Живой детектор лжи: агент секретной службы США о мышлении пуленепробиваемых людей

Казалось, этот молодой человек — идеальный кандидат в агенты Секретной службы США: выпускник ВУЗа из Лиги плюща, бывший бейсболист, умный, уверенный в себе. Лучшего исполнителя роли спецагента в каком-нибудь голливудском фильме и представить себе нельзя. Он даже внешне был похож на героя. Однако герой этот дважды не прошел тест на детекторе лжи, а рекрутерам он был нужен. Когда мне позвонили, я была в полевом офисе в Нью-Йорке.

— Мы хотим, чтобы ты прогнала его на полиграфе в третий раз. Расколи его!

Через два дня я уже летела на запад, чтобы его допросить.

Большинство совершенно неверно понимает принцип работы полиграфа. Им кажется, что достаточно подключить человека к каким-то там датчикам, измерить его пульс и давление — и вот он уже готов, осталось только вытянуть из него показания. В действительности же полиграф — это сам дознаватель. Иными словами, детектором лжи была я сама.

Чтобы стать агентом Секретной службы, нужно пройти тест на полиграфе. Это собеседование продолжительностью в несколько часов, в ходе которого полиграфолог (то есть я) собирает нужную информацию, задавая испытуемому вопросы личного характера. Этот тест — с аппаратом и проводками — нужен лишь для того, чтобы убедиться, что опрашиваемый ничего не утаил. То, что тот «золотой мальчик» дважды провалил экзамен, означало, что он что-то скрывает, и моей задачей было это из него вытянуть. Если это какая-нибудь ерунда, он мне расскажет — и тогда я смогу проверить, не солгал ли он в чем-нибудь другом. Если нет — значит, тест пройден.

Кандидаты нередко утаивают какую-нибудь мелочь, боясь, что сообщив ее, скомпрометируют себя. На самом же деле никто из нас не совершенен, все ошибаются. Всё, что нужно знать Секретной службе — это то, что вы честно сообщаете факты из своего прошлого, и все совершенные вами ошибки были именно ошибками, а не преднамеренными преступлениями. Так, за кражу монет из маминого кошелька в четырнадцать лет не накладывают запрет на службу, а вот за кражу у предыдущего работодателя — да. Поэтому, когда вас спрашивают «Воровали ли вы когда-нибудь?», то имеют в виду всю вашу жизнь.

В тот день в допросной меня встретил вежливый человек и крепко пожал мою руку. На вид он почти не нервничал. Я не могу разглашать особые вопросы, задаваемые потенциальным кандидатам на позицию агента Секретной службы, но уверяю вас: именно в этот момент проявляется истинная сущность людей. Они рассказывают мне обо всем, что сделали — хорошем и плохом. В основном, плохом. Беседа с тем кандидатом началась вполне невинно.

— Вы когда-нибудь причиняли кому-нибудь боль?

— Нет, — ответил он. — Ну, то есть, в бейсболе — да, однажды заехал парню летящим мячом по ноге.

Он поерзал на стуле — немного, из стороны в сторону. Потом откинулся на спинку. Я мысленно отметила это про себя.

— А еще?

— Нет.

— А вообще кому-нибудь делали больно за пределами поля?

— Однажды расстроил человека.

— Расскажите об этом.

— Дело было в колледже. Это была девушка, с которой я встречался. У нас было свидание, а потом она сказала, что ей со мной было плохо.

— Плохо? — переспросила я.

— Сказала, что я сделал ей больно. Ну, то есть, я этого не делал. Но она сказала, что да.

Я молча ждала, пока он продолжит.

— Это было после секса. Она сказала, что не хотела. Не знаю.

— Во время секса вы ее держали?

— Ну, сжал ее запястья.

— Ясно. Думаете, сжали слишком крепко?

— Да, наверное, — он помолчал. — Когда мы закончили, она заплакала. Сказала, что ей грустно. И ушла.

Я задала ему еще несколько вопросов, и по окончании разговора мне уже не нужно было в третий раз подключать его к детектору. Этот парень не будет агентом. Я прошла в кабинет начальника, который уже ждал меня, с нетерпением предвкушая хорошую новость.

— Ну? — взволнованно спросил он.

— Это не ваш человек, — ответила я.

— Что? — растерянно, даже с нотками раздражения в голосе переспросил он.

— Этот золотой мальчик — насильник, — сказала я.

Обучение работе с полиграфом

Чтобы стать полиграфологом Секретной службы США, нужно успешно пройти трехмесячный курс обучения в Национальном центре оценки достоверности (НЦОД). Когда в 2004 году я училась в НЦОД, он еще назывался Институт полиграфа Министерства обороны (ИПМО), и учебная программа в нем была самой сложной из всех, что мне когда-либо встречались. И по сей день этот курс остается в моем списке «Фух, вот это жесть!». В вопросах обучения работе с полиграфом Институт полиграфа был лучшим из лучших. Все федеральные агентства — ЦРУ, Управление государственной безопасности, ФБР, Секретная служба США, Управление по борьбе с наркотиками, Отдел расследования уголовных преступлений США, — отправляли избранных кандидатов в ИПМО в надежде на то, что через три месяца у них будет сертифицированный полиграфолог. Слово «надежда» я выделила потому, что не все службы получали такие кадры. Учебная программа была такой сложной, что некоторые студенты попросту не успевали ее освоить и пройти уйму тестов, которые присылали еженедельно. Программа включала углубленное изучение психологии и физиологии — ведь обе эти области играют важную роль в допросах с использованием полиграфа. Таким образом, я должна была стать не только экспертом по умственным и физическим характеристикам людей, но и приобрести углубленные знания особенностей работы детекторов лжи, методов исследования, этики и в особенности — стратегий проведения допросов и собеседований. К концу обучения я заработала почти половину баллов, необходимых для получения степени магистра по судебной психологии.

Несмотря на то, что полиграфологи весьма востребованы, подавляющее большинство спецагентов даже не пробуются на эту позицию. Наше агентство было маленьким, и, несмотря на название, секретов там не было. Если кто-то решался пройти экзамен и проваливался, об этом узнавали все. Для многих одного этого было достаточно, чтобы даже не пытаться.

Меня на поступление в Институт полиграфа вдохновил старший эксперт по работе с детектором лжи, который собирался перейти в состав личной охраны президента. Когда он впервые заговорил со мной об этом, я отказалась — главным образом, потому что сомневалась в своей к ней пригодности. Задача полиграфолога — выбивать признания, распутывать дела, с которыми не справились другие агенты, получать новые улики, собирать материалы для расследования. От такого человека многого ждут, на него возлагают огромную ответственность. И хотя я не хуже других умела делать каменное лицо, все же сомневалась, что одного его будет достаточно, чтобы заставить преступников сознаться в содеянном. Но мой коллега считал иначе.

Когда мы слабы, обижены, разгневаны и не в состоянии трезво мыслить, маятник может качнуться, и тогда зло перевешивает добро

— С тобой будут говорить с большей охотой. Если не будешь пытаться их запугивать, они расслабятся и станут более открытыми. Говорю тебе — ты отлично справишься.

Несмотря на магистерскую степень по журналистике и судебной психологии, учеба никогда не давалась мне легко. В Институте полиграфа я сразу поняла, что усваиваю новые знания совсем не так, как мои одногруппники. Им достаточно было прочесть один раз — и вся нужная информация оседала у них в голове, и еще волшебным образом у них оставалось время на то, чтобы попить пива с друзьями. Мне же приходилось просиживать долгие часы в своей комнате, штудируя и перечитывая один и тот же текст. Даже в нормальных обстоятельствах (к которым нельзя отнести учебную среду института) я не отношусь к людям, которые без труда запоминают факты и теории и могут так же легко вспомнить их спустя несколько дней или даже недель.

Мой мозг устроен иначе — а это значит, что мне следовало найти иной метод обучения. Вскоре все мои вечера превратились в нескончаемый поток интенсивных занятий. Ночи напролет я писала и переписывала конспекты лекций и даже выписывала слово в слово отрывки из учебников, дабы уложить у себя в голове явления и понятия. Вечерами, вместо того, чтобы зависать с одногруппниками в местном пабе (и лакомиться любимыми куриными крылышками в соусе «Баффало»), я до трех-четырех утра занималась, выписывая всю нужную информацию в толстые блокноты. И делала это не один раз, а дважды. Да-да, я в прямом смысле переписывала свои конспекты и учебники по два раза. Думаете, я сумасшедшая? А между тем, есть исследования в поддержку этого метода запоминания информации, которые показывают, что ведение конспекта от руки во время лекций помогает удержать и усвоить знания.

Кажется слишком экстремальным? Что ж, так оно и было. У большинства студентов-старшекурсников в распоряжении целый семестр, чтобы усвоить материал по психологии и физиологии. У нас была всего неделя. Одна неделя на то, чтобы прочесть и запомнить целый учебник, подготовиться к промежуточному, а затем — к итоговому экзамену, и перейти к следующему предмету. А после каждого экзамена оценки вывешивались в коридоре, на всеобщее обозрение. Вот почему это обучение стало для меня невероятным источником стресса и бессонных ночей.

Окончив Институт, я стала полиграфологом Секретной службы — всего нас было меньше тридцати человек. А назначение в полевой офис Нью-Йорка означало, что я буду проводить допросы с использованием детектора лжи на всей северо-восточной части Соединенных Штатов.

Независимо от того, насколько вы уверены в эффективности полиграфа — одни утверждают, что она составляет 80-90%, а другие, что он не точнее подкинутой монетки, — смею вас заверить, что в допросной этот инструмент чрезвычайно полезен. Почему, спросите вы? Потому что люди врут. В таких органах, как ЦРУ, ФБР и Секретная служба проверка на детекторе лжи используется при приеме на работу, чтобы определить, можно ли верить соискателю. По данным исследований, от 28 до 75 процентов от общего числа кандидатов хоть в чем-то, но врут во время собеседования.

За годы службы полиграфологом я научилась подмечать едва уловимые признаки обмана, выявлять неуместную нервозность, улавливать малейшие изменения паралингвистических шаблонов, таким образом распознавая ложь задолго до того, как человек подключался к детектору.

Как работает полиграф

Этот инструмент — более известный как «детектор лжи» — представляет собой аппарат, используемый для отслеживания и записи изменений в теле человека. Большинство людей при слове «полиграф» представляют ящик с кучей проводков и чернильных ручек, бегающих туда-сюда по вылезающему из него листу бумаги — вроде того, что использовал Роберт Де Ниро на Бене Стиллере в фильме «Знакомство с родителями». Но в 1992 году этот ящик заменили обычным ноутбуком. Современный полиграф и все его элементы легко умещаются в рюкзак.

Несмотря на то, что полиграф отслеживает изменения в человеческом организме — потоотделение, артериальное давление, дыхание, — все эти изменения связаны с тем, что происходит у человека в голове. Иными словами, это его психологическая реакция на что-либо. Помните главу, в которой мы рассматривали F3-реакции? Именно это и происходит в данной ситуации. Когда человек находится в состоянии стресса, в его организме происходят некие физиологические перемены — причем, одновременно. Это типичные реакции, которые он не может контролировать и их легко улавливает полиграф.

Приведу пример взаимосвязи между типичными реакциями и работой полиграфа — его я привожу практически всем своим испытуемым. Представьте, что едете по автомагистрали — погожий денек, солнце светит, радио играет, вы в автомобиле с откидным верхом. Вы чувствуете себя прекрасно и слегка превышаете скорость... скажем, на 25 км/ч. Въехав на холм дороги, по которой проезжали уже сотню раз, вы видите дорожный патруль с радаром.

Вы говорите: «Вот черт!» — что дальше? Нога сама убирается с педали газа, руки крепко хватают руль. Наверняка вы даже радио выключите и крышу закроете. Но все это происходит снаружи, а внутри — ваше сердце забилось чаще, тело — главным образом, руки — вспотело, дыхание заметно участилось. За какие-то доли секунд счастье и восторг сменились тревогой — и все из-за того, что вы увидели «угрозу» на обочине дороги.

Проезжая мимо патрульного, вы машинально смотрите в зеркало заднего вида, надеясь, что он не двинулся с места... О нет, он едет за вами! Теперь угроза преследует вас, и сердцебиение разгоняется до предела, ладони потеют еще сильнее, дышать становится труднее, желудок завязался узлом.

Тут он включает фары. Черт!

Мысли в голове кружатся быстрее, чем бьется сердце, — и тут он внезапно ускоряется и обгоняет вас. Какое облегчение!

Какое-то время вы едете дальше, все еще испытывая потрясение, но зная, что угроза миновала. Постепенно расслабляетесь. Сердцебиение приходит в норму, руки перестают потеть, дыхание восстанавливается. Вы еще некоторое время едете в тишине и с закрытой крышей, обеими руками сжимая руль, но внутренне уже вернувшись в то состояние, в котором пребывали пять минут назад. Это и есть естественная F3реакция. В этот момент вы не могли ни драться, ни бежать — хотя кто-то, к несчастью, пытается это сделать. Не могли вы и полностью «замереть» — хотя большинство теряет способность обрабатывать несколько сигналов одновременно, и потому закрывает окно (ветер отвлекает) и выключает радио (музыка мешает сосредоточиться).

Такая реакция вызвана тем, что вы почувствовали угрозу: сейчас вас остановят, а потом выпишут штраф. Заставят его заплатить и поставят отметку в водительском удостоверении. Страховая премия возрастет.

Теперь представьте себе подобную реакцию на полиграфе. Есть тысяча причин соврать, но независимо от того, почему врём, мы знаем, что говорим неправду. И что самое главное, знаем, какими будут последствия, если нас в этой лжи уличат: утрата доверия, уважения, возможностей, отношений. Поэтому, когда мы лжем, наш организм немедленно реагирует на физиологический стресс. Во время проверки на детекторе лжи вам задают определенные вопросы, чтобы проверить реакцию организма на стресс. Допустим, если в ходе собеседования кто-то говорил неправду о своем выпускном экзамене, то полиграф отмечал сильную реакцию на вопросы об образовании.

Читать людей значит уметь абстрагироваться от категорий и стереотипов, научиться видеть людей во всей их сложности и противоречивости

Когда мы говорим неправду, то излучаем соответствующую энергию, или то, что я называю «красными флажками поведения». И хотя в некоторых случаях эти флажки не столь очевидны, все мы так или иначе ими размахиваем. В противном случае правительству США не пришлось бы тратить миллионы долларов ежегодно на то, чтобы научить новых агентов улавливать эти сигналы.

Хочу отметить, что слова «собеседование» и «допрос» используются в этой части книги как синонимы — потому что независимо от того, вела ли я допрос террориста или собеседование кандидата в агенты Секретной службы, мой подход был одним и тем же. Полиграф используется не для того, чтобы запугать людей и заставить отвечать на вопросы, и не для того, чтобы оскорбить или высмеять их поведение. Если я чему и научилась за годы службы, так это тому, что если обращаешься с людьми как с мусором, то вместо ценной информации они выдадут точно такой же мусор. Кто-то замкнется в себе, кто-то перейдет в режим наступления — и все это будет работать против твоей главной задачи: добиться правдивых показаний о том, что они знают или что сделали.

У зла нет лица

Есть одна простая истина, которая не только стала со временем основой моей карьеры как сотрудника правоохранительных органов и полиграфолога, но и неотъемлемой частью моего мировоззрения в целом: нет хороших и плохих людей. Я допросила сотню человек, и некоторые из них творили поистине ужасные вещи. Но никогда мне не случалось, сидя лицом к лицу с допрашиваемым, чувствовать, что передо мной воплощение зла. Я вовсе не утверждаю, что его не существует — но встречается оно крайне редко. В большинстве же случаев людская натура гораздо сложнее, и если хотите научиться читать людей и понимать их, придется расстаться с черно-белым восприятием мира. В каждом из нас есть хорошее и плохое. Большинство из нас пытается изо всех сил сделать так, чтобы хорошее перевесило — и именно поэтому, совершив ошибку, мы горько раскаиваемся в ней. У кого-то чувство вины острее, у кого-то — легче. Но оно знакомо каждому из нас, и мы постоянно балансируем меж двух чаш весов.

Порой в минуты стресса, когда мы слабы, обижены, разгневаны и не в состоянии трезво мыслить, маятник может качнуться, и тогда зло перевешивает добро. От этого никто не застрахован. Большинство людей добрые, но иногда и добрые люди творят плохие вещи, или глупые, или и то, и другое. Нам нравится делить всех на категории: так проще и надежнее. Черное и белое, добро и зло. Так мы избавляем себя от необходимости копнуть глубже, заглянуть дальше, абстрагироваться от собственных убеждений и предрассудков, проявить чуть больше здорового любопытства к тем, кто нас окружает.

Однако деление на категории мешает нам научиться понимать людей — ведь мы сводим все к двухмерной системе. Гораздо проще решить раз и навсегда, что человек, который помял вам машину и преспокойно уехал, плохой — но в действительности все может оказаться гораздо сложнее. А если того, кого мы любим и кем восхищаемся, обвиняют в чем-то нехорошем, мы тут же бросаемся грудью на его защиту: «О нет, это он не нарочно!» или «Он просто ошибся!». Кто-то и вовсе предпочитает намеренно закрывать глаза на то, что некий хороший и добрый человек совершил плохой поступок, если это не укладывается в его упрощенную картину мира. Мы склонны судить людей, основываясь на собственном мнении о них, нежели по их реальным делам.

В то же время, мы вполне допускаем, что одно плохое деяние определяет характер или моральный облик человека в целом. Но это не так. Читать людей значит уметь абстрагироваться от категорий и стереотипов, научиться видеть людей во всей их сложности и противоречивости. Освоив этот навык я смогла успешно проводить допросы и собеседования. Сидя напротив человека, я не сводила все его существо к сумме его ошибок. Вместо этого я старалась понять, что в жизни пошло не так и заставило его оказаться в этой точке своего пути, в этой чрезвычайной ситуации; как вышло, что он оказался в допросной комнате федерального агента. Постепенно я осознала, что самый эффективный способ понять кого-то — это проникнуться его чувствами, выяснить не только, что он сделал, но и почему.

По мере того, как мой стиль ведения допросов становился все сложнее и тоньше, усложнялись и типы и характеры людей, с которыми я работала. Теперь передо мной сидел не просто безымянный уличный ворюга — а Джон, офисный сотрудник, отец четверых детей, едва сводивший концы с концами и не нашедший другого способа решить проблему. Или Сара, отчаянно боровшаяся с наркозависимостью. Или Джеймс, потерявший в юности отца и попавший в банду, заменившую ему семью. И столько еще людей, лиц, историй, столько подробностей, невидимых невооруженным взглядом. Случалось, что самые опасные преступники с виду были совершенно обычными людьми, которых можно встретить в общественной столовой, или на яхте — где угодно, только не за решеткой в наручниках.

Как стать живым детектором лжи

Все мы искренне желаем научиться понимать людей, с которыми ежедневно общаемся — будь то спутник жизни, друг, начальник или человек, с которым только что познакомились. Нам хочется знать, нет ли у них скрытых мотивов, действительно ли они нас любят, можно ли им доверять. Мы пытаемся разгадать их выражение лица, язык тела, расшифровать странности поведения и манеру речи. Гадаем про себя: «Можно ли этому человеку доверить моего ребенка? Дом? Карьеру? Дружбу?» Многие из нас на определенном этапе жизни начинают сомневаться в людях, опасаясь предательства. Может, и у вас есть друг или знакомый, который то и дело оказывается в неподходящей компании? Или родственник, который вечно ошибается при выборе деловых партнеров? Поднимите руку, если вам случалось не сомкнуть глаз, пытаясь разгадать мысли и чувства другого человека? По сути, все вопросы, касающиеся других людей, которыми мы себя терзаем, сводятся к двум главным категориям: «Заботится ли этот человек о том, что дорого мне?» и «Действительно ли рядом с ним мне ничего не грозит?».

Ответы на эти вопросы — перед вами, нужно просто уметь их разглядеть. В следующем разделе я научу вас искусству и науке чтения людей. Покажу, как уловить признаки того или иного поведения и задать правильные вопросы, которые помогут вам стать живым детектором лжи. Вы научитесь читать язык тела и видеть вербальные знаки, помогающие понять, что в действительности думает человек. Лучшие приемы допросной комнаты не менее эффективны в повседневной жизни. Теперь, будучи гражданским лицом, я постоянно ими пользуюсь, ведь коммуникативные навыки важны в любой ситуации — будь то интервью или принятие решения о работе с тем или иным продюсером, или непростой разговор с родственником, или попытка усмирить моих студентов. Мне случалось пускать в ход эти навыки даже для того, чтобы обманным путем вытянуть признание из своего парня — впрочем, вскоре после этого он стал бывшим.