«Песье время»: как писательница Тэффи построила новую жизнь и карьеру в эмиграции
Первая волна массовой эмиграции из России началась после революции 1917 года. В Париже оказалась и одна из самых популярных писательниц того времени — Тэффи. За рубежом она собирала денежную помощь соотечественникам, помогала им искать работу и продолжала печататься. Forbes Woman рассказывает о судьбе Тэффи — в России писательницу мало кто знает, потому что «белую эмигрантку» в СССР не публиковали
«Я родилась в Петербурге весной, а как известно, наша петербургская весна весьма переменчива: то сияет солнце, то идет дождь. Поэтому у меня, как на фронтоне греческого театра, два лица: смеющееся и плачущее», — писала Тэффи.
Настоящее имя писательницы — Надежда Лохвицкая. Она родилась в 1872 году, ее отец работал профессором криминалистики и был издателем журнала «Судебный вестник». Криминальные хроники девочку увлекали мало, а вот читать и сочинять она любила с детства.
Долгое время Надежда не публиковала ничего из написанного. Когда ей было 30, одно из ее стихотворений родные отнесли в журнал «Север». Стихотворение напечатали, и так состоялся дебют писательницы. Вскоре после начала литературной карьеры Надежда решила взять псевдоним.
Так делали многие женщины и в Российской империи, и в Европе. Отношение к женскому творчеству было снисходительным и ироничным. Так, поэт Осип Мандельштам в 1922 году утверждал, что «мужской силы и правды» иногда достигает только поэзия Аделины Адалис». Мужской псевдоним служил своего рода щитом и давал надежду на более серьезное и уважительное отношение. Современница Тэффи Зинаида Гиппиус подписывала свои критические статьи как «Антон Крайний». Тэффи отмечала, что это «умно и красиво», но намеренно решила не называться мужским именем.
«Имя, которое принесло бы счастье»
«Прятаться за мужской псевдоним не хотелось. Малодушно и трусливо. Лучше выбрать что-нибудь непонятное, ни то ни се. Но что? — рассуждала писательница. — Нужно такое имя, которое принесло бы счастье». По словам самой Тэффи, она решила взять в качестве псевдонима слегка измененное имя слуги Степана, которого все называли Стеффи. Писательница говорила, что Степан «действительно отменный дурак», а дураки «всегда счастливые».
Под именем Тэффи Надежда отправила свою пьесу в Суворовский театр, ее приняли к постановке, и так псевдоним закрепился. Тексты писательницы печатали в еженедельном журнале «Сатирикон». Ироничная и колкая Тэффи вскоре стала настолько популярна, что в продажу поступили духи и конфеты, названные в ее честь. Тэффи обожали и в царской семье. По легенде, когда к 300-летию дома Романовых было решено составить юбилейный сборник и у Николая II спросили, кого из писателей он хочет там видеть, император заявил: Тэффи и «только ее».
«Песье время»
В 1917 году в России случились сразу две революции, в итоге к власти пришли большевики, а мир, привычный Тэффи и другим писателям, рухнул. Надежда отнеслась к изменениям скептически. Тэффи иронично заметила, что Земля вступила в созвездие Большого Пса, поэтому ей и остальным приходилось жить в «песье время».
В итоге Надежда решила уехать. Сначала она отправилась на гастроли в Киев, потом в Одессу. Там Тэффи заболела испанкой. «Она лежала, чудом выжившая, одна, в огромной гостинице, брошенная, между прочим, всеми знакомцами, которые растворились по той или иной причине», — рассказывала кандидат филологических наук Екатерина Барановская. Оправившись от испанки, Тэффи приняла решение эмигрировать и в конце концов обосновалась во Франции. Еще на палубе парохода по дороге в эмиграцию писательница вдруг почувствовала, что «никогда не вернется на родину».
Франция была одной из стран, куда отправлялись эмигранты из бывшей Российской империи. В Париже после 1917 года их было больше 40 000. Во Франции у Тэффи была семья: в столице жил ее брат генерал Николай Лохвицкий. Благодаря поддержке семьи писательница не голодала и не нуждалась, как другие эмигранты, но не могла стоять в стороне от их проблем.
Тэффи читала стихи и прозу на благотворительных вечерах, где собирали денежную помощь обедневшим соотечественникам, помогала искать работу тем, кто только приехал во Францию. «Время мы переживаем тяжелое и страшное. Но жизнь, сама жизнь по-прежнему столько же смеется, сколько плачет. Ей-то что!» — писала Тэффи в 1920 году.
В эмиграции она продолжала писать и начала еженедельно печататься в эмигрантских журналах, таких как «Возрождение» и «Последние новости». Одной из основных тем прозы Тэффи стала судьба российских эмигранток, которым приходилось выживать в чужой стране и заботиться о детях, нередко в одиночку.
Писательница фактически превратилась в исследовательницу эмигрантской среды и не боялась критиковать своих соотечественников. В рассказе «Ке фер?» она описывала: «Живем мы, так называемые ле рюссы, самой странной, на другие жизни не похожей жизнью. Держимся вместе не взаимопритяжением, как, например, планетарная система, а вопреки законам физическим — взаимоотталкиванием. Каждый ле рюсс ненавидит всех остальных, столь же определенно, сколь остальные ненавидят его».
«Все чего-то живу»
Тэффи было важно создать эмигрантское комьюнити вокруг себя, сообщество образованных людей, и во многом это удалось благодаря ее прозе. Рассказы писательницы помогали создавать новую идентичность эмигрантов из бывшей Российской империи, а популярность Надежды сделала ее одной из центральной фигур российской диаспоры в Париже.
Психологически писательнице было непросто в эмиграции. Она чувствовала, что на родину пути нет, и тосковала по родным местам. «Анекдоты смешны, когда их рассказывают. А когда их переживают, это трагедия. И моя жизнь — это сплошной анекдот, то есть трагедия», — говорила она. Тем не менее Тэффи старалась держаться и много работала. Так, за тридцатые годы она выпустила несколько сборников рассказов, в частности «Ведьму», книгу, которую «хвалили Бунин, Куприн и Мережковский, хвалили в смысле отличного языка и художественности».
Казалось, жизнь в Париже окончательно наладилась, однако в 1939 году началась Вторая мировая война, а через год Франция оказалась оккупирована Третьим рейхом. Тэффи осталась в столице. Для писательницы снова наступили непростые времена. Ее здоровье ухудшилось. У Надежды был неврит левой руки в острой форме, боль была такая сильная, что помогали только уколы морфия. Также писательница страдала от приступов удушья. Денег почти не было. Несмотря на тяжелое положение, в том числе и финансовое, Тэффи наотрез отказывалась писать для коллаборационистских журналов.
После войны ее здоровье продолжило ухудшаться. «Все мои сверстники умирают, а я все чего-то живу, — размышляла Тэффи. — Словно сижу на приеме у дантиста. Он вызывает пациентов, явно путая очереди, и мне неловко сказать и сижу, усталая и злая».
Осенью 1952 года Тэффи умерла. Ей было 80 лет. Писательницу похоронили на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, известном как место упокоения эмигрантов из бывшей Российской империи. За свою жизнь Тэффи написала около 500 рассказов и фельетонов, 11 сборников пьес, роман, три книги стихов, а также критические статьи и сценарии и на своем примере доказала, что «женское письмо» ничем не хуже мужского. При этом на родине она оказалась на долгие годы практически забыта: в советские годы творчество Тэффи не изучали в школах из-за того, что она была «белой эмигранткой».