«Жизни мало стало. Захотелось ее вернуть»: Татьяна Мингалимова о новом шоу на YouTube

Татьяна Мингалимова — российский видеоблогер, автор YouTube-канала «Нежный редактор» с 997 000 подписчиков. Она училась в Московском институте телевидения и радиовещания «Останкино», на четвертом курсе устроилась на «Матч ТВ» в команду Юрия Дудя (внесен в реестр иноагентов), который в 2017 году позвал Мингалимову стать редактором YouTube-канала «вДудь». В том же году Мингалимова запустила собственный YouTube-канал «Нежный редактор» с шоу в формате интервью. В 2019-м создала женское ток-шоу «Подруги». В мае 2019-го вошла в список «30 самых перспективных россиян моложе 30 лет» в категории «Новые медиа» по версии Forbes. В 2021 году объявила о закрытии «Подруг». После годичного перерыва в августе 2022 года Татьяна Мингалимова опубликовала свой соло-выпуск — в документальном проекте, первая серия которого называется «Искусство жить и культура протестов».

— Первая серия снята в Париже. Вы много говорите о разнице в менталитете между француженками и россиянками. Что вас больше всего удивило?

— Когда моя героиня Элен видела мемы из России о женщинах, то кричала: «У нас вообще наоборот!» Подписчики прислали мем, что нам после 25 лет общество говорит: «Рожай, пора уже! А когда замуж?» Элен ответила: «Чтооооо?» Потому что у них, напротив, если ты рожаешь в 25, то все будут говорить: «Это рано! А как же карьера, а как же пожить для себя? А суфражистки так боролись за наши права!» Я в сериале не даю оценки их мнению, однако если сейчас спросить меня об этом, то я придерживаюсь философии «Хочу, чтобы все от всех отстали»: хочешь рожать в 25 — рожай; не хочешь — не рожай; хочешь рожать в 40 — пожалуйста, пробуй; хочешь без детей всю жизнь — силь ву пле («пожалуйста». — Forbes Woman). Вообще французский менталитет держится на двух столпах: история протестов и гедонизм, что и показано в первой серии. Поэтому для них удивительно, если в 25 лет к тебе пристают с вопросом о детях. Кстати, еще из удивлений: они почти не ведут соцсети, очень редко у кого есть Instagram (принадлежит компании Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена. — Forbes Woman), а телефоны, как правило, старые и разбитые. И почему-то даже это выглядит эстетично. 

— Француженки продолжают бороться с патриархатом, даже несмотря на то, что им никто не говорит «сперва роди», «выйди замуж» и так далее. Какие проблемы актуальны для них?

— Судя по плакатам, которые мы показали в выпуске, все еще существует проблема насилия. Мужчины (не только женщины) выходят на митинги с плакатами «Я делаю недостаточно для того, чтобы победить патриархат». Женщины во Франции недовольны тем, что в их стране до сих пор не было женщины-президента, и им кажется важным напоминать, что борьба не завершена. Кстати, рубрика «Новости из параллельной вселенной»: в 2013 году мэрию Парижа оштрафовали за то, что в ее руководстве было слишком много женщин. У них есть некий закон о гендерном равенстве в политической системе, так вот, они его нарушили тем, что женщин было больше, чем мужчин. 

— Какая общая концепция у шоу? Оно будет исключительно женским? 

— Оно не только про женщин. Цель — показать людей в разных странах и жизнь там такой, какая она есть на самом деле, без достопримечательностей. Я хочу знакомиться с местными и проводить с ними время, параллельно узнавая, чем они живут и о чем думают. Некоторых героев мы ищем заранее, с некоторыми знакомимся спонтанно. Например, во второй серии я вдруг пошла на свидание, укатила на мотоцикле куда-то, а потом в 3:00 ночи встретила пьяных французов, и мы до утра трепались. Мы оставляем все эти моменты, показываем жизнь такой, какая она есть. 

— Почему выпуск получился именно таким: сложная съемка, много эпизодов, монтаж с большим количеством эффектов? Почему вы не пошли по простому и экономичному (с точки зрения финансовых, физических и эмоциональных ресурсов) пути: студийное интервью с селебрити? 

— Снимать интервью с селебрити уже давно не мой путь. Я знаю, что это до сих пор набирает большое количество просмотров, и я могла бы на этих рельсах ехать, быть на слуху, собирать миллионные охваты. На самом деле, когда я делала интервью, то старалась выбирать неочевидных персонажей — именно поэтому видео почти всегда попадали на первые строчки в трендах YouTube.

Но мне нравится пробовать разное. Когда на YouTube все стали делать интервью, я придумала новый формат: «Подруги». Теперь у «Подруг» много шоу-близнецов. На YouTube сейчас время студийных жанров и подкастов, а мне захотелось воздуха. Как будто его очень мало: либо это серьезные интервью, либо люди сидят перед микрофонами в студии, либо это набор разных интервью по одной теме, а чего-то такого о настоящей жизни, эстетичного и документального одновременно я видела очень мало, если вообще видела. Жизни мало стало. Захотелось ее вернуть. 

— Еще один вариант, который кажется простым, — «Подруги возвращаются». Почему вы не стали возрождать шоу? 

— Потому что не люблю быть очевидной и делать то, что мне уже легко. Мне часто говорят: «Почему ты не делаешь интервью, а чего не делаешь «Подруг»? Это и правда гораздо проще бы было, даже по производству: снял студию, записал, сразу смонтировал и пошел довольный. Миллионы просмотров, деньги, популярность, успех. Я, как дура, езжу месяцами по странам, потом монтирую полгода, потому что там часы материала, работаю над визуальными эффектами. Я не знаю, может, это ненормально, но вот за час до нашего интервью я искала площадку, ретромашину и кран, чтобы снять три секунды красивого кадра для интеграции. Наверняка я после такой съемки почти ничего не заработаю, зато сниму мощную здоровскую интеграцию. Может, дура, ведь могла бы просто на камеру сказать: «Отличный продукт, пользуйтесь», потратить на это два рубля, все деньги в карман, и все. 

— Сейчас много серьезных поводов для переживаний, из-за которых все кажется неважным, мелким. Но если говорить о страхе за бизнес, который создавался много лет, — вы представляли себе сцену, когда YouTube отключили, а все видео удалены? 

— Место себе я бы нашла: хоть фотографом, хоть маркетологом, хоть официанткой. Никакой работы не чураюсь и умею все это делать, а если не умею, то научилась бы. Я работаю с 14 лет, могу продюсировать, монтировать, редактировать, вести новости, делать интервью, работать в кадре, я рэпер в конце концов. Шучу. Теперь еще изучаю режиссуру, мне нравится снимать рекламу. Что-то бы нашла. А страшно вовсе за другое. 

— В выпуске три интеграции — то есть, несмотря на отключение монетизации, зарабатывать можно. Как сейчас обстоят дела с запуском нового контента на YouTube? 

— Рекламодатели очень ждали моего возвращения, поэтому с этим проблем не было. Плюс я сделала эстетичную, киношную интеграцию, которую многие перепостили. Стараюсь делать качественно, чтобы рекламодателям было круто увидеть свой продукт с красивой картинкой и хорошим сценарием. 

— Вы не боялись, что за год вас забудут зрители, а YouTube может перестать продвигать?

— Многие видят в перерывах признак слабости, Telegram-каналы писали: «О, Мингалимова в депрессию ушла после закрытия «Подруг». А я в этот момент училась и проводила самое счастливое и спокойное за последние годы время. Можно сказать, свое золотое время. Мне не нравится, что у нас в индустрии делается акцент на том, чтобы быть на слуху. Натали Портман сделала перерыв в актерской карьере ради учебы в Гарварде, хотя могла бы и дальше сниматься после успеха в картинах, не имея высшего образования. Зачем быть популярным, чтобы просто быть популярным? Лучше наполниться, вырасти и сделать что-то новое, чтобы позитивно влиять на общество. На конвейере можно не углядеть ни за своим состоянием, ни за качеством контента. Не люблю шейминг за перерывы. Гнаться за тем, чтобы тебя не забыли, — это как-то невротично, есть куча вещей в жизни, которые гораздо важнее популярности. Мне важнее сама жизнь, чем то, что про меня могут забыть.

Но действительно, YouTube не любит, когда блогер долго не выпускает контент, поэтому пессимизирует просмотры. Так и случилось, у видео сейчас не очень много просмотров — 300 000. Но оно попало в тренды благодаря активности аудитории. Зрители оставили какое-то нереальное количество больших комментариев, и на 300 000 просмотров там 30 000 лайков, это высокий процент. В эти моменты я сразу перестаю себя ругать. Да, я пропала из YouTube, мы долго готовились и снимали, и да, я очень долго монтировала первую серию, но это того стоило. Хотя могла бы быстренько на потоке стряпать что-то, зарабатывать и быть на слуху, просмотров было бы больше. А тут долго, сложно, но зато красиво — мне такой путь ближе. 

— Думали ли вы о том, как теперь говорить про diversity и права женщин?

— Так же, как и раньше. А вы считаете, что на фоне того, что происходит в мире, эти проблемы кажутся обществу меньшими по значению? Я считаю, что это напрямую взаимосвязано. Неприятие в обществе определенных людей, ограничение их в правах приводит туда, где мы все оказались, и про это важно говорить. 

— Какой будет следующая серия? 

— Зрителей ожидают еще две яркие серии из Франции (посетим Булонский лес ночью — кто знает, тот знает), а затем три серии из Амстердама. Поговорим о представлениях нидерландцев о свободе детально. Одним из героев будет родственник ван Гога, и эта встреча стала одним из главных моих впечатлений. Сейчас мы планируем фильм о Швеции, и я невыносимо его жду. Конечно, будет Америка (неочевидные штаты, о которых мало знает). 

— Общество сейчас поляризовано. Вы часто пишете о переживаниях из-за негативных комментариев. О том, как реагирует человеческий мозг, подробно рассказано в фильме Social Dilemma: наше сознание эволюционно не рассчитано на переработку мнений сотен людей, максимум — племени, деревни, рабочего коллектива. Но технологии все перевернули. Как этот стресс переносить блогеру с миллионными охватами? Или это цена успеха? 

— Это сто процентов цена успеха. В начале меня много хейтили, и сейчас, оглядываясь назад, я так рада, что не сдалась. Потому что последние три года, когда ко мне подходят зрители и говорят «вы спасли наш брак» или «у нас стало лучше в сексе», «я приняла свои прыщи», «ты меня вдохновила на поступление в универ», «я понял, что мне нужен психолог, и больше у меня нет депрессии», «спасибо тебе», — это сразу перебивает сотню плохих комментариев, из-за которых я переживала. Если я смогла помочь кому-то одному, то это стоило негатива и того, чтоб не сдаться, а сказать: «Я буду делать так, как я хочу, буду дальше помогать людям и не буду подстраиваться под тех, кого я раздражаю».