая клиентка нашего центра — это 30–35-летняя женщина (82%), находящаяся в сложной жизненной ситуации, как правило, пострадавшая от домашнего насилия (45%), имеющая детей. В 23% случаев обращаются авторы насилия, которые хотят это остановить, а в 9% случаев это насилие по отношению к детям. 

Запросы приходят самые разные. В Центре сейчас три направления: работа с домашним насилием, с насилием в детско-родительских отношениях и кризисная помощь людям, не справляющимся с социальными изменениями в связи с началом «спецоперации». 

— Как происходит терапия для пострадавших от насилия? От чего зависит ход работы?

— Мы предоставляем от одной до пяти (в редких случаях до 10) бесплатных консультаций. О серьезной терапевтической работе речи не идет. Мы можем решить какие-то точечные проблемы за это время. Например, если женщина уходит от абьюзера, мы ее поддерживаем в этом решении, пяти сессий бывает достаточно. Наши эксперты вместе с ней продумывают, куда она будет уходить, какие ей нужны для этого вещи, кто может ее поддержать из друзей и родственников. Если необходимо, предоставляем консультацию юриста. 

Другая ситуация, когда речь идет об актуальном насилии. Обычно при работе с ним мы продлеваем сеансы. Нам важно сопроводить этот процесс до конца. Мы не можем бросить клиентку в беде.

К нам часто обращаются люди, пережившие насилие в детстве. В этом случае идет подготовительная работа для длительной терапии. 

— Как происходит взаимодействие с клиентами, когда бесплатные сессии заканчиваются? 

— Когда заканчиваются сеансы, клиент может продолжить работу с психологом на платной основе, если есть такая потребность. Если нет, у нас также есть бесплатная группа поддержки для пострадавших от домашнего насилия. Некоторые наши клиентки ходят туда уже не первый год. Это не может заменить полноценную индивидуальную терапию, но может дать много поддержки. Там клиентки делятся своим опытом и всегда присутствуют один или два психолога.

Группы поддержки подходят не всем. Например, для человека, который находится в ситуации актуального насилия, это не всегда безопасно. Он будет деструктивным для группы, а сама группа может стать для него невыносимой. Когда люди делятся своим тяжелым опытом, а кто-то из присутствующих прямо сейчас это переживает, то эмоции могут стать слишком сильными. Туда попадают, если психолог сочтет, что человек готов к группе поддержки и она ему нужна. Чтобы туда попасть, обязательно нужно пройти хотя бы одну индивидуальную консультацию.

— Чем отличаются психологи, которые специализируются на работе с теми, кто пережил избиения, сексуализированные домогательства, насилие или абьюз?

— Работа с насилием — это всегда работа с травмой. Если психолог не умеет с ней работать, то ему нужно либо научиться, либо передать клиента другому специалисту. Когда человек пережил тяжелый опыт, он очень уязвим. Ему легко навредить, запустив процессы ретравматизации. Человек может быть психологически не готов сразу разбираться в проблеме. Важно понимать, какие у него есть ресурсы, чтобы справиться с ситуацией, в которую он попал. 

Важно также поддерживать самих специалистов. Психолог может столкнуться с темой, которая заденет его лично. Иногда приходится сталкиваться с очень тяжелым опытом людей. Чтобы не выгореть и не остаться с проблемой один на один, нужен супервизор. По возможности психологу нужно изучать новые техники и инструменты. Есть разные подходы в разных школах к тому, как работать с травмой. Некоторым клиентам больше подойдут арт-практики, другим — КПТ (когнитивно-поведенческая терапия). Необходимо иметь хотя бы несколько инструментов, чтобы работать с темой насилия.

 Когда мы с клиентами расставляем акты агрессии на календаре, то получаем четкий промежуток. Тогда приходит осознание, что это замкнутый круг и что все повторяется из раза в раз

— Как должен работать психолог, чтобы не происходило ретравматизации? 

— Должна пройти большая подготовка клиента к работе с темой насилия. Психологу надо тщательно подбирать слова. Человека, пережившего насилие, легко стигматизировать. В итоге он может начать чувствовать себя виноватым. Например, в нашем центре стараются уходить от термина «жертва насилия». Слово «жертва» лишает человека субъектности, подразумевая, что он сам виноват. Мы используем слова «пострадавшая» или «пострадавший», чтобы вернуть клиенту ощущение, что он сам управляет своей жизнью. Любой неаккуратно заданный вопрос, который подразумевает, что человек сам виноват, и это тоже может привести к ретравматизации. При этом специалисту важно самому не провалиться в проблему. Психолог должен быть устойчивой фигурой, с помощью которой клиент выбирается из травмы, а не погружается туда вместе со специалистом и своим горем. 

— Возможно ли снять стигму неизлечимости со всех участников насильственных отношений?

— Мы говорим, что все участники насильственных отношений — это травмированные люди. Те, на кого направлена агрессия, обычно пытаются себя изменить. Они стараются хорошо себя вести, подстраиваться, чтобы не было больно. Агрессор может пережить схожую ситуацию, но сделать другой выбор: не дать себя в обиду, держать все под гиперконтролем, чтобы также избежать очередной раны. Важно понимать, что и с теми, и с другими можно работать. 

— Цикл насилия: рост напряжения, за ним насильственный акт, после чего стороны примиряются и наступает «медовый месяц». Потом все повторяется. Как прервать этот цикл? Только ли это разрыв отношений?

— Важно осознать, что он существует. Для многих это закрытая информация. Когда мы с клиентами расставляем акты агрессии на календаре, то получаем четкий промежуток. Тогда приходит осознание, что это замкнутый круг и что все повторяется из раза в раз, и человек уже способен что-то сделать. Более того, обычно это даже не круг, а спираль, на которой насилие увеличивается с каждым разом: наорал, схватил за руку, ударил, избил — и в итоге может убить. Практически единственный способ прервать этот круг — выйти из отношений. 

— Возможно ли прервать цикл насилия в самом начале?

— Если люди осознают, как они себя ведут, то тогда можно остановить насилие на ранних этапах. У нас был один случай, когда в паре один раз произошел акт насилия и оба сразу к нам обратились. Испугались и женщина, и мужчина. Для них насильственное поведение не было нормой. С каждым из нас может случиться что угодно, любой может накричать или поднять руку. Важно то, что мы с этим делаем. Если ничего не предпринимать, то насилие будет продолжаться. 

— Если отношения надо прерывать, а женщина находится в финансовой зависимости от мужчины. Что вы ей рекомендуете, куда направляете, как поддерживаете? 

— К счастью, есть много организаций, которые работают с темой насилия. Как в Москве, так и в регионах. Их все еще не достаточно, но можно говорить о том, что в каждом крупном городе есть хотя бы один шелтер или кризисный центр. Мы все знаем о существовании друг друга, с кем-то из руководителей знакомы лично. Передаем клиентов в зависимости от специфики организаций. Выход для любой женщины найдется точно, если она этого захочет. 

— В книге «За закрытыми дверями» психолога центра «НеТерпи» Татьяны Орловой говорится о патриархатных установках, из-за которых проблема насилия не прекращает быть актуальной. Например, человек, которому пришлось пережить насилие в детстве, с большой вероятностью будет жесток и со своими детьми. Что можно сделать, чтобы прервать передачу насильственного поведения из поколения в поколение?

— Нужно начать с себя. Остановить насилие всегда можно на себе. Я думаю, практически каждому человеку есть над чем поработать. Необязательно насилие должно быть жестоким, чтобы стараться его предотвратить. Люди часто кричат друг на друга, не могут договориться и продавливают свою точку зрения, иногда используя манипуляции и психологическое насилие. Им важно осознать, что они ведут себя агрессивно и не бояться изменить свое поведение.

Недавно у нас открылось отдельное направление по работе с детско-родительскими отношениями. Многие мамы и иногда папы приходят к нам и говорят, что не могут себя контролировать при общении с детьми: кричат на них, поднимают руку. За пять сессий мы можем разобраться, где находится точка беспомощности, из-за которой родители начинают кричать и применять силу. Многие родители кричат на детей, потому что не знают, как по-другому.

10% заявок были с суицидальными мыслями. Много неопределенности, кто-то потерял работу, некоторые боятся оставаться в России

— После февраля 2022 года в «НеТерпи» открылось новое направление: помощь тем, кто находится в сильном стрессе из-за сложившейся ситуации в стране. Насколько востребованным оно оказалось?

— Это направление оказалось очень востребованным. Социальная ситуация сильно изменилась. Не все были к этому готовы. Было много заявок, когда мы только запустили направление. К лету их стало чуть меньше. Люди адаптировались к изменениям. После начала мобилизации количество обращений снова возросло. Сейчас из-за того, что условия не становятся лучше, к нам продолжают обращаться со схожими проблемами. В рамках этого направления мы проводим от одной до трех встреч. Обычно этого достаточно.

— С какими проблемами к вам чаще всего обращаются после февраля 2022?

— Самые частые запросы про переезд, про мобилизацию кого-то из родных, про разногласия внутри семьи из-за отношения к «спецоперации». После февраля многие потеряли смысл жизни. 10% заявок были с суицидальными мыслями. Много неопределенности, кто-то потерял работу, некоторые боятся оставаться в России. Мы даже написали об этом книгу. Она называется «Как нам это пережить». В ней описаны самые часто встречающиеся запросы, с которыми к нам обращаются после начала «спецоперации», на примере выдуманных персонажей. После каждой истории дан комментарий психолога о том, что можно сделать самостоятельно. Если человек по каким-то причинам не может обратиться к специалисту, то эта книга способна ему помочь. 

— Например, какие это рекомендации?

— Каждый случай индивидуален. Единственное, что говорят все психологи в подобных случаях: нужно взять контроль над тем, над чем возможно. Мы стараемся вернуть людям ответственность за их жизнь. На глобальные процессы мы никак сейчас не можем повлиять, но наша жизнь и наши действия зависят от нас. Начиная от маленьких вещей, мы возвращаем людям контроль. Можно заняться спортом, перестать злоупотреблять алкоголем, сделать какой-то план действий хотя бы на месяц, расставить приоритеты, вспомнить о своих ценностях.

— Как искать деньги для поддержки и развития с НКО? И с какими проблемами вы сталкиваетесь? 

— Молодой НКО очень сложно искать финансовую поддержку. Мы еще не обрели финансовую устойчивость и все еще зависим от государственных грантов. Мы в поиске бизнес-партнеров и прикладываем все усилия, чтобы сформировать для себя круг поддержки из частных и корпоративных доноров.

За 2022 год добровольные пожертвования составили 216 000 рублей, платные услуги 190 000 рублей, лекции, семинары и обучение принесли около 670 000 рублей, президентский грант — почти 500 000 рублей. И почти все эти деньги — порядка 1,5 млн рублей — были потрачены на работу сайта, зарплатный фонд, офисные расходы. В этом году грант будет меньше на 50–60%, к сожалению.

По моим прогнозам, нам надо продержаться три года, чтобы достичь финансовой устойчивости. Сначала к тебе присматриваются, дают совсем маленькие гранты, совсем небольшой круг жертвователей тебя поддерживает. Потом своей работой ты доказываешь, что ты тут надолго. 

*Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.