«Воспитываю в себе любование женщинами»: как строить карьеру без предубеждений
11 октября в Москве прошел FWD.Woman Summit, на котором представительницы бизнеса, некоммерческого сектора, науки, образования и спорта обсудили, как находить энергию и ресурсы для помощи и поддержки тех, кто в этом остро нуждается. Участницы сессии «История преодоления: как женщины добивались своих прав в работе и обществе» рассказали, как нашли свое призвание и насколько оно совпало с их детскими мечтами, с какими трудностями им пришлось столкнуться во время учебы и работы и в чем они черпают энергию сегодня, когда найти ее все сложнее.
Модератором сессии выступила Мария Командная, журналист и основательница косметического бренда Superbanka.
Участницы дискуссии:
Ольга Васильева, CEO сети клиник «Скандинавия», основатель медиа о здоровье Купрум, автор Telegram-канала «Медицина наизнанку»;
Софья Владимирова, второй пилот Airbus A320, S7 Airlines;
Анна Карпова, инженер-нефтяник, блогер, создатель бренда Combez.lab;
Светлана Кузнецова, теннисистка, заслуженный мастер спорта России; победительница двух турниров Большого шлема в одиночном разряде;
Раха Мохаррак, альпинистка, первая женщина из Саудовской Аравии, покорившая Джомолунгму, первая саудовская телеведущая приключенческого шоу;
Александра Ремизова, шоураннер, продюсер, креативный продюсер, сценарист, режиссер;
Александра Скрипченко, декан факультета математики Высшей школы экономики; старший научный сотрудник Сколтеха;
Яна Чернобель, партнер «Павел Хлюстов и партнеры».
Насколько связаны детские мечты и карьера
Софья Владимирова: На выпускном в детском саду я всем заявила, что хочу быть продавцом в магазине овощей и фруктов. С тех пор я также хотела быть стоматологом, а родители видели меня специалистом по международным отношениям, финансистом или аудитором. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, в чем заключается работа этих людей. Несомненно, она важная, но я к ней не расположена. В итоге меня отправили учить чешский язык, чтобы поступить в Высшую школу экономики в Праге. Вкусив свободы, я вернулась в Россию через два месяца и сказала, что буду поступать на пилота, то есть в 16–17 лет это было мечтой, и позже уже стало реальностью, от которой я была не готова отказаться.
Александра Скрипченко: Видимо, я должна была работать в одном магазине с Софьей, потому что меня завораживала профессия продавца-кассира, с этими старомодными кассовыми аппаратами. Когда я пошла в школу, я хотела быть учительницей, и это уже намного больше похоже на то, чем я в результате занимаюсь. В 10 лет я поступила в физматшколу, но я очень любила читать книжки, смотреть фильмы и говорила родителям, что пойду во ВГИК учиться и буду сценаристом. Родители тогда мне сказали, что это окей, но сперва надо поучиться чему-то еще и набраться опыта, чтобы рассказывать действительно интересные истории, — и тогда меня ждет великая карьера. Я поступила на мехмат и дальше как-то уже не сильно отклонялась от этой траектории, хотя пробовала разными вещами заниматься, не только чистой наукой. На самом деле, остальные профессии, за исключением карьеры продавца-кассира, по-прежнему кажутся мне очень привлекательными, и время от времени я спрашиваю себя, а не пойти ли мне работать в школу или научиться писать сценарии.
Анна Карпова: Пять лет я работала вахтами по миру в поисках нефти и газа, была единственной женщиной на морских буровых платформах среди 300 человек экипажа. В детстве я о таком даже подумать не могла. Выключался свет, и мы с подружкой представляли, что наша комната — это подиум, я дефилировала в мамином платье, а она — в папином пиджаке. Об этих детских фантазиях я забыла на 20 лет. Учеба, работа в серьезной международной нефтесервисной компании. Между «хочу» и «надо» я сделала выбор в пользу того, что хотели родители. Но тем не менее за это время я влюбилась в нефтегазовую отрасль.
Я нашла детский дневник только в 30 лет, в этом году. Открыв его, я расплакалась, потому что год назад, кстати, после этого форума, я основала бренд комбинезонов Combez.lab. В дневнике было слово «модельер», оно было написано через «ы» — это и была моя детская мечта. И получилось так, что через нефтяника я стала нефтяником-модельером.
С какими трудностями женщинам приходится столкнуться на пути к карьере
Софья Владимирова: Мы должны каждый год проходить медкомиссию, и почти во всех кабинетах я первым делом слышу, либо что я должна родить, либо что я такая худая, что мне бы на подиум, но никак не самолеты сажать. Вообще самый ярый отпор мне дают именно женщины, которые считают, что материнство и домашнее хозяйство важнее всего. Это их мнение, я его уважаю, но они не готовы принять чужой выбор, который не совпадает с их собственным.
В институте были преподаватели, которые смотрели на меня косо или свысока. Но за год работы в компании S7 мне встретился только один подобный человек, хотя это все еще мужская сфера, и все руководство, с которым я взаимодействую, — мужчины-пилоты, командиры экипажей, инструкторы. Они всегда очень расположены общаться, интересуются, как я пришла в профессию, комфортно ли мне работается. Все стараются создать располагающую атмосферу. Так что иногда мы сами к себе намного более строго относимся, чем мужчины относятся к нам.
Анна Карпова: Приезжаешь куда-нибудь в Сибирь или в Арктику, с тобой начинают делать селфи, потому что там видят женщину реже, чем медведей. На морских буровых платформах мужчины говорили: «Женщина на корабле — быть беде». Но единственное, что ты можешь с этим сделать, — понять, что здесь ты в первую очередь не женщина, а инженер. Ты пришла, чтобы делать свою работу.
Но я еще и женщина, и об этой роли важно не забывать. Она дает нам дополнительную силу, уникальность. Пока моя мужская команда операторов собирает приборы, я могу лучше договориться с заказчиком или выстроить работу так, что в итоге мы закончим раньше, а время — это вообще самый ценный ресурс в нефтегазовой отрасли. Бороться со стереотипами получалось только через действия. Но когда я повторно заезжала на эту платформу, меня уже ждали, готовили отдельную комнату, спрашивали, когда я вернусь.
Яна Чернобель: В адвокатуре до сих пор больше мужчин, часто они уже довольно взрослые, а я пришла работать сразу после института. Довольно длительный период времени меня называли только «девочка-стажер». То есть если приходит работать твой одногруппник, у него есть имя и фамилия, а ты — «девочка-стажер».
Следующий этап — взаимодействие с клиентами, обеспеченными бизнесменами, которые в большинстве еще и очень жесткие мизогины. Они могут откровенно сказать твоему руководителю, что, наверное, адвокат-мужчина будет более правильно представлять их интересы. Со временем я достигла уровня, когда они говорили: «Можно нам, пожалуйста, адвоката-мужчину или Яну?»
Александра Ремизова: Когда я только стала продюсером, у меня было ощущение, что я одна такая маленькая девочка, а вокруг меня много взрослых мужчин. Сегодня мне кажется, что женщин много: и сценаристов, и режиссеров, и продюсеров. Но, несмотря на это, если я прихожу на большое продюсерское заседание, то, как правило, я одна. Возможно, мало кого выставляют вперед. Я сама еще три года назад почти не участвовала в принятии решений на уровне государственного кинематографа и большого бизнеса. Но сегодня нет никакой борьбы, все находятся в равных условиях.
Ольга Васильева: Я чувствую больше уязвимости в том, что у меня не медицинский бэкграунд, но успокаиваю себя тем, что это нормально и экономисты миру тоже нужны. Обычно я захожу в комнату на совещание, где 15 мужчин и одна женщина. Недавно я стала ловить себя на мысли, что я подойду, обниму всех мужчин, а женщину в последнюю очередь и с какой-то неохотой. И я уверена, что большинство из нас могут заметить, что обычно мужчине мы даем гораздо больше энергии, а женщины как будто оказываются вторым сортом. Я стала делать по-другому и стараюсь первым делом подойти к Анне, нашему HR-директору, ее очень крепко обнять и ей радоваться, потому что она талантливая и прекрасная. Я воспитываю в себе эту радость, любование женщинами.
Александра Скрипченко: Математика — довольно специфическая область, потому что, с одной стороны, у нас нет никаких формальных препятствий, чтобы женщины могли продвигаться. Мы не ставим хитрых экспериментов, для которых нужно монтировать сложную установку. У нас не происходит ничего опасного для жизни. С другой стороны, это область, в которой довольно много стереотипов, причем они не столько внутри сообщества, сколько снаружи. Когда я езжу в такси, люди гораздо чаще изумляются, что я математик, чем когда я общаюсь с коллегами в России или за рубежом. Поэтому, на мой взгляд, гораздо больше препятствий к тому, чтобы девочки занимались математикой, происходит из их семей или от их учителей.
Люди очень разные. Те, кто больше похож на меня, не хотят, чтобы как-то педалировался тот факт, что они девочки. Им нравится соревноваться с мальчиками, они получают удовольствие в ситуации, когда кто-то не знал, что это девочка, а оказалось, что она еще и всех обошла. Есть студентки, которые хотят поговорить о том, можно ли совмещать, например, научную карьеру с семьей. Если я в чем и стараюсь поддерживать девочек, то просто отвечать на вопросы или знакомить их с коллегами-женщинами за рубежом, у которых жизненный опыт больше моего, чтобы они могли задать вопросы, которые их мучают, чтобы они лучше понимали, на что они подписываются. Но нет такого, что девочек нужно как-то по-другому учить или для них должны быть другие задачи. Главная сила математики в том, что есть абсолютный результат, и он существует независимо от того, кто, когда, при каких обстоятельствах его получил. Либо это правильно, либо нет.
Как найти в себе источник энергии в трудное время
Светлана Кузнецова: Чем дольше ты изучаешь игру и психологию теннисиста, тем лучше понимаешь, что у тебя всегда есть шанс выиграть, пока матч не закончен. Мои поклонники часто пишут, что у меня самые валидольные матчи. Они действительно всегда очень сложные, и я борюсь до последнего, даже если плохо начинаю. Важно биться до последнего мяча.
Ольга Васильева: У меня внутри есть ощущение, что я себе нужна, я этому месту нужна, и даже если у меня все отберут, мою душу, мое достоинство и мой выбор вести себя красиво отобрать не смогут. Я верю, что у меня, моего сына и моей страны есть будущее. Каждый раз я думаю: окей, а что, если будет что-то страшное? Например, я окажусь в тюрьме? Ну, тогда я буду там женские круги создавать или йогой заниматься. Я понимаю, что в настоящем мире тюрьма так не выглядит, но меня эта мысль спасает. Если придется бежать, я буду ставить эксперимент: как освоить любой язык за три месяца, — и вести об этом блог.
Если меня что-то разочаровывает, я смотрю на сына и понимаю, что любовь к нему у меня не отобрать. Она не меняется, чтобы ни случилось в телевизоре, что бы ни случилось снаружи, она всегда будет. И даже если через секунду моя жизнь закончится, это все равно было, и это было красиво.